— Просим прощения, фройляйн! Но мы по долгу службы обязаны задать вам несколько вопросов, — вежливо извинился старший мусор и обратился к Жеке: — Герр Соловьёв, к нам сегодня утром поступило заявление от господина Тенто Завоглу об исчезновении его сына Мирчи, проживающего в этой гостинице. Вы ничего не знаете об этом?

— Ничего не знаю, — недоумённо ответил Жека. — А разве должен знать? Мы вчера только приехали. И в скором времени покинем этот Эрфурт. Наш конечный пункт — Франкфурт на Майне. Там мы намереваемся заняться своим бизнесом.

— Дело вот в чём, — помявшись, сказал офицер. — Утром герр Тенто Завоглу попытался связаться с сыном и не нашёл его ни в гостинице, ни где-то ещё. Самостоятельный поиск ни к чему не привёл. Герр Завоглу обошёл все места, где мог находиться его сын. Там тоже ничего о нём не знали. Это было очень странно, и он заявил в полицию, потому что личность его сына довольно известна и у него много недоброжелателей. Поэтому с ним и были двое телохранителей.

Тут Жека чуть не рассмеялся, вспомнив, как у задохлика сломалась шея. Эти телохранители разве что от детей и мирных бюргеров могли охранять. Но виду, естественно, не подал.

— Так а я-то причём? Не знаю никого из этой компании, — пожал плечами Жека и обратился к Сахарихе. — Свет, ты знаешь про этих Завоглу?

— Не, не знаю, — отрицательно повертела головой Сахариха.

— Дело в том, что мы стали проводить допрос персонала гостиницы о том, когда и кто видел герра Мирчи Завоглу последний раз, — терпеливо продолжил офицер. — И официант сказал нам, что когда принёс заказанный ужин, Мирчи с телохранителями зашёл к вам в номер. После этого никто его не видел. Он словно пропал.

— Ах, те господа! — рассмеялся Жека. — Там было недоразумение. Они просто перепутали свой номер и наш. Когда недоразумение разрешилось, они покинули нас. Буквально через несколько минут. Больше мы ничего не видели. Номер не покидали. Поужинали и смотрели телевизор. Пока вы нас не разбудили.

— Разрешите осмотреть номер? — решительно спросил старший офицер.

— Конечно, — согласился Жека. — Нам скрывать нечего. Но что тут искать, я не пойму.

Мусора обошли номер, разглядывая каждую мелочь, заглянули под кровать, в шкаф, раскрыли занавеску и посмотрели в окно. Естественно, речка заинтересовала их. Но кроме воды и торчащих камней полиция ничего не разглядела. Тела боснийцев бурным потоком унесло далеко вниз по течению. Где-то, возможно, их и прибило к берегу, но это ж на каком расстоянии проводить поиски… И тогда придётся подозревать герра Соловьёва, а для этого не было абсолютно никаких предпосылок. Следы борьбы в номере отсутствовали, никаких признаков присутствия в номере Мирчи Завоглу не наблюдалось. Поэтому полицейские извинились, откозыряли и вышли прочь.

— Надо дёргать отсюда! — по-русски сказал Жека, сбросил халат и почапал в душ.

— А завтрак? — спросила Сахариха, тоже поднимаясь с кровати и, подумав, присоединилась к Жеке.

— Пожрём в дороге! — ответил Жека, встал под тёплые струи воды и притянул голую Сахариху к себе. — А вот то, что в дороге сделать нельзя, мы сделаем прямо сейчас!

Через полчаса чистые, свежие и голодные, Жека с Сазарихой вышли из номера, расплатились за постой и пошли к машине. При выходе из отеля столкнулись с тремя боснийскими боевиками. Судя по всему, это и был генерал Тенто Завоглу с охраной. Усатый побритый мужик в красном берете и полувоенной форме поднимался по лестнице к двери, которую отворил один из телохранителей. Генерал с презрением посмотрел на Жеку и прошёл мимо. Первый телохранитель зашёл в отель первым, перед генералом. Второй шёл следом и специально задел плечом Жеку, чтобы наехать и показать своё превосходство перед поганым немцем. Но быкануть не получилось — телохранитель словно наткнулся на бетонную плиту, подался назад и чуть не упал с лестницы. Хотел что-то сказать Жеке, но тот приложил палец ко рту боснийца, призывая не кричать.

— Чшшшш! — прошипел Жека, и столько уверенности было в его глазах и действиях, что телохранитель генерала Завоглу чуть не обоссался от страха. Он понял, что этот странный парень запросто может оторвать ему нос. Или выбить глаза. Или убить. Причём у всех на виду. Так, как люди убивают комара или таракана. В глазах Жеки не было злобы или ненависти — в них виднелось только холодное равнодушие сильного человека. Равнодушие убийцы.

Телохранитель на полусогнутых ногах поднялся за генералом и в конце, перед тем как войти внутрь гостиницы, оглянулся назад. И тут же отвернулся. Прямо за ним стоял Жека, и в тот момент, когда босниец посмотрел на него, Жека с улыбкой провёл пальцем по горлу, показывая, что секир башка тебе, чмоха. Как этот немец неслышно поднялся к нему вплотную??? Телохранитель на ватных ногах вошёл следом за генералом. По штанам растекалась струйка мочи. Боевик всё-таки обоссался от страха…

Сев в машину, Сахариха рассмеялась: — Нихера ты пришугал его. Он чё, реально обоссался?

— Похоже на то, — согласился Жека. — Не знаю, что они такие глиняные. Их пацанва пятнадцатилетняя с нашего района завалила бы влёгкую. Я хрен знает… Если ты лезешь быковать, так держи удар. А вот этого не пойму — будучи лохом, пальцы начинать гнуть. Так можно и без башки остаться.

Выехав из Эрфурта, сразу же за городом повернули по указателю на юг, к Франкфурту. Ехать осталось недолго, и за пару часов рассчитывали добраться. Правда, пришлось остановиться для завтрака в придорожном кафе в небольшой деревушке. Взяли классическую яичницу с жареным беконом и копчёные колбаски. На этот раз обошлись без спиртного, ограничившись апельсиновым соком.

— Что это за херня? — недовольно спросил Жека, увидев в окно забегаловки, что рядом с их машиной остановилась другая тачка, чёрный «Мерседес» с тонированными стёклами, откуда вышли четверо боснийцев. Они внимательно посмотрели на Жекину машину, а потом на забегаловку. Генерал Тенто Завоглу! Он преследовал Жеку! Чёрт, но как они нашли его? Выходило, что сдал тот мусор, что приходил утром в номер. Только он знал, что Жека держит путь во Франкфурт на Майне — по дурости сам сказал. Надо было соврать, что едут в другом направлении, пустить по ложному следу. Ну что поделать, и на старуху бывает проруха… Сейчас каяться поздно, надо думать, как уладить возникшие трудности. А уладить их можно только одним способом — грохнуть генерала и всех его прилипал.

Немногочисленные посетители забегловки, видя расхаживающих боснийцев, и зная, кто это, предпочли не связываться с ними, а ретироваться подальше, справедливо полагая, что полиция не поможет, даже если генерал убьёт их всех.

— Четверо, — равнодушно сказала Сахариха, жуя яичницу. — И обоссанного с ними нет.

— Обоссанного нет, — согласился Жека. — Наверное, пошёл штаны менять. Пойду я посмотрю, может, что на кухне тут есть хорошее. А ты пока держи.

Жека положил перед Сахарихой нож, отнятый накануне у боснийского боевика, а сам пошёл проверить по-быстрому кухню. Там и в самом деле было много интересного. Мясницкие ножи, шампуры для жарки сосисок на гриле, топоры для рубки мяса. Жека примерил топор, покидал его в воздух. Пойдёт! Самое то! И не лёгкий, и не тяжёлый. Тыкву с одного удара должен сносить!

С топорами у Жеки было связано весьма тяжёлое воспоминание. Когда был ещё сопливым 13-летним шпанцом, мать по субботам посылала его в деревню к деду за картошкой. Рюкзак на плечо, рубль в карман и на вокзал. Там за 40 копеек у старух покупал стакан семечек, а став постарше, пачку «Примы», брал билет на электричку туда и обратно и ехал к деду.

Приехал как-то зимой, а деда дома нет, но где лежит ключ от дома, Жека знал. И уже хотел заходить в дом, когда увидел на улице оцинкованные вёдра, в которых летом дед таскал воду для полива. Сейчас они стояли, сунутые друг в дружку, на столе. Накануне показывали в сотый раз фильм Эйзенштейна про Александра Невского, где псы-рыцари носили такие же вёдра на голове, только с рогами. И тут же пришла в тупую пацанскую голову мысль, прорубит топор такое ведро или нет.