— Конечно, босс, — с готовностью отозвался тот, — думайте, сколько надо — еще неделя по нашим предположениям у Романова есть.

И он встал, готовый закончить аудиенцию, но президент остановил его движением руки.

— А вот в порядке информации, Вилли, — тот сел не место, — если мы вдруг решим играть на стороне Романова, как мы сможем ему помочь? Я это не очень отчетливо уяснил…

— Очень просто, Ронни, — улыбнулся Кейси, — у троих наших источников, близких к Кремлю, есть выходы на оппозицию, так что ее планы мы узнаем в течение суток. Слить информацию в КГБ о том, когда и как они решат действовать, это вопрос техники и получаса времени. Так мы поможем Романову уцелеть.

— Спасибо, Вилли, — пожал ему руку Рональд, — я все понял и должен обдумать ситуацию. Я свяжусь с тобой, когда надумаю. До этого не предпринимайте никаких резких движений.

Улица Косыгина, 9

После ухода Примакова к Романову зашла его супруга, постучавшись предварительно, конечно — что такое госсекреты, она знала очень хорошо.

— У тебя неприятности, Гриша? — спросила она, сев рядом с ним на диванчик.

— А когда у меня одни приятности были, Вика, — буркнул в ответ тот, — я и забыл уже про такие времена.

— Но сейчас они особенно крупные, неприятности эти, — пригладила она его взъерошенную шевелюру, — я же вижу…

— Да, есть немного, — не стал отрицать очевидного генсек и неожиданно решился сказать и побольше, — убить меня хотят, вот что.

— Да у тебя одной охраны целый полк, — уверенно возразила жена, — неужели через нее проберется кто-нибудь?

— У американских президентов охраны еще больше, что не мешает регулярным покушениям на них…

— На Кеннеди намекаешь?

— Ну это самое известное, конечно, дело, — ответил Романов, — а так-то еще и в Рейгана стреляли, и Форда убить пытались, два раза, если не путаю, и Никсона хотели взорвать вместе с Белым домом. И все это за последние десять лет.

— Америка далеко, — не очень уверенно возразила Виктория, — и порядки там немного отличаются от наших. А у нас же ни одного политического лидера не убивали со времен… со времен Бухарина, кажется…

— А Берия, а Абакумов, а Кузнецов? — тут же вытащил из памяти контраргументы Романов.

— Кузнецов это же из Питера товарищ, — наморщила лоб жена, — на ленинградское дело намекаешь?

— Точно, на него, — ответил Романов, — в конце сороковых проредили всю ленинградскую верхушку до состояния выжженного поля…

— Но все равно это давно уже было, — не сдавалась супруга, — а с тех пор одного Хрущева только снимали со скандалом, да и то он живой-здоровый остался.

— Это радует, — по-прежнему сумрачным голосом отвечал генсек, — но не слишком сильно.

— Может, подробности расскажешь, — закинула удочку Виктория, — глядишь, я тебе и подскажу что-нибудь дельное…

— Да и катись она в гору вся эта секретность вместе с секретчиками и секретутками, — принял неожиданное решение Романов, — слушай и не говори потом, что не слышала.

И он коротко передал жене суть того, что услышал от Примакова. Виктория сидела молча, только периодически качала головой в разные стороны, а по окончании выступления Григория открыла, наконец, рот.

— Даааа, Гриша, многим ты оттоптал мозоли за эти полгода, очень многим.

— К мозольному оператору пусть сходят, — буркнул тот, — тогда ничего оттаптываться не будет.

— Я ж не в этом смысле, — немного смешалась жена, но быстро взяла себя в руки, — не надо было этот проклятый нацвопрос поднимать, тогда бы и жил спокойно себе. Кстати, совсем еще не поздно дать задний ход — тогда твои недоброжелатели уймутся. Хотя бы ненадолго, но перестанут строить тебе козни.

— Как там говорил один древнеримский товарищ, — наморщил лоб Романов, — чем мучиться с развязыванием гордиева узла, лучше сделать радикальный шаг и разрубить его к чертовой матери.

— То есть ты пойдешь до конца?

— То есть да… выпью свою чашу до дна, — с достоинством ответил Романов, — пусть даже она с ядом будет, эта чаша.

— Я поняла, я поняла, — пробормотала Виктория, — неуемный ты у меня какой-то… ну тогда слушай практичные советы бывалой домохозяйки…

Урочище Медео, Казахстан

Здесь неподалеку от знаменитого высокогорного ледового стадиона (где были, к слову побиты почти все мировые рекорды) притаилась госдача номер один Управделами ЦК КП Казахстана. И на ней бессменный руководитель республики товарищ Кунаев принимал двух высокопоставленных гостей из сопредельных регионов. Назовем их товарищ Х и товарищ У. Обращался он к ним примерно так же — как к Иксу и к Игреку.

— Давайте не будем ходить вокруг и около, дорогие гости, — обратился к ним Кунаев, когда они доели свои порции ароматного плова, заев его гуммой, местными пирожками с острой начинкой, и запив холодным кумысом, — и будем говорить о наших насущных проблемах.

— Без вопросов, — ответил Икс, — Динмухаммед Ахмедович (тот поморщился и разрешил называть себя Дини), — давайте о насущном, только… — тут он слегка поморщился.

— Что только? — переспросил Кунаев.

— Это дело требует какой-нибудь более существенной смазки, нежели кумыс… нет, я ничего не имею против национальных кухонь, но сейчас требуется что-то традиционное.

— Как скажете, дорогой Икс, — и Кунаев достал из встроенного в стол мини-бара бутылку запотевшей Столичной водки, — в имперских традициях есть что-то привлекательное.

— Это совсем другое дело, — раздвинул губы в улыбке Игрек, — давайте накатим за традиции.

— Возражений нет, — ответил Кунаев, разлив водку по рюмкам, — за традиции.

— А теперь по делу, — продолжил тему Икс, закусив кусочком аччик-гушт, — время Ч у нас назначается на послезавтра, девятнадцать пятнадцать, верно?

— Абсолютно верно, — подтвердил Кунаев, — проговорите последовательность действий, будьте добры. Вас тоже касается, товарищ Игрек.

— Тогда я начну, — откашлялся Икс, — послезавтра ориентировочно в восемнадцать ноль-ноль объект отправится в поездку по стране с так называемого Правительственного вокзала Москвы…

— Где это? — недоуменно поднял брови Кунаев.

— Это рядом с Ленинградским и Ярославским вокзалами, — пояснил Икс, — платформа, огороженная со всех сторон колючей проволокой, въезд на нее только с улицы Каланчевской…

— Знаю-знаю такую улицу, — откликнулся Кунаев, — идет от Трех вокзалов к Проспекту мира.

— Все верно, именно так… итак, в восемнадцать ноль-ноль, плюс-минус некоторое время, эскорт с объектом заедет с улицы Каланчевской на Правительственный вокзал…

— Стоп, — остановил его Игрек, — я слышал такую версию, что до этого вокзала идет спецтоннель от Кремля, по верху никто туда не ездит.

— Это слухи, — отмахнулся Икс, — от Кремля идут подземные ходы, но в Минобороны и на Лубянку, до Трех вокзалов слишком далеко.

Кунаев тем временем разлил по рюмкам вторую порцию, они выпили без слов, и тогда Икс продолжил.

— На вокзале его будет ждать правительственный железнодорожный состав, два локомотива и шесть вагонов.

— И что в этих вагонах, товарищ Икс? — поинтересовался Кунаев.

— Самый главный это вагон для первого лица, конечно — он бронированный и весит гораздо больше, чем стандартный МПС-овский. Примерно в полтора раза. И колесные пары у них не двухосные, а трехосные, в связи с большим весом. Кроме этого вагона, он в центре состава обычно располагается, имеются также два вагона для охраны, один для спецперсонала и один-два, дублирующие внешний вид правительственного. Для маскировки…

— Это понятно, — отозвался Кунаев, — давайте уже ближе к делу.

— Отправление спецпоезда по нашим данным назначено на восемнадцать-тридцать по Москве, — продолжил Икс, — через примерно сто пятьдесят метров поезд минует ворота Правительственного вокзала и выйдет на пути общего назначения в районе… в районе, — он вытащил из папочки карту Москвы, сверился с ней, — в районе Безбожного переулка.