Желая успокоиться, он поступил так, как привык. Снял сюртук, закатал рукав рубашки и начал медленно расстёгивать тканевый браслет — нарукавник, что совсем недавно стал частью его постоянного облика.

Под ним скрывалось напоминание о слабости — о том шаге, что он сам считал отступлением от своих принципов. Тёмная руна, долго остававшаяся невидимой, теперь проступала всё ярче, напоминая о его слабостях и ошибках.

Он закрыл глаза и положил пальцы на рисунок на предплечье, пробуждая руну, ожидая того знакомого чувства покоя, которое приходило каждый раз.

Всё начиналось безобидно — с лёгкого недоверия.

Герцог предпочитал не выносить ссор из семьи и решил, что, если уж судьба приготовила ему предательницу-жену, он сам поймает её и сам решит, что с ней делать, без суда и Короля.

Но чем дальше он заходил в эту игру наблюдений, чем внимательнее следил за каждым её шагом, словом, взглядом — тем сильнее она его интересовала. Её тайна, которую он хотел разгадать, постепенно превратилась в притяжение.

Желание власти и полного контроля до добра не доводит. Феликс знал это. Он сам не раз произносил эти слова на советах, когда речь шла о других — о короле, о Ордене Порядка, о новых законах.

Но одно дело — власть над людьми, над безликой массой чужих лиц.

И совсем другое — власть над человеком, который принадлежит тебе телом, перед законом и богами, но при этом остаётся свободным мыслями и разумом, неподвластным твоей воле, далеким от тебя.

Он знал, что это неправильно — держать человека, жену под невидимым колпаком.

Но именно в эти мгновения к нему приходило редкое, почти забытое чувство покоя.

Феликс не называл это любовью. Слишком простое, слишком мягкое слово.

Он убеждал себя, что это забота, осторожность, опека. Но за каждой попыткой оправдать себя скрывалось то самое чувство, которое он отказывался, боялся признать: одержимость.

И руна на его руке, казалось, жила собственной жизнью — пульсировала, отзывалась, словно живое существо, требующее внимания. И Феликс понимал: чем чаще он прибегает к магии, тем сильнее тьма держит его.

Истат предупреждал — раз в неделю, хотя бы раз в день, не чаще.

Но теперь, когда Оливия уже целую неделю вдали от замка, в городском доме, Феликс всё чаще касался знака. Он чувствовал, как вместе с каждым прикосновением в нём растёт усталость, будто сама магия выжигала его энергию изнутри, но всё равно продолжал проверять.

Резкий стук в дверь заставил Феликса вздрогнуть. Он мгновенно опустил рукав, прикрыв ладонью. Стук повторился, и уже через секунду в кабинет вошёл сэр Артур. Феликс, не поднимаясь, молча протянул ему сложенный лист — первый список.

Сэр Артур взял его, взглядом пробежал по строкам и застыл, когда увидел знакомую фамилию.

— И? — коротко спросил он, не поднимая глаз.

Феликс медленно поднялся, подошёл к окну и, не оборачиваясь, ответил:

— Я не мог иначе. За ним уже посланы люди. Твой брат виновен во всём — и ты это знаешь.

Молчание повисло тяжёлым грузом. Артур сжал кулаки, но ничего не сказал.

— Если хочешь, — продолжил герцог, стараясь поддержать друга, — можешь просить за него. Я устрою встречу с королём и поддержу тебя.

— Нужно было идти за ним самолично, и сразу, — глухо произнёс рыцарь, оборачиваясь к двери. — Ты же знаешь, насколько он хитёр. Его уже нет в замке — уверен. И, вполне возможно, он уже успел совершить какую-нибудь глупость. Отомстить мне… или тебе.

Феликс еще до встречи с сэром Артуром послал людей прочесать библиотеки и хранилища, где содержались редкие книги и ценное имущество. Сэр Артур собирался направиться в восточное крыло — туда, где чаще всего заседали члены совета. Он хотел осмотреть залы и комнаты.

Но даже понимая, что все нужные распоряжения отданы, Феликс не мог избавиться от навязчивой мысли о мести. Слова сэра Артура, его уверенность, не выходили из головы.

Что если лорд Дервиш решит отомстить?

Он думал, как поступил бы предатель. Какие шаги лорда Дербиша нанесли бы ему, герцогу, наибольший ущерб. И сам не заметил, как пальцы коснулись руны на руке.

Дождь. Плохая видимость. Размокшие, исчезающие следы. Ничего не помогало, ни одно средство не могло дать хоть малейшую гарантию успеха.

Феликс лишь радовался одному — его люди не задавали вопросов. Они молча следовали за ним, уверенные в своём командире, даже тогда, когда дорога превратилась в месиво из грязи и луж.

Вскоре они дошли до сарая, впервые остановились, не зная, куда идти дальше. А туман постепенно спускался на окрестности, затягивая дорогу белой пеленой, Артур впервые за всё время посмотрел на него с сомнением, с немым вопросом во взгляде.

От сарая, стоявшего в стороне от перекрёстка, в подсохшей грязи тянулись и путались следы — кто-то долго кружил вокруг, то подходя ближе, то снова отходя в глубь леса. Словно не одна дюжина людей разбредались в разные стороны.

Как установил следопыт, телега шла в деревню и обратно, запряжённая одной лошадью.

Но это они и без следопыта узнали, до того как покинули замок Его Величества, сразу догадались, что лорд Дербиш ушёл под видом простого горожанина, снарядив одну телегу.

Больше всего герцога и сэра Артура интересовали странные следы, которые расходились в разные стороны, и прерывались, возвращались обратно в радиусе тысячи метров от сарая.

— Глупая попытка сбить нас со следа, — пробормотал сэр Артур, наклоняясь и трогая пальцами подсохшую грязь.

— Да нет, — возразил один из следопытов, всё ещё разглядывая отпечатки. — И так понятно: идти нужно за телегой.

Он поднял голову и уверенно добавил:

— Здесь были двое — мужчина и женщина. Что-то искали. Телега действительно уходила в деревню и вернулась обратно, но следом из деревни пришли ещё люди. Скорее всего, все вместе они направились по ровной дороге к перевалу, на север.

— Как мы и предполагали, даже без изучения следов, — хмыкнул Артур. — Но зачем тогда всё это представление? Хотят, чтобы мы разделились? Зачем так бестолково тратить своё время?

— Мы и разделимся, — сказал Феликс, не вынимая рук из-под плаща. — Я поеду по той дороге, вдоль горы. Ты же — со всеми людьми — направишься за ними на Север.

— Ага, конечно, — хмыкнул Артур, перехватывая его за плечо. — В такой туман? Я поеду с тобой. Ты не можешь бродить один.

— Нет, — коротко ответил Феликс. — Я сам верну свою жену.

Позже, согласившись с доводами сэра Артура, герцог махнул рукой одному из рыцарей и двум новобранцам. — Сэр Уильям, вы со мной.

Затем повернулся к Артуру:

— Направляйтесь прямо к Стене. Если они ушли за неё — преследование прекращаете. Разворачивайтесь и возвращайтесь назад.

Феликс задержал взгляд на друге.

— Будь осторожен, Артур. И… возвращайтесь в замок без нас. Мы встретимся там.

У Оливии оказался скрытый талант — прятаться на местности, скрываться от преследователей. Первый след герцог заметил настолько далеко от сарая, что сразу понял: жена либо устала, либо просто решила больше не маскировать свой путь.

Он многократно обращался к руне, снова и снова сверяясь с её тихим откликом. Руна не показывала дороги — лишь давала ощущение тонкой, натянутой нити, что связывала их на расстоянии. Только так Феликс мог быть уверен, что идёт по верному следу.

Оставив людей у дороги, он направился в лес, поднимаясь всё выше по горной тропе к пещерам. Туман стелился низко, скрывая землю и камни, и если бы не неуловимое притяжение руны — он, вероятно, так и прошёл бы мимо незаметного входа.

В пещере точно была она. Оливия.

Феликс увидел её сразу — и мир вокруг будто провалился в тишину, он замер на пороге пещеры, как будто ударился грудью о невидимую стену. На него навалилась усталость и вся тяжесть пути. Впервые его тело просило об отдыхе.

Он видел многое — заговоры, пытки, смерть. Но к этому был не готов. Всё, что он знал об Оливии не вписывалась в картину перед ним, она, казалось, приняла его за видение, и тихо сходила с ума.