Вернувшись, он поставил тарелку передо мной и чуть наклонился:

— Поешь. Ты устала.

В его голосе уже не было приказа, только забота, от которой у меня на мгновение перехватило дыхание.

Когда он заметил, что я почти не ем и то и дело поднимаю на него взгляд, он взял себе тарелку и тоже начал есть: специально, чтобы избавить меня от этого ужасного чувства неловкости.

— Так каковы твои условия? — спокойно спросил он, словно обсуждал погоду за обычным семейным ужином.

— Полная откровенность, — я пожала плечами и неуверенно прикусила губу. Я понимала: раз прошу его об этом, значит и сама должна буду открыть свои секреты. Мне было страшно… но иначе нам не выбраться из этой ситуации.

— Хорошо. Вопрос за вопрос, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Первые вопросы были простыми: я спрашивала о расследовании, он — о моих отношениях с лордом Дербишем, о похищении. Мы обменялись тем, что лежало на поверхности. В какой-то момент я осмелела. Посмотрела на него, и на моём лице появилась дерзкая улыбка, которую я не могла и не хотела скрыть. Я первой решила проверить, выполнит ли он наш договор.

— Алтари крови? — бросила я.

Я не могла не заметить, как сильно он растерялся. Феликс, застигнутый врасплох, на мгновение замер, затем сделал тяжёлый, обдуманный глоток — явно собираясь с мыслями.

— Такие есть в каждом родовом замке у крупных сюзеренов. И в нашем замке в герцогстве, и в замке Короля. Каждый из нас вынужден подпитывать свой алтарь кровью.

Я смотрела на него, одним взглядом умоляя продолжать.

— Это наша защита, — наконец сказал он. — Говорят, алтарь забирает силу моего рода, но взамен лишает сильных магов их способностей. Чем сильнее маг, тем сильнее влияние на него. Слабый маг почти ничего не заметит, а сильный может потерять силу на время.

— Только у темных магов, как я, вы забираете силу? — тихо уточнила я, понимая, что по нашим правилам теперь его очередь задавать вопрос.

— Духовных, — кивнул он. — Быть тёмным магом — это выбор, который они сделали, их взгляды на жизнь, ритуалы, всё это привлекло к ним тьму.

Я почувствовала облегчение. Мне важно было услышать, что во мне нет тьмы. Родиться и стать — разные вещи, и я ясно ощутила, как камень падает с моей души.

— Я прибегаю к крови только тогда, когда ожидаю угрозы или нападения. Я не поддерживаю идею лишать магов сил. Этот ритуал придумал Орден Порядка, и, по-моему, они думали вовсе не о благе духовных магов и хранителей секретов крови. — продолжал Феликс.

Было приятно знать, что Феликс понимает, насколько глупой была идея лишать всех магов силы, особенно если учесть, что за пределами действия алтарей темные маги продолжают расти и развивать свои способности. Хотя в прошлом даже такой подход не уберёг нас от несчастья.

Феликс взял яблоко, задумчиво покатал его в ладони и внимательно посмотрел мне в глаза. Потом медленно перекатил фрукт по столу — прямо мне в руки. Теперь моя очередь — удивляться.

— Ты помнишь прошлую жизнь? — спросил он неожиданно резко, не отрывая от меня взгляда ни на секунду. Его глаза замечали дрожь в моих пальцах, нервный жест и каждый вздох, а я так и не смогла удержать яблоко. — У тебя бывает чувство дежавю?

— Да, — сказала я и нервно сделала глоток. — Я помню прошлую жизнь.

— У нас были здоровые дети? — сразу же спросил он.

Этот вопрос заставил меня улыбнуться.

— Феликс, мы не были женаты, — тихо возразила я. — У меня был другой муж, а у тебя — жена.

— Оливия, — произнёс он с лукавой ухмылкой, — я спросил не об этом.

— У тебя не было детей, насколько мне известно, — подмигнула я. — И у меня тоже. Мы с тобой не состояли в таких отношениях. Но… у меня к тебе были чувства. — набравшись смелости, решила добавить я.

— А у меня…

— И у тебя, — перебила я, сдвигая вилкой овощи на край тарелки и чувствуя, как лицо заливает горячий румянец.

— Что ты знаешь о времени? О таких перемещениях? — сменила тему я.

— Говорят, у очень сильных магов — таких единицы, выходцев из древних родов, потомков, первенцев от крови самого бога — есть способность отматывать время назад. — ответил он.

— И проверить или выявить эту способность невозможно. Только в момент смерти такой маг может решить, отмотать ли жизнь обратно. Сильные духовные маги помнят прошлую жизнь. Маги послабее ощущают лишь дежавю. А те, в чьём роду когда-то промелькнул потомок бога, получают в дар сильную интуицию.

— Потомки богов… — прошептала я, вспоминая строки из книги.

— Первенцы. Самые сильные, прямые наследники, и то они способны на это лишь раз — подтвердил Феликс.

— Ты доложишь о моём даре королю? О том, что я помню другую жизнь.

— Нет. Я думаю, нам лучше уйти с политической сцены, — сказал он.

Я подняла на него удивлённый взгляд. В прошлой жизни он говорил, что ради любимой женщины можно покинуть дворец… но тогда он так и не сделал этого. А я, в глубине души, считала, что его любовь к службе и родине слишком велика.

Он заметил моё выражение лица, мою задумчивость и продолжил:

— Конечно, нет. И ты никогда не скажешь ему сама. — Феликс подошёл ближе и аккуратно взял моё лицо в ладони. — Ты прекрасно знаешь, насколько хрупок трон моего кузена. Он может смириться с тем, что моя жена — талантливая, но простая девушка из бедной семьи, без поддержки и влияния. Но если он или другие лорды узнают, что ты — носительница крови старых богов… жизнь наших будущих детей окажется под угрозой. Как и наша.

Он медленно опустился передо мной на колено, словно хотел, чтобы наши взгляды были на одном уровне. Его руки всё ещё мягко удерживали моё лицо, а лунный свет ложился на его плечи, делая момент почти нереальным.

Я смотрела ему в глаза — тёплые, внимательные, полные какого-то осторожного отчаяния — и понимала, что сейчас могу задать любой вопрос. Любой.

Но вместо этого я сама потянулась к нему. Коснулась пальцами его губ, он отдавал мне право решать, как будет выглядеть наш следующий шаг.

Я смотрела в его глаза, и сердце стучало так сильно, что казалось, он должен его слышать. Я могла задавать вопросы. Могла копаться в страхах, в тайнах, в будущем.

Но вместо этого я наклонилась и поцеловала его.

Его пальцы на мгновение замерли, а потом скользнули к моей талии, притягивая ближе. Поцелуй стал глубже, теплее. Феликс поднялся, и не разрывая поцелуя, потянул меня за собой. Его руки уверенно обхватили мою талию.

— Оливия… — прошептал он мне в волосы, и в этом тихом дыхании было столько нежности, что у меня дрогнули колени.

Феликс провёл ладонью по моей щеке, по линии шеи, медленно, запоминая каждое движение. В его взгляде было желание, но не требовательное, а тёплое, внимательное, почти трепетное.

Я знала, что могу остановить его одним словом, но я этого не хотела.

Когда он взял меня за руку и повёл к расстеленной у камина шкуре, огонь мягко трепетал, отражаясь в его глазах и выдавая дерзость его мыслей. В золотистом свете костра он остановился, задержал пальцы в моих волосах, посмотрел в мои глаза. Он ждал.

Я провела ладонями по его груди, чувствуя, как быстро и неровно он дышит. Мои пальцы сами нашли путь к вороту его рубашки, легонько зацепившись за ткань. Феликс замер на секунду, словно спрашивал разрешение без слов.

Я чуть приподняла взгляд, кивнула, и он накрыл мою руку своей — большим пальцем едва заметно коснувшись моей руки. С тихой, тёплой решимостью помог мне справиться с завязками на одежде. Его движения были неторопливыми, внимательными, словно нам принадлежит всё время.

Мы уже не говорили. Я слышала только дыхание, только тихие вздохи, только огонь в камине.

Ткань между нами становилась помехой. Всё, что происходило дальше, было чередой мягких касаний: его пальцы, скользящие по моим плечам; мои руки, находящие путь к его спине; нежный звук ткани, когда он убирал её прочь.

Феликс обнял меня, и в этом объятии было всё — тепло, страх потерять и та самая страсть, которую он так упорно сдерживал весь вечер. Мы опустились на шкуру, медленно раздевая друг друга и лаской изучая наши тела, словно знакомились друг с другом заново.