— Она вас расстроила? — спросил он, вглядываясь в мои уставшие глаза. — Если вы плакали из-за неё…

Я совсем забыла, что книга растревожила меня так сильно, и краснота глаз, наверняка, выдавала меня, даже при тусклом свете свечи. Феликс, разумеется, заметил. В панике я лихорадочно искала оправдание, причину, которая могла бы объяснить мои слёзы.

— Всего лишь печальная баллада, — выдохнула я, стараясь улыбнуться, — я только что дочитала её и собиралась спать. — кивнула в сторону аккуратно сложенной им стопки книг, делая вид, что именно они были источником моего расстройства.

Герцог нежно, почти невесомо, собрал пальцами мои засохшие слёзы. Его прикосновения скользили по моей щеке, как лёгкий ветер, и я невольно затаила дыхание. Он обхватил моё лицо своими большими ладонями — тёплыми, но шершавыми из-за шрамов и мозолей, полученных на постоянных тренировках с мечом.

Подняв мой подбородок, он поймал мой взгляд и сказал негромко, но так, чтобы каждое слово дошло до глубин моей души:

— Запомни, Оливия. Для меня она — в прошлом. Её слова не стоят твоего беспокойства. Всё, что связано с ней, решаю я. Ты — моя жена. Ты не обязана ни оправдываться, ни выслушивать чужие исповеди.

Я подняла глаза и встретила его взгляд. Там, за привычной сталью, скрывалось тепло, которое я боялась спутать с любовью.

— Я не позволю никому тревожить тебя, — добавил он тихо, почти шёпотом.

Эти слова он произнёс почти у самого моего уха. Его губы коснулись моей шеи, оставляя лёгкие поцелуи, а с мокрых волос на кожу падали холодные капли, заставляя моё тело покрываться мурашками.

Я осторожным движением поймала его пряди и убрала их назад, открывая лоб. Мне казалось, что я изучаю его заново, будто впервые вижу все линии его лица. Мои пальцы скользили по его щеке, очерчивая контур скулы, по линии подбородка, и наконец, задержались на губах.

Когда я кончиками пальцев провела по их изгибу, он неожиданно резко — совсем не так, как подобало его привычной серьёзности, — попытался поймать мои пальцы зубами. Я вздрогнула от неожиданности, а затем, не сумев удержаться, рассмеялась.

В этот миг я остро осознала, что вечер оказался чересчур насыщен событиями. Моё сердце было переполнено чувствами, а разум — потрясениями. Психика просто не успевала справляться с этим наплывом эмоций, и, быть может, именно поэтому я сначала плакала, а теперь и смеялась так легко, как не смеялась прежде.

Он нежно взял меня за руку и повёл к кровати. Его движения были уверенными, но в них не чувствовалось ни спешки, ни грубости — только властность, которой невозможно было противиться. Герцог снял одежду и небрежно бросил её в сторону, словно этот жест означал конец всем разговорам.

Феликс сел на край кровати и притянул меня ближе. Пока его пальцы ловко распутывали завязки моего платья, я покрывала его лицо поцелуями: лоб, упрямый подбородок, губы, которые он подставлял мне с едва заметной усмешкой. Но больше всего меня завораживали его глаза — умные, проникающие в самую глубину, они раздевали меня быстрее, чем это делали его руки.

Я и не заметила, как всё больше теряла устойчивость, облокачиваясь на него, словно сама тянулась в его объятия. Когда он справился с последними завязками и помог мне освободиться от лишней ткани, я, поддавшись нахлынувшему чувству, толкнула его на кровать.

Муж лёг, покорно поддавшись моему движению, и мне почудилось, будто я слышала его тихий смех. В его глазах ещё мгновение назад играло веселье, но оно быстро растаяло, уступая место нарастающей страсти.

Мне нравилось нависать над ним, склоняться, целовать его грудь, ощущать тепло кожи под губами. Мои руки скользили по его телу: я могла задержаться на линии его шеи, опереться на широкую грудь или провести пальцами по рельефным мышцам живота. В каждом движении я ощущала особое наслаждение — мнимую власть, которой он позволял мне обладать.

Я сама решала, как прикасаться, куда тянуться, каким будет следующий шаг. И Феликс не торопился, сдерживал себя, давая мне шанс самой задавать ритм.

Когда наша близость подошла к концу, Феликс притянул меня к себе, не позволяя надеть ночное платье. Он уложил мою голову на свою грудь и обнял так крепко, будто хотел задержать меня в этих объятиях на всю ночь. Я слышала его тяжёлое, уравновешивающее дыхание и чувствовала тепло его тела, накрывающее меня лучше любого покрывала.

Его пальцы медленно скользили по моим волосам, перебирая пряди и наматывая их на свои пальцы, словно кольца. Это ритмичное, спокойное движение странным образом успокаивало, и я почти закрыла глаза, когда он подтянул край одеяла, заботливо закутав меня в него.

Его губы едва коснулись моего затылка, и он произнёс так тихо, что слова прозвучали тише его дыхания:

— Я честен с вами. Я принял все ваши условия.

Я приподнялась на локтях и удивлённо посмотрела на него.

— Я принял ваши условия ещё тогда, — повторил он чуть громче. — Те самые, что вы огласили в замке.

Я не знала, какие именно эмоции отражались на моём лице, но Феликс, похоже, принял их за недоверие. Поддавшись моему молчанию, он продолжил, его голос оставался спокойным и твёрдым:

— Я не ночевал в своей спальне и не пришёл к вам той ночью. Да, я не предупредил вас… но вам нечего опасаться. Поверьте, дом любовницы — это последнее место, где вы могли бы меня искать. — Его слова прозвучали уверенно, без тени сомнения. — Король обеспокоен движением Тёмных магов на севере, слухами о шпионах и возможной скорой войне.

Я моргнула, пытаясь осознать сказанное. Неужели Его Величество уже так глубоко осведомлён об угрозе? Я и представить не могла, что будут предприняты столь серьёзные шаги так рано.

Феликс, не замечая моего растерянного выражения — или, быть может, принимая его за любопытство, — продолжал:

— Мы с королевскими магами работаем над ритуалами, которые смогут противостоять тёмным. Если всё пойдёт как задумано, мы сумеем выявить отступников ещё до того, как над замком нависнет настоящая опасность.

Он снова притянул меня к себе, уложив так, что моя голова вновь оказалась на его груди. Там, где я ясно слышала ровные, спокойные удары его сердца. Моё же сердце стучало слишком быстро, выдавая каждую эмоцию, которую я пыталась скрыть.

Феликс, словно угадав мои мысли, положил ладонь мне на грудь, будто считая удары сердца вместе со мной, и тихо сказал:

— Оливия… я знаю, как нас всех в детстве пугали историями о тёмных магах. Но вам не о чем тревожиться. Вы не успеете дочитать свою книгу, как они все окажутся в темнице или казнены.

Затем он перевернулся на бок. Одна его рука стала мне подушкой, другая легла на живот, обнимая меня с неожиданной нежностью. Его губы мягко коснулись моего лба, и он спрятал лицо в моих волосах, дыша ровно и спокойно.

А я лежала с открытыми глазами, не в силах уснуть. Всё, что я слышала, — это как мой муж медленно погружается в сон, в то время мои собственные мысли лишь сильнее будоражили сознание, не позволяя найти покой.

Сквозь сон я приоткрыла глаза — меня разбудил лёгкий поцелуй в волосы. Феликс осторожно поднялся с кровати. Я услышала его шаги по комнате, затем плеск воды, а после — мягкий щелчок закрывающейся двери.

На мгновение мне захотелось остаться в тепле и уюте одеяла, понежиться ещё хоть немного в иллюзии спокойствия. Но тревоги и сомнения поздней ночи настигли меня быстрее, чем я успела вновь сомкнуть веки.

Впервые я осознала: я не знаю, что делать.

Я могла бы поехать к отцу. Его дар всегда был слаб, как и потенциал — его проверяли не раз, даже по приказу самого короля. И, насколько я понимаю теперь, следов тёмной магии в нём так и не нашли. Можно было отправиться и расспросить о матери… но чем мне поможет знание прошлого?

Я слишком долго думала, стоит ли довериться Феликсу. Я знала его как принципиального человека, защитника своей земли. Теперь же я понимала: он — хранитель алтаря.