Босниец понял, что выбежать из номера он не успеет, поэтому вытащил из кармана нож. Не успел его выставить перед собой, как Жека мощным ударом по кисти выбил оружие из рук. А вторым мощным ударом кулака по сопатке сломал шею нападавшего — был он абсолютным дрищом, и шейные мышцы имел совсем не накачанные. Голова запрокинулась от сильного удара, да и осталась в таком же положении. Конец игры! Финита ля комедиа!

— Чё-то гнилой какой-то попался, — недовольно сказал Жека, поднимая нож. — Немощный, как старый дед. По сопатке дал, а у него шея сломалась. Смотри, Свет! Хороший нож у чувака был! Типа финки!

— Так ты ему прилепил, как будто кувалдой приласкал! — усмехнулась Сахариха, подошла к Жеке и стала рассматривать нож. — Неплохой. Но у нас на зонах лучше делают. Батя рассказывал, что когда зону топтал, финками барыжили там. Делали и на волю отсылали через мусоров знакомых. Хорошие башли на зоне поднимали!

— Да ну, Свет, скажешь тоже! — не согласился Жека. — Я его слегка ударил, чтоб только нос сломать, а у него голова отлетела. Он просто дохлый сам по себе. Открой окно, пожалуйста! Надо этого гнилого сбагрить нахрен. Повезло, что речка под нами бежит…

Сахариха открыла окно. Пахнуло свежим ночным воздухом. Внизу шумела бурная речка.

Жека взял труп за шкварник, подтащил к окну, поднял и бросил вниз. Потом посмотрел вслед. Тело, переворачиваясь на перекатах, и ударяясь об камни, сразу же уплыло прочь.

— Первый пошёл! — рассмеялся Жека.

Теперь осталось ещё двое…

Надо было избавиться и от других боснийцев, пока не хватились. Хотя, других вроде не видно, но кто знает, сколько их тут. Однако сначала стоило допросить.

Присев на корточки у Мирчи, Жека привёл его в чувство, отпустив пару лещей по щекам.

— Вставай, сука, не на курорте!

Открыв глаза, босниец увидел склонившегося над ним Жеку с ножом и сразу же стал верещать, но Жека подставил ему нож к глазу и злобно предупредил по немецки:

— А ну тихо! Чё визжишь как поросёнок! Сейчас глаза выколю!

— Не надо! — всхлипнул Мирчи и замолк, замерев и не зная, что предпринять. Такое с ним случилось впервые в жизни. Они со своими головорезами привыкли вырезать целые деревни мирных сербских жителей, насиловать женщин и детей, продавать их в рабство. Расстреливать мужчин и бросать в ямы, зарывая экскаватором. Люди боялись их — кто ж попрёт против оружия. Когда сербская армия стала вытеснять боснийских боевиков и те бежали, побросав оружие, то осели в тихой сытой Германии. Копили силы, зализывали раны под покровительством НАТО, желавшего раздела Югославии на мелкие колонии.

В Германии Мирчи по привычке творил беспредел, зная, что ему ничего не будет. Немецкой полиции строго-настрого было запрещено трогать боснийцев, если на них пойдут заявления от местных жителей. Боснийцы грабили, воровали, при случае насиловали немок. Чувствовали себя хозяевами. И надо ж так случиться… Перешли дорогу Жеке, простому сибиряку. Если б знали, что он русский бандит, да ещё и полный беспредельщик, бежали бы из этой гостиницы подальше. Но увы, было поздно. Ничего не поделать…

— Не надо! — взвизгнул Мирчи.

— Сколько вас тут? — сурово спросил Жека и чуть надрезал щеку боснийца, чтоб был посговорчивее.

— Трое, — затрясся Мирчи. — Тебя убьют! Мой отец!

— Я сам вас всех грохну и головы отрежу! — по русски сказал Жека. — Отец твой где?

Босниец немного пришёл в себя и почему-то уверовал, что Жека не собирается его убивать, поэтому яростно замотал головой, отказываясь говорить.

— Жекич, только ножом не режь его! — попросила Сахариха. — А то кровь будет на полу.

— Хорошо, что напомнила, Свет, — смущённо поблагодарил Жека. — И то верно. Я ему просто шею сломаю.

Жека взял боснийца за голову и стал выворачивать её в сторону, как на деревне срывают капустный кочан. Мирчи завизжал, уже не боясь ножа, и предвидя, что ему пришёл гитлер капут. Вцепился Жеке в кисти рук, пытаясь остановить их, но силёнок естественно, не хватило — где ему тягаться с сибирским парнем, мастером рукопашного боя…

Вскоре голова оказалась вывернута на 90 градусов, потом щёлкнули, ломаясь, позвонки. Как только порвался спинной мозг, Мирчи обездвижился. Только вращал глазами и что-то булькал, когда Жека подтащил его к открытому окну и выбросил в реку. Ударившись о стену дома, тело упало в воду, потом его несколько раз прибило о подводные камни ниже по течению и унесло прочь бурным потоком воды.

— Второй уплыл, — усмехнулся Жека. — Ща третьего надо в плавание отправить.

Третий был ему не нужен, да и Мирчи ничего толком не сказал, разве что их пятеро тут. Удручённо хмыкнув, Жека свернул голову третьему боснийцу, потом так же подтащил к окну и выбросил вниз.

— Достали уже! — злобно буркнул он. — Уже ужин поди остыл. Вот так ждёшь, чтоб пожрать, с девушкой вечер провести как положено, но всегда какие-то мудаки всё портят. Бляха-муха, у нас хоть когда-нибудь удастся провести романтический вечер тет-а-тет, как в кино?

— Не знаю, — пожала плечами Сахариха. — Тут реально, каждый день какие-то зарубы, разборки. А ещё Европа…

— Ладно, ничего не поделать, — сказал Жека и пошёл помыть руки после мусора, от которого только что избавился. — Давай ужинать. Я чувствую, запах от жратвы прям такой офигенный.

Сели ужинать, как будто ничего не произошло. Жека открыл «Вдова Клико», и шампанское показалось очень вкусным. Так же, как и ужин. Стейк, лазанья и мидии уплетали с удовольствием.

— Вкусно тут готовят! — призналась Сахариха. — Немецкое хрючево уже поднадоело, одни сосиски и мясо на гриле.

— Ещё бы пельменив по двести грамм, и хорошо было бы, — засмеялся Жека.

— И водки по сотке, в запотевшей рюмахе! — в ответ засмеялась Светка. — Напузырь ещё шампусик!

Для неё, конечно, все последние события были свободой. Настоящей свободой! С родителями вина не попьёшь, когда захочешь, да и к курению Сахарихи Иваныч относился с недовольством. Плюс учёба в МГУ, куда она поступила на юридический факультет. С любимым же как хорошо! Только ешь, пей, трахайся да езжай в неизвестность. Романтика! Впрочем, Жека, осев на постоянном месте, собирался наехать на Сахариху, чтоб она продолжила обучение на юриста — нефиг балду пинать, девчонке нужно образование.

Поужинав, завалились на кровать и включили телевизор, к которому оказалось подключено кабельное, и постепенно перещёлкивая каналы, наткнулись на эротику. Мускулистый накачанный парень занимался сексом с красивой брюнеткой. Но на Сахариху порнушка произвела отрицательное впечатление.

— Всё ненатуральное! Херня какая-то. Видно, что постановка на камеру.

— Может, самим сделать настоящее? — коварно спросил Жека, подбираясь к упругим светкиным грудям под лифчиком, и начиная играться с пухлыми нежными сосками.

— А ты хочешь? — Сахариха искоса глянула зелёным глазом, сверкнувшим в свете телевизора.

— Всегда! — заявил Жека и навалился на подружку, начиная целовать губы любимой, такие нежные и ароматные…

Утром позволили себе поваляться в кровати, наслаждаясь тишиной и покоем. Пока его не нарушил стук в дверь.

— Кто там? — с неудовольствием спросил Жека, встав с кровати и натягивая белый гостиничный халат.

— Герр Соловьёв, это полиция! Разрешите войти? Вы одеты? — вежливо спросил мужчина за дверью.

— Сейчас! Минутку! — крикнул Жека и обратился по-русски к Сахарихе: — Свет, там мусора пришли чё-то. Может, тебе одеться?

Сахариха недовольно фыркнула, голышом выползла из кровати и нехотя надев халат, тут же бухнулась на неё обратно, скрестив ноги и выставив на обозрение нежные розовые подошвы. Вид у неё был донельзя эротичный, даже ещё более, чем когда она была голая, и Жека с трудом подавил желание послать стучащих нахер и прыгнуть на подружку.

— Входите! — Жека открыл дверь.

За дверью стояли два мужика в форме немецкой полиции, а с ними метрдотель и давешний официант, приносивший ужин в номер. Полицейские вошли и внимательно осмотрели обстановку, задержав взгляд на Сахарихе. Увидев полуголую девушку, очаровательно улыбнувшуюся и помахавшую нежной ладошкой в ответ, они засмущались и отвернулись, изредка бросая взгляды на голые ножки Жекиной подружки.