— И еще он кадровый сотрудник ЦРУ, — буркнул Романов.

— Такие уж правила, — развел руками Буш, — практически все сотрудники посольств в той или иной мере сотрудничают с разведкой.

— Так вот, — продолжил генсек с некоторой натугой, — меня лично напрягает эта ситуация… они хотят пожениться и уехать куда-то в Майами, а это, согласитесь, немного выходит за рамки…

— Что же здесь такого необычного? — усмехнулся Буш, — молодым людям свойственно иногда влюбляться и жениться…

— Напрягает то, что эти молодые люди немного необычные, — ответил Романов, — у меня есть небольшое предложение по этому поводу.

— Внимательно вас слушаю, — откинулся на спинку кресла президент.

— Я между делом узнал, что у семьи Баскофф есть домовладение в Черногории… это ведь часть Югославии, верно?

— У меня таких данных нет, — немного нервно ответил Буш, — но вполне допускаю такую возможность.

— Так вот — пусть Наталья и Илон живут в этом домовладении долго и счастливо — такое мое предложение… а чтобы их счастье продолжалось подольше, нам надо бы быстро и конструктивно решить проблему Косово, только и всего… тогда я буду вам, мистер президент, чрезвычайно обязан.

Буш пожевал губами, посмотрел зачем-то в окно, выходящее на пролив Ист-Ривер, после чего медленно и с расстановкой ответил:

— Предложение заманчивое, мистер Генеральный секретарь, пожалуй, я могу с ним согласиться… что надо сделать с нашей стороны?

— Отзовите вашего представителя при ООН, — тут же вылетело из Романова, — с Олбрайт очень трудно работать.

— Думаю, мы сможем это сделать… еще что-нибудь?

— С Косово хорошо бы решить вопрос полюбовно, — продолжил генсек, — ни вам, ни нам обострения в этом регионе не надо — пусть миротворческие силы составят СССР и Германия. И хорошо бы законсервировать этот вопрос… ну скажем на 50 лет — в 21 веке возможно нравы смягчатся и все будет разрешено более примирительным характером… как вы отнесетесь к таком предложению?

— Я должен посоветоваться со своими министрами… — начал барабанить пальцами по столу, — но думаю, что ответ наш будет лежать в положительной области…

— Я не сомневался в вас, мистер президент, — вежливо улыбнулся Романов, — давайте заодно уже обсудим и остальные вопросы, они ведь у вас имеются?

— Да, конечно… основной вопрос связан с железнодорожными ракетами, как уж они там называются… Молодец… хорошо бы их включить в предстоящий договор о ракетах средней дальности.

— Окей, мистер президент, — ответил генсек, — я понял вашу озабоченность и думаю, что смогу ответить что-то определенное в течение недели-двух. Мне тоже надо посоветоваться со своими министрами.

Дедовщина

Через неделю Романов неожиданно взял и выехал в дивизию имени Дзержинского, которая располагалась совсем рядом с Москвой, в городе Балашиха-15. Руководил ей на тот момент генерал-майор Босов Виталий Викторович, относительно молодой еще командир, всего пятьдесят лет. Генсека встретили, как положено, предварительной чисткой плаца и покраской травы в радикальный зеленый цвет.

— Здравия желаю, товарищ главнокомандующий, — отдал под козырек генерал, вытянувшись не хуже, чем салобон перед дедушкой, — рады приветствовать вас на территории Отдельной Краснознамённой орденов Ленина и Октябрьской Революции мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского! — поименовал он вверенное подразделение полностью.

О целях визита высокого гостя его не проинформировали, поэтому держался он крайне настороженно, держа в уме различные непредвиденные осложнения.

— Вольно, — скомандовал ему Романов, — покажите мне какую-нибудь казарму, а затем побеседуем в штабе, хорошо?

Генерал молча козырнул и предложил ближайшую казарму, в полсотне метров справа от плаца. На входе стояли навытяжку майор и два капитана.

— Это у нас дневальный, — показал генерал на аж побелевшего от напряжения сержанта возле тумбочки, — здесь оружейная комната, а тут, собственно, помещение для бойцов третьей роты.

— Хорошо, — Романов осмотрел бойцов, таких же белых от напряжения, как и дневальный, — а теперь покажите мне, как бойцы исполняют команды… ну хотя бы отбой и подъем…

— Есть, товарищ главнокомандующий, — гаркнул генерал и отдал распоряжение майору, а тот уже заорал во весь голос «Отбой!».

В норматив бойцы третьей роты уложились как по отбою, так и по подъему, после чего Романов предложил генералу пройти в штаб.

— А как у вас тут с неуставными отношениями обстоят дела, товарищ Босов? — задал такой неожиданный вопрос генсек уже непосредственно в штабе.

— Есть отдельные проявления, — не полез за словом в карман генерал, — но мы с ними боремся, причем достаточно успешно.

— Сколько бойцов за последнее время… ну, скажем, с начала года, было направлено в штрафные подразделения? — продолжил допрос Романов.

— Если нужны точные данные, — ответил генерал, — то я сейчас отдам приказание, через десять минут будут такие цифры…

— Не надо точно, — махнул рукой генсек, — можно приблизительно.

— В прошлом году у нас в штрафбаты у нас было отправлено около десяти бойцов, с начала этого года пять или шесть…

— А сколько человек умерло за это же время?

— Пятеро, товарищ Романов, — убитым голосом отвечал начальник, предчувствуя неприятности.

— По каким причинам они умерли?

— Всех расстрелял солдат-первогодок, когда стоял в карауле… — совсем тихо закончил доклад генерал.

— Понятно… — протянул Романов, — расследование провели, виновных наказали?

— Так точно, все виновные понесли заслуженное наказание…

— Я вот о чем хотел поговорить, товарищ Босов, — перешел к констатирующей части своего выступления генсек, — этот расстрел, он же ведь стал результатом дедовщины, так?

Генерал молча кивнул, тогда Романов продолжил.

— Что это за болезнь вообще такая, дедовщина? Если приводит к таким вот печальным последствиям? Может, пора начать лечение…

— Я могу рассказать вкратце, что это за болезнь, — поднял перчатку генерал, — если у вас есть минут десять-пятнадцать…

— Конечно, — посмотрел на часы Романов, — рассказывайте…

— Григорий Васильевич, вы же не вчера родились и должны понимать специфику армейской службы, — смело перешел генерал в наступление, — вы же сами служили и воевали — неужели никаких проявлений неуставных отношений не видели?

— Видел, конечно, — не стал отрицать очевидного генсек, — на фронте всякое бывало… но чтобы по пять своих сослуживцев за один раз расстреливали на ровном месте, такого не припомню.

— Неуставные отношения отчего ведь происходят? — продолжил Босов, — в основном в целях поддержания дисциплины и повышения боевой выучки… новички приходят к нам до предела разболтанные и неумелые, так чтобы хоть как-то привести их в соответствие с нормами Советской армии, солдаты второго года службы и работают над их воспитанием…

— Над воспитанием должны вообще-то работать политработники, — заметил Романов.

— Все верно… однако это в рабочие, так сказать, часы — а во время отдыха и сна эстафетную, так сказать, палочку у замполитов перехватывают старослужащие товарищи…

— И их воспитательная работа в итоге выливается в такие вот показательные расстрелы, — хмуро продолжил его мысль генсек. — Знаете что, Виталий Викторович, недавно на уровне Политбюро было принято решение навести порядок во взаимоотношениях в армейской среде, при этом в качестве пилотного проекта по наведению порядка выбрана ваша дивизия…

— И в чем будет заключаться этот проект? — в глубокой растерянности ответил генерал.

— Для начала предлагается разделить военнослужащих по срокам их службы в разных местах… сможете вы обеспечить раздельные казармы хотя бы для первого и вторго годов службы?

— Это будет непросто… но мы постараемся, — в замешательстве продолжал командир дивизии.