— Лорд Дербиш… — я попыталась говорить спокойно, хоть кровь стучала в висках. — Вы уверены, что всё так однозначно?

— Однозначно⁈ — он тихо рассмеялся, но в смехе звенела боль. — Оливия, нам с вами уже не помочь. Терранс не любит вас настолько, чтобы защитить, чтобы спасти! — прошептал он, и в его голосе было что-то безумное. — Я почти уверен, что вы тоже уже в его списке.

Он притянул меня к себе, обнимая.

Я чувствовала, как холод медленно поднимается от кончиков пальцев вверх, к груди, к горлу — будто тело само пытается защититься, сжимаясь, отступая, скрывая эмоции внутри.

Сердце стучало уже слишком быстро, неровно, болезненно.

Мне хотелось отступить, крикнуть, вырваться, вернуться в городской дом, но тело не слушалось. Я стояла, как загнанное животное, и впервые за долгое время поняла, что действительно боюсь.

Руки лорда Дербиша всё ещё лежали на моих плечах, когда он наконец чуть отстранил меня от своей груди. Его пальцы всё ещё дрожали, но хватка оставалась крепкой — слишком крепкой, чтобы назвать её дружеской. В его взгляде отражалась тревога, такая глубокая, что она тут же передалась и мне, поглощая мои чувства.

Я поймала этот взгляд — и ощутила, как где-то под рёбрами зародился холод, растёкся по телу, стягивая грудь тугой петлёй. Воздуха стало мало. Казалось, каждая клеточка моего тела сопротивляется дыханию. Сердце сбилось с ритма, колотилось судорожно и громко, я слышала биение, эти глухие удары в своей голове.

Ладони вспотели, пальцы слегка дрожали. В висках пульсировала боль, а в груди — пустота, будто внутри меня образовалась дыра, засасывающая всё: и звук, и свет, и разум. Мир вокруг стал размытым, голоса — далекими, как под водой. Я не сразу поняла, что стою, прижимаясь к деревянному ограждению, цепляясь за него, чтобы не упасть.

И вдруг — резкий вдох. Воздух ворвался в лёгкие, обжёг изнутри, и я судорожно выдохнула. Всё вернулось: факелы, запах сена, сиплое дыхание лошади рядом и взволнованный взгляд главного писаря Его Величества.

Лорд Дербиш тревожно оглядел конюшню, словно только сейчас осознал, где мы находимся, и что нас могут услышать. Его глаза бегали от двери к стойлам, к тёмным углам, где копошилась тень. Затем он снова посмотрел на меня.

— Оливия, — сказал он тихо, почти шёпотом, — вы уже давно стали мне близким другом.

Он говорил, озираясь, словно каждое сказанное мне слово являлось королевской тайной. А я стояла, всё ещё ощущая дрожь под кожей и ледяную тяжесть в груди, не зная, что делать дальше.

Я всё ещё боролась с паникой, старалась глубоко дышать, успокоить своё сердце, но каждый нерв во мне кричал: беги. Казалось, моё тело знает, что опасность рядом, даже если разум пытается убедить в обратном.

— Вы можете поехать со мной, — шептал лорд Дербиш, всё ближе склоняясь ко мне, будто боялся, что кто-то услышит. — Правда, я уверен, смогу убедить своих друзей: вы достойны помощи. Есть земли, где магов уважают, где признают наши права… наши привилегии.

Его голос звучал мягко, почти успокаивающе, но каждое слово только усиливало моё внутреннее напряжение. Я видела, как в его глазах вспыхивает то ли фанатичная вера, то ли отчаяние.

В этот момент всё моё существо будто кричало — уезжай! Инстинкт самосохранения звал, тянул прочь: из конюшни, из замка, из этого брака, который принес в мою жизнь только липкий страх, что прилип к коже.

Перед глазами вспыхивали обрывки памяти: Феликс, с холодным лицом, произносит, что найдёт всех тёмных магов. А разум дополнял его речи: «Всех — даже тех, кто кажется невинным. Даже меня.»

Я чувствовала: если сейчас где-то ударит гром или скрипнет половица под ногой, я сорвусь и побегу, без раздумий, без оглядки.

И когда всё моё тело — каждая мышца, каждая эмоция — взывали к бегству прямо сейчас, где-то глубоко внутри тонкий, почти неуловимый голос разума всё же ухватился за нить сомнений. Рациональность, едва слышная, шептала, что нельзя принимать столь безрассудное предложение.

Я всегда беспокоилась о своей репутации. Как может герцогиня — жена уважаемого человека — сбежать неизвестно куда, да ещё с лордом, который не является ни её родственником, ни доверенным лицом мужа? Даже мысль об этом казалась позорной.

И всё же — когда перед тобой стоит вопрос жизни и смерти, разве приличия должны что-то значить? Разве репутация не становится ничтожной тенью на фоне страха? Но я не могла просто взять и отбросить эти мысли.

— Нас встретят… — доносился до меня голос лорда Дербиша, будто издалека. — Нам нужно ехать на север. Придётся пересечь земли вашего мужа…

Слова мужчины терялись где-то на заднем плане, пока в моей голове распутывался клубок мыслей. Начинавшийся с одной мысли о потерянной репутации, а за ней тянулась следующая — потерянное доверие мужа.

Я думала о Феликсе. Он не всегда был со мной мягок. Часто холоден, сдержан, отстранён. Но я не помнила за ним поступков, что причинили бы мне вред. Напротив — иногда его решения, пусть и непонятные, оборачивались неожиданной пользой.

Мысли о нём тихо перетекали в воспоминание о моем решении. По пути в замок, я чувствовала, что приняла правильное решение, я была спокойна и уверена в себе. Я знала, чего хочу. Я решила быть честной, открыть правду мужу — о своём даре, о себе.

Я даже решила не посещать общий ужин, чтобы подготовить свою речь, обдумать правильные слова.

Вспоминая себя — свои привычки, поступки, решения, — я ясно ощущала: желание броситься в бегство, в неизвестность, было мне чуждо. Это не мой путь. Я никогда не пряталась от последствий, предпочитая встретить их лицом к лицу.

Более того я не видела своей вины. Скорее, я бы с большей готовностью предстала перед советом, позволив им вынести решение, в надежде, что закон и здравый смысл восторжествуют, чем как преступница скрываться по лесам.

Следующая мысль вспыхнула тихо, но цепко: Феликс никогда не выносил семейные дела на публику. Он терпеть не мог огласки, особенно той, что могла запятнать репутацию герцогства и семьи. Он не почитал и служителей Ордена Порядка.

Возможно, я могла бы убедить его — не спешить с обвинениями, попытаться разобраться. Всё ещё можно было объяснить. Всё ещё можно было исправить.

Бежать следовало лишь тогда, когда исчезают все легальные пути. Когда мир закрывает перед тобой все двери, только тогда стоит лезть в окно.

Но тело не слушалось разума. Дрожь прокатилась по коже, пальцы заныли, будто от холода, и сердце вновь забилось слишком быстро. Страх в моей голове кричал: уезжай, сейчас, пока есть шанс!

Встать, оседлать лошадь, выехать за ворота — и пусть будет, что будет.

А руки лорда Дербиша всё ещё лежали на моих плечах — словно решётка от клетки, удерживающая меня в узком пространстве. Его прикосновение было якорем, который тянул вниз, к поступку, не свойственному мне… к безрассудству и глупости.

— Оливия, я выезжаю сейчас… вам не о чем беспокоиться. Я вам помогу, — говорил лорд Дербиш, его голос дрожал, будто он сам пытался убедить себя в правоте собственных слов. — Герцог, пока вы были в городе, провёл ритуал по обнаружению Тёмных магов.

Я замерла, вслушиваясь в его слова.

Да, я знала, что люди герцога давно искали способ выявить тех, кто владеет тьмой. Но в моей прошлой жизни эти поиски закончились ничем. Они так и не нашли верного пути.

Но я изменила ход истории… могло ли это повлиять на исследования герцога и магов?

— Имена у него уже есть, — продолжил Дербиш, делая шаг ближе. — Ритуал помог обнаружить людей. Пока вы были в городе, начались обыски — всех, кто связан с силой. У него уже есть список, Оливия, — он повторил это с нажимом, будто хотел вбить смысл прямо в моё сознание.

При этих словах тело снова предательски отозвалось: сердце болезненно сжалось, колени ослабли. Инстинкт кричал: беги! Но разум, словно утопая в шуме, всё же ухватился за сомнение.