— Почти пришли, Ора. Посмотри на него — и вернёмся, — Касон даже не обернулся ко мне, но его решимость почему-то только сильнее нервировала. — Когда королева Даниэла нашла это место, оно было завалено телами погибших. Тех, кто пытался спрятаться здесь от берсерков… и Иных.

С каждым шагом моё сердце начинало биться всё сильнее, всё безумнее, всё громче, будто пытаясь предупредить меня, что дальше идти нельзя. Боль становилась почти физической, словно я звериным нутром ощущала, насколько опасным был этот артефакт.

Боялась, нервничала.

Но ведь Касон уверял, что королева Даниэла отключила его?

— Вот, подойди. Только не касайся рукой…

Старый вояка совсем не смотрел на артефакт — только на меня, неотрывно, пытливо, и тогда я окончательно поняла, что приходить сюда было ошибкой.

Казалось, я видела себя со стороны — словно чужую фигуру в тусклом полумраке, — но в то же время чувствовала каждое движение пальцев, каждый шаг, каждый нервный отклик в ладонях и ступнях. Я сделала шаг вперёд, глядя на артефакт.

Передо мной лежала круглая, невысокая платформа, покрытая странными, непонятными письменами. Ничего особенного…

Но стоило мне приблизиться, как тело на мгновение замерло. В голове зазвенело, сердце стучало так, будто собиралось разорвать грудную клетку. Пальцы задрожали, в ушах стоял глухой гул. Я слышала, как Касон звал меня, приказывал отойти, но его голос звучал где-то далеко, будто сквозь толщу воды.

Всё внутри крушилось, ломалось.

Паника охватила с головой, ноги сами понесли меня прочь, в темноту коридора. Касон бросился за мной, пытался остановить, схватить за запястье, но я вырывалась, не видя ничего вокруг, не реагируя ни на его голос, ни на попытки удержать.

— Ора! — Это было последнее, что я услышала. И последнее, что запомнила.

— Тише, тише, осторожнее. Ещё поранишься, — произнёс хриплый, невероятно довольный голос.

Этот тон, тембр — всё это будто разжигало во мне ещё большее наслаждение. Хотя я и так горела, слабея, сходила с ума, умирала самой сладкой на свете смертью.

В груди разлилось такое напряжение, что я забывала дышать, а когда мне удавался редкий вздох, он сразу превращался в хриплый стон.

Полный мольбы. Наслаждения.

— Я никуда не ухожу. Весь твой… не нужно царапаться, но можно кусаться, — произнёс Иво.

Иво⁈

Только тогда я открыла глаза.

Вокруг было темно, слишком темно, чтобы сразу понять, что происходит. Я лежала на спине, прогибая тело, как загулявшая кошка, подставляясь рукам, губам, всему телу человека, находящегося на мне.

Я почти не замечала его веса, думая только о том, как идеально мы подходим друг другу. Как дополняем друг друга, так, как никто никогда не сможет.

— Вот, видишь, ты можешь быть и ласковой, — прошептал он, увидев, что я успокоилась. — Сладкая, послушная девочка.

Мужчина выдохнул со стоном в изгиб моей шеи, чуть разворачивая меня и бесцеремонно сгребая огромной ладонью мою совсем небольшую грудь. А в это время его напряженная, огромная твердость скользила между моих ягодиц.

Вверх и вниз, так, что Иво сам заметно дрожал, едва сдерживаясь. Пальцы выдавали нетерпение, сползали с груди на талию, хватали, впивались, пока мужчина пытался отвлечь себя.

— Вот так, сладкая…

Каждое слово — как отрава. И как же хорошо! Так, что низ живота сводило в таких знакомых уже спазмах.

Всё, чего я хотела, — это продолжить, тонуть в этом идеальном запахе, в огромных руках, таять под чувственными поцелуями…

Как я вообще здесь оказалась?

Мысль мелькнула на границе сознания, но не удержалась, сдалась перед силой наслаждения, в котором я плавилась.

Пальцы между тем перешли с бедра прямо к моему лону, разводя ноги, залезая внутрь. Безжалостно. Без раздумий. Будто имели полное право там находиться.

— Такая мокрая, готовая, вся для меня. Самая-самая вкусная, — продолжал между тем свои бесстыдные разговоры Иво, резко втолкнув в меня пальцы так, что я взвилась, пальцы на ногах поджались, а перед глазами вспыхнули искры.

Запретное, пугающее чувство, словно раскалённая лава, вспыхнуло внутри, начинаясь там, где он вгонял в меня пальцы, и разливаясь до самой головы, оставляя после себя лишь мутную, болезненную пустоту.

Почему мне не больно? Как я здесь оказалась? Неужели мы?..

— Иво… — хрипло произнесла я. — Иво, прекрати… остановись…

За спиной повисло тяжёлое молчание — сокрушающее, сдерживаемое. А затем резкая боль пронзила плечо — херсир вцепился в него зубами, то ли помечая, то ли срывая злость и обиду.

— Проклятье, ты не можешь быть серьёзна, Ора… После всего… после всего этого времени ты опять начнёшь играть в святую невинность?..

Иво из клана Ульвхейм

Он просто не мог в это поверить.

В то, что всё происходит вновь.

Она снова встанет и уйдёт, оставив его одного — мучиться от желания, такого острого, что он никогда прежде не испытывал ничего подобного.

Иногда ему казалось, что он просто не выдержит. Утащит Ору в пещеру и там уже будь что будет. Он будет ненавидеть себя, презирать до конца своих дней… но ведь в тот миг, когда он потерял над собой контроль, впервые увидев, учуяв её, это почти и случилось.

Если бы она тогда не остановила его — глубоким, безжалостным ударом ножа прямо в бок.

— Играть в святую невинность? — девушка под ним вздрогнула и чуть отползла.

Идеальное, загорелое тело, приподнятые, круглые ягодицы вновь прошлись по той части его тела, где всё давно уже горело и болело. Почти каждый раз, когда он видел её. И особенно — когда касался. Иногда он даже всерьез волновался и где-то боялся, что он мог бы опозориться, завершив всё лишь от нескольких её прикосновений.

— Ты думаешь, я играю в святую невинность? Всё это время? — она казалась по-настоящему оскорблённой, и у Иво это вызвало почти бешенство, помноженное на всё то же гложущее чувство вины.

Да, она была совсем маленькой, малышкой, вчерашним ребёнком… но разве она не понимала, что это издевательство? Особенно сейчас, после всего, что произошло за последние два дня?

— Ты не можешь не понимать, что делаешь со мной. Не можешь не понимать, насколько это жестоко. Посмотри на меня, Ора.

Он хотел видеть её глаза. Хотел, чтобы она смотрела на него, видела, что он больше не выдержит. Что он хотел поглотить её, не выпускать из этой комнаты, наверное, год, носить еду и доводить её до оргазма — раз за разом, пока она не выбьется из сил.

А мысль о том, что она может забеременеть… и вовсе лишала его рассудка.

Такой же, как берсерки в своих пещерах.

Он ничем не лучше их. Хотел заполучить её полностью, просто принося кроликов и трахая, потому что ему казалось, что всё остальное в жизни не имеет значения.

Тёмные глаза девушки блестели, полные напряжения и отторжения — не к нему, а ко всей этой ситуации. Она боялась своих чувств, но была бессильна перед ними — он видел, как её тело покрывалось мурашками, ощущал запах её желания.

Самый вкусный, самый невероятный запах.

— Что произошло, Иво? Мы… — она даже не могла произнести это слово, настолько была юной и наивной.

Хотя Лилеана не раз говорила ему, что эта девушка нарочно разжигает его желание, а потом убегает. Он отказывался верить в это, он знал Ору, чувствовал её, ощущал почти как самого себя.

Не верил… до этого момента.

— Нет! Я бы не сделал этого с тобой, когда ты такая. Посмотри на меня, девочка моя, ты была не в себе. Царапалась, кусалась, требовала, чтобы я взял тебя — но я не сделал этого.

На самом деле последние два дня ему очень понравились. Если бы он только мог пойти до конца… это были бы лучшие дни его жизни. Но вместо этого они были наполнены сладкой мукой ожидания.

Так близко и так далеко.

— Но я же чувствую… Мне не больно, когда ты… пальцами, — в глазах девушки и правда стояло неверие, но Иво был так возбужден, так мечтал оказаться в её влажной тесноте, что попросту не обратил на это внимания. Только думал о том, что она опять уйдёт, бросит его в мучениях.