Я впервые пришла сюда одна. Впервые со мной не было воинов Ашенхолда, не стоял рядом такой противоречивый Касон, не наблюдал за всем этим очередной наместник.

Только я. Совсем одна.

И десяток берсерков, некоторые из которых вполне могли считать меня пригодной самкой.

Но я не чувствовала страха. Шла вперёд по неровному, холодному камню, ощущая их присутствие. Знала — не набросятся.

— Пожалуйста, выйдите! — крикнула я, громко и отчётливо. — Я знаю, что вы здесь. Я чувствую вас!

Я ударила ладонью по каменной стене. Глупо — звук получился глухим, в скалах он терялся, и теперь ещё и рука ныла от боли.

— Дева, — отозвался кто-то из темноты, и справа от меня вспыхнули в полумраке тёмно-жёлтые глаза.

— Это ты… — его имени я не знала, помнила только, что Иво сильно его избил. Но с утра, когда я видела его, на берсерке не было и царапины — настолько быстро все зажило.

Только на Иво не заживает.

Из темноты послышался шорох — там, где солнечный свет не пробивался вовсе, прятались и остальные. И именно это мне было нужно.

— Послушайте. На Ашенхолд нападут, уже совсем скоро. Разбойники, наёмники, работорговцы! Их много, намного больше, чем наших воинов, а в крепости остались только женщины и старики.

Тишина.

Она прерывалась иногда только звериными звуками — тяжёлым дыханием, низким гортанным фырканьем.

— Я серьёзно! Вы же были легендарными воинами прошлого! О вас до сих пор с восторгом рассказывают все мальчишки! Вы в три раза сильнее и живучее обычных людей!

— Дева, — тот, с кем я «разговаривала», шагнул вперёд. Его могучая грудь тяжело вздымалась, а яркие глаза неотрывно следили за мной. — Уди…

— Уди? Какой ещё уди? Пожалуйста, помогите. Опасность! Там — опасность, для всех! — я тыкала пальцем в сторону выхода из пещеры, с каждой секундой всё яснее осознавая: они не выйдут.

— Пожалуйста! — снова крикнула я, но берсерк перебил:

— Уди!

И только тогда я поняла.

Он пытался сказать «уйди» или «уходи», давая понять, что им неинтересна никакая битва.

— Хорошо! Я уйду! А вы потом не жалуйтесь, когда они доберутся до вас, — зло бросила я, разворачиваясь и громко затопала к выходу, всё ещё не до конца веря, что у меня ничего не вышло.

Впрочем… есть ведь ещё вторая пещера, в которой я была лишь однажды. Там тоже кто-то из берсерков пытался со мной говорить.

— А-а-а! — вскрикнула я, когда вдруг почувствовала, как меня подхватили за воротник и подняли в воздух. Горло сразу сдавило, я почти не могла дышать. — Отпусти!

Он послушался.

Я пребольно упала на колени, прямо в грязь и острые камни. Резко обернулась и только тогда поняла, что сбежать мне помешал один из берсерков. Тот самый, который умел говорить.

— До… нас? — с трудом выговорил он.

— Да, — зло выплюнула я. — До вас. Возможно, им захочется продать вас и ваших детей в рабство. Уверена, найдутся те, кто заплатит за такое бешеные деньги. А может, они просто сожгут всё здесь дотла, испугавшись, что вы сможете напасть.

Я и сама не ожидала от себя такой жестокости. В другой ситуации — никогда бы не решилась сказать нечто подобное.

Но сейчас… Сейчас я чувствовала что иначе они не поймут. Им нужно было показать, что отсидеться не получится. Если люди Иво проиграют, работорговцы и наёмники доберутся и до этой пещеры.

Секунда…

И словно искра, вспыхнувшая от огнива, прошла по пещере. Один рык — от того, что держал меня, — и за ним второй, третий, четвёртый, десятый.

Я не сразу поняла, в какой момент первое гибкое, сильное тело пронеслось мимо меня — так быстро, что я едва поверила в увиденное. За ним метнулось второе, и тут я заметила, что многие из берсерков при движении опираются на руки — словно звери…

Хотя почему словно? Разумом, если верить тому, что мне сказали, они и правда мало отличались от животных.

Говорящий берсерк вновь издал гортанные рыки, и из глубины пещеры один за другим вышли ещё как минимум пятеро. Быстрые. Громадные. Ловкие и почти бесшумные.

Только свечение глаз выдавало их в темноте.

Волна ужаса прошла по моей спине, когда я представила, что когда-то отряду рабов, пришедшему сюда за камнями клана, пришлось сражаться с берсерками — не плечом к плечу, а против них.

Но думать об этом было некогда.

— Подождите! Я покажу вам путь! — крикнула я, рванувшись следом.

Снаружи, в темнеющей крохотной деревне, разворачивался хаос.

Берсерки вышли не только из этой пещеры.

Рык, раздавшийся за моей спиной, эхом прокатился по холмам, и со всех сторон — из тёмных густых зарослей, пугающих лесов — стали появляться силуэты: огромные, покрытые шрамами тела, руки, сжатые в кулаки, согнутые спины, будто после долгого сна. Они шли в полном молчании, и только их дыхание — хриплое, шумное, звериное — перекрывало слабый ветер.

Их было немного, и почти все они оказались нагими, демонстрируя всё, что нужно, и всё, что не нужно. Лишь двое из берсерков имели подобие одежды — шкуры, грубо повязанные вокруг бёдер. Один держал в руке целое бревно толщиной с человека и нёс его так легко, будто это была тонкая ветка.

Но страшнее всего были их глаза. Жёлтые, немигающие. Когда они выходили на открытое пространство и начинали двигаться — бесшумно, слишком быстро для человека, иногда используя руки — свет их глаз казался смертоносным. В сгущающейся темноте, особенно сейчас, когда небо уже окрасилось в синий и алый, а над хребтами гасли последние отблески заката, всё это выглядело не как прибытие союзников… а как вылазка хищников, готовых растерзать любого, кто окажется у них на пути.

У меня пересохло во рту, но молчать я не могла. Те, что со шкурами на бёдрах, наверняка чуть более разумны, и я подошла к одному из них, замершему недалеко от дерева. Показала обеими руками на две дороги, что вели из Ашенхолда.

— Туда! Там — опасность, — я показала кулак, глядя на дорогу, не замечая в светящихся жёлтых глазах и капли разума.

Но к моему удивлению, громко рыкнув, берсерк со шкурой направился именно туда, двигаясь быстро, рывками, незаметно в темноте, словно тень. За ним последовали несколько других — не больше семи, но и они станут большой помощью…

Если берсерки атакуют именно работорговцев, а не всех подряд, посчитав любой шум угрозой. С другой стороны, ведь они сосуществовали с жителями Ашенхолда плечом к плечу два года без единого нападения?

Сама я тоже не медлила, но понимала, что, в отличие от берсерков, не доберусь до перевала на своих двоих даже через много часов — а значит, мне предстояло воровство.

У конюшни находился один часовой, который наверняка видел своими глазами, как страшные силуэты берсерков двигались вокруг, направляясь в разные стороны.

— Не дури там, Ора, — сказал он мне, но не пытался встать у меня на пути. Глаза его светились восхищённым, пытливым благоговением. — Не подставляйся. Только подскажи им, чтобы не нападали на нас.

Он знал моё имя, а я не знала его. И внезапно почувствовала горячую благодарность за то, что он считал меня нужной. За то, что он считал что в такой ситуации, когда каждый из них мечтал бы присоединиться к битве, я буду полезной.

— Бери последнюю справа кобылку. Она самая послушная и очень выносливая. Зовут Пчела.

— А тебя как зовут?

— Эйлунд! — он прямо весь расцвёл, когда я спросила его имя

Когда я добралась до перевала, битва уже началась. Весь склон был охвачен движением — люди метались, сталь сверкала в свете факелов, а воздух звенел от криков.

Наёмники резко отличались от воинов Ашенхолда — косматые, вонючие, в обмотках, с кривыми клинками, они шли плотной, сжатой массой, почти никогда не атакуя в одиночку.

Как и говорил Касон, их было в разы больше, и я даже не сразу смогла разглядеть знакомые лица.

— Не подпускайте их к склону! У нас преимущество по высоте! — донёсся крик Касона. Я обернулась в ту сторону, но едва могла различить его в темноте — он был окружён со всех сторон. Только глаза воина сверкали в мраке безумной радостью, словно он наконец оказался там, где всегда мечтал быть.