Второй отряд пробирался по лесу и намеревался атаковать неожиданно. Откуда ж им было знать, что мы видим эльфов так чётко, что можем рассмотреть все детали одежды и даже оценить ширину зрачков?

Аура сжалась, подчиняясь моей воле, и, словно коса, прошла по чаще, убивая на месте ушастых, как только они вошли в зону действия. Они попадали так же дружно, как и предыдущие.

А я почувствовал, что выдохся и дальше придётся платить собственными силами.

— Огонь! — скомандовал я и присел на колено.

Конечности подрагивали от напряжения, так что загрохотавшие над моей головой пушки превращали наступающих врагов в фарш уже без моего участия. Я же, уже даже отдохнув, не рисковал подниматься на ноги, чтобы не перекрывать орудиям обзор. Дружина рубила эльфов на безумном для Аэлендора расстоянии в несколько сотен метров, уверенно убивая одного за другим.

— Магия! — предупредил Тимур, и на нас с неба обрушилось ревущее пламя Огненного торнадо.

Чудовищная температура не могла ничего сделать технике, моя броня способна впитать достаточно силы. Однако вокруг нас вспыхнул лес, дорога спеклась до состояния камня, а после стала размякать, и колёса бронированных машин стали погружаться.

— Выводи технику! — приказал я и тут же прыгнул в сторону.

Там, где я только что стоял, остались две глубоких норы. Плавящаяся почва под сапогами мгновенно стала проседать под моим весом. Показатель заряда энделионовых аккумуляторов упёрся в край, и нужно было срочно разрядить их.

Создав заклинание Ледяного шторма, я бросил его прямо в ревущее над нами пламя. Столкновение двух стихий вызвало взрыв, от которого во все стороны растёкся непроглядный пар, тут же обратившийся в чрезвычайно плотный туман. Разглядеть теперь что-либо дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, стало совершенно невозможно.

Двигаясь в сторону, где дроны обнаружили эльфийских магов, я дважды напоролся на стоящие по пути броневики и, матерясь сквозь зубы, вырвался из тумана. До чародеев оставалось метров двадцать, и я поднял саблю.

Магические круги ослабших после масштабного заклинания колдунов вспыхнули, складываясь в волшебные снаряды. Подобно ракетам на самонаведении они устремились ко мне, но я бросил навстречу Силовые поля, которые и приняли на себя вражеский удар.

Первый же взмах сабли снёс голову ближайшему чародею, и я притянул к себе второго, ухватив даром его амулеты и браслеты. Удар сверху вниз развалил успевшего вскрикнуть от удивления чародея. И я переступил разрубленные останки, чтобы добраться до следующего врага.

Этот оказался умнее и ударил не по мне. Почва под ногами превратилась в жидкое болото, которое мгновенно засосало мои ноги. Эльф сменил заклинание, превращая жижу в крепкий камень.

Но я выбросил руку вперёд и растопырил пальцы. Ушастого колдуна швырнуло ко мне, и я схватил его за ворот. Один короткий удар рукоятью в лицо, чтобы лишить врага концентрации и не дать колдовать, второй — в живот. Длина сабли не позволяла мне нормально колоть, так что я рванул клинок в сторону, практически разрывая чародея. Он мокрой тряпкой свалился на землю, а я прыгнул вверх, ускользая из ловушки.

Сервоприводы брони изрядно напряглись, но всё же позволили мне освободиться. Одно заклинание, и каменные ботинки пошли трещинами. Но этого времени хватило ещё двум волшебникам, чтобы обрушить на меня своё совместное заклинание.

Возникший прямо передо мной магический бур, сияющий золотом на острых гранях, с визгом рванул ко мне. Я не стал терять время и просто ушёл перекатом в сторону, заклинание пронеслось мимо, но почти сразу повернулось по широкой дуге и устремилось мне в спину.

Такие сложные чары принимать на доспех я ещё не пробовал, это не тупой Огненный смерч, тут изящество магического творения не даст впитать влитую в него силу. Так что рисковать мне не хотелось — где я в Аэлендоре найду подходящие для замены детали?

Выхватив левой рукой серп Жнеца, я взмахнул им. Левый маг, по чьему лицу уже катился пот — контроль на буром требовал огромных сил — булькнул вскрытым горлом, но больше ничего сделать не смог, так как душа покинула тело.

Правый противник наколдовал вокруг себя щит, из которого во все стороны ударили острые копья фиолетово-красного цвета. Ощетинившаяся преграда выстреливала жалами в мою сторону, но я уже перехватил винтовку и, направив ствол в лицо ушастому, спокойно произнёс:

— Авада Кедавра, ублюдок.

Бах!

Грохот выстрела совпал с рассеиванием тумана. Обезглавленное тело покачнулось, теряя равновесие, и волшебник рухнул на спину. А я воткнул саблю в землю и занялся перезарядкой. Горячая гильза упала на тёплую почву, место отстрелянного патрона занял новый. Оставив винтовку болтаться на ремне, саблю я забрал и с помощью дара управления металлом стряхнул с неё кровь и частицы земли.

— Бой окончен, — сообщил Тимур. — Поле боя за нами, ваша милость.

— Отлично, едем дальше, — распорядился я. — И больше не задерживаемся. Идём на полном ходу. Надоело мне с принцессами возиться. Я уже не бароном, а курьером себя чувствую.

Баронство Утопье.

— Екатерина Фёдоровна, Екатерина Фёдоровна!

Не так себе представляла бытие аристократкой Булатова. Времени на то, чтобы хоть чуть-чуть выдохнуть, не оказалось совершенно. Как только начинался новый день, баронесса Утопья уже была на ногах, решая проблемы собственных подданных, параллельно раздавая указания строителям.

Эльфы… Да, с ними оказалось тяжелее всего.

Время, когда здесь обитал благородный, способный вершить суд и следить за порядком, было так давно, что успело вырасти целое поколение деревенских, которым было плевать на мнение чужачки, живущей в разваливающемся особняке барона.

В первое прибытие в деревеньку неподалёку от Утопья дружину Екатерины Фёдоровны встретили комьями грязи. Сопровождающие сестру братья были готовы разорвать деревенских, но Булатова остановила их.

Староста был, разумеется, предупреждён, что теперь эти земли принадлежат человеческой женщине, и обещал поддерживать порядок в деревне. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — ей здесь совсем не рады.

Жители баронства не выглядели несчастными, их всё устраивало. И беспокоило их то, как сильно изменится их жизнь после передачи Арканором территории в руки русского императора. Чужакам не верили, и пока от открытого неповиновения спасал тот факт, что Булатова не спешила лезть к местным со своими правилами. Они ведь как-то жили до неё, справятся и дальше. Ограничений накладывать на собственных подданных она не спешила, просто оставила свод законов в каждой деревне и предупредила, что в случае нарушения будет наказывать соответственно, да и отправилась в свой особняк.

Перестроить его удалось достаточно быстро — к счастью, не такой уж и развалиной он оказался. Но с тех пор все успехи баронессы можно было счесть оконченными. Потому как главы деревень стали направлять всё своё внимание на баронессу, как будто пробуя её на прочность. Складывалось впечатление, будто они хотят её задолбать настолько, чтобы девчонка сама сбежала.

Не догадывались, видимо, что если она передаст баронство любому из братьев, уже через неделю ни одного живого эльфа в Утопье не останется.

Вот и сейчас слуга стоял перед Екатериной Фёдоровной, склонившись в поклоне.

— Что там, Олег? — усталым тоном спросила Булатова.

— Староста Осенней деревни прибыл, ваша милость, — сообщил тот. — Просит вашего мнения.

Екатерина Фёдоровна вскинула бровь и махнула рукой.

— Пусть проходит.

Она как раз завтракала — тот редкий случай, когда её старались не тормошить лишний раз, и баронесса могла посвятить себе немного времени. Теперь и эта свобода улетучивалась, ведь там, где её один раз дёрнули, завтра уже будет законно ломиться к аристократке во время приёма пищи.

Слуга привёл в столовую высокого эльфа с гладко зачёсанными назад волосами, спадающими ниже лопаток толстой косой. Кроме седины ничего не выдавало истинный возраст старосты. Молодое лицо без морщин, глаза яркие и смотрят смело, без частой у стариков нотки угасшего интереса.