Нет, нет, нет…

— Что не так? — По-видимому, я не смогла скрыть эмоций, не смогла подавить разочарование. Хотя и пыталась, не желая ввязываться в очередной разговор на тему моей свободы. Рей и так знает, чего я хочу.

— Всё так, ярл Райлен, — монотонно произнесла я, зная, что у меня нет никакого рычага влияния на него, в то время как у него на меня — множество.

Хотя Уни, например, так не считала.

Она была уверена, что ярл ради меня готов почти на всё, в пределах разумного, конечно. Не зря же он даже её освободил, когда понял, что часть денег я постоянно отправляла ей на выкуп.

Рей освободил рабыню из таверны — только чтобы сделать меня хоть немного счастливее, по крайней мере, в это верила Уни. Но не освободил меня саму. Зато он поставил на место каждого, кто осмелился нелицеприятно высказываться обо мне, называя его постельной грелкой: наказал, разжаловал, а многих и вовсе изгнал из клана — пусть и не так категорично, как Розину и Йорда.

Наверняка многие по-прежнему думали, что я его женщина. Просто теперь никто не осмеливался сказать это вслух.

— Я же вижу, что ты расстроилась, Элла, — в его серых, прозрачных глазах — бесконечное терпение и ласка. — На следующей неделе у тебя будет три дня, ты как раз успеешь вернуться перед поездкой в клан Хельфрост. Ты же понимаешь, так надо, особенно с учётом того, что на тебя пытались напасть…

Голос Райлена смягчился, он даже вновь улыбнулся, но ни его слова, ни улыбка не находили отклика в моей душе. Необходимость отпрашиваться по любому поводу, докладывать о своём окружении, неспособность распоряжаться собственным свободным временем, как обычный, нормальный человек, выворачивала меня наизнанку.

Я была рабыней. Лелеемой, защищаемой, живущей в крыле ярла и пользующейся всеобщим уважением.

Но рабыней.

И да, у Райлена была объективная причина: теперь, когда слухи о моём даре распространились далеко за пределы Блекхейвена, меня действительно пытались атаковать, даже готовили для меня специальные ловушки во время движения каравана. Враги наследника, загнанные в угол его влиянием и мощью, знали, кем я являюсь, и были уверены, что, устранив меня, смогут сильно ослабить Райлена.

— Я хочу сказать тебе «да», Элла, но безопасность важнее. После того как мы полностью замкнём круг, станет безопаснее… — он положил руку мне на плечо, зная, что если попытается прикоснуться к чему-то ещё, я отшатнусь.

Рука на моём плече сжалась, направляя меня вглубь по коридору.

«Станет безопаснее». Райлен не сказал, что станет настолько безопасно, что он точно меня освободит.

Я ничего не ответила, понимая, что он не станет слушать моих доводов. Дело не только в безопасности, а в самом факте того, что даже в своё собственное свободное время я не могла просто отправиться на стройку родительского дома, как делали все мои товарищи по бывшему отряду. Мне нужно было спрашивать его разрешения почти на всё, и Рей не хотел менять этого, веря, что меня могут убить или что я сразу же уеду и больше не вернусь. Но, видя мою реакцию на свои отказы, Райлен и сам расстраивался.

Пропасть между нами с каждым днём становилась всё шире.

Нормально мы общались только во время поездок, объединённые делом. А в перерывах почти не разговаривали, точнее, я избегала его, насколько могла.

В гулком, мрачном коридоре показался Густав, но ярл смерил его настолько холодным взглядом, что мой охранник поспешил скрыться с наших глаз.

— Сюда, — Райлен быстро зашёл в одну из комнат и почти сразу вышел, уже не с пустыми руками. — Тебе нравится? Кузнец из Криптгарда очень постарался.

— Потрясающе… — я с восторгом провела пальцами по изображению вулкана Калту, выполненному из мелких железных колец, формирующих сетчатое полотно, которое можно было носить на плече, прикрепив к доспехам, кольчуге или даже кожаному жилету. — Вот это талант. Вам нужно привести его сюда и попросить выполнить подобное для клана Блэкторн.

— И приглашу! Я хочу, чтобы это принадлежало тебе, раз уж меха тебе не нравятся, — Райлен широко улыбнулся, протягивая мне потрясающий декоративный элемент… почти кольчуги на плечо, явно очень довольный моим восторгом.

Но я лишь отступила на шаг, понимая, что это очередной шаг… вникуда. Рею нужно отдалиться от меня, перестать так волноваться о моей безопасности, освободить меня, а не дарить подарки.

— Почему бы вам не завести наконец любовницу? — я прямо, совершенно без эмоций посмотрела на него. — Вы явно хотите заботиться, дарить кому-то подарки, и любовница или же ваша невеста подойдёт для этой цели куда больше.

В серых прозрачных глазах — боль и обида, словно я его почти ударила, предложив завести любовницу. Но, вообще-то, такое поведение совсем не походило на Райлена. До отправки Розины на пустые земли он всегда имел любовниц, меняя их часто и не проявляя ни малейшего уважения к своей невесте.

А после Розины — как отрезало. Конечно, находились те, кто молчаливо считал, что я являюсь его любовницей, но те, кто жил в крыле ярла и кто участвовал с нами в поездках, точно знали, что это неправда.

— Почему ты такая невозможная? Почему просто не можешь принять мой подарок? Пусть не как от своего ярла, но хотя бы как от друга, соратника? Тебе ведь понравилось.

— Вы мне не друг и не соратник, — я отступила ещё на шаг, неспособная откликнуться на его боль, на тоску в глазах. — Вы мой хозяин.

Казалось бы, одно слово — но именно оно причинило Райлену наибольшую боль. Его рука, протягивавшая подарок, медленно опустилась, и он скрылся в комнате. Вернулся не сразу — лишь через минуту, словно это время понадобилось ему, чтобы прийти в себя. Его волосы казались особенно растрёпанными, будто он несколько раз провёл по ним рукой.

Когда он вернулся, это был уже другой человек — сдержанный, собранный. Ярл.

Крупная, горячая ладонь вновь легла мне на плечо. Я отчётливо чувствовала кончики его сильных пальцев. Секунда — и они слегка сжались, безмолвно указывая мне посмотреть ему в лицо.

— Во вторник на следующей неделе. И начни думать о днях для приезда своих родителей заранее. Поездка такого уровня требует очень серьёзного планирования.

Для меня — да. Не для остальных. Они просто поехали в свою свободную неделю, забрали родственников и привезли их черт знает куда.

В том, что мои «родители» по-прежнему не приехали, была не только вина моего статуса рабыни, поэтому злиться на Рея не стоило. Синье говорила, что ситуация дома чуть улучшилась, и они приедут, когда дом будет готов. Жить рядом с ярлом они не хотели, и после всего, что произошло в клане Фэйрвейн, это было понятно.

— Да, мой ярл, — покорно ответила я, зарабатывая полный недовольства взгляд, который, однако, никак меня не обеспокоил.

Райлен никогда на меня не кричал и никак меня не наказывал. В то же время многие слуги до дрожи его боялись, опасаясь наказаний, изгнания из клана или же того, что окажутся на обочине жизни, как Розина и Йорд.

То, что Рей сделал с ними, было не просто жестоко — разрушительно для жизни, и я не могла даже представить степень отчаяния, которую они могли испытывать. Никто из родственников и друзей не станет помогать им с ребёнком, и их собственное здоровье понемногу начнёт сдавать…

Впрочем, держать их в клане было слишком опасно — Рей понимал это, как и остальные. Предавший однажды предаст ещё раз.

Ярл хотел изгнать и Оду — правда, только с территории Блекхейвена. Но, к величайшему его удивлению, я отговорила его. Эта женщина лишь выполняла приказы. Откуда ей было знать, что у Йорда были совсем другие указания? По крайней мере, с её появлением в крепости появился и порядок, и чёткое распределение ролей — то, чего до этого не существовало.

Конечно, Ода оставалась человеком Бриджид, но я не боялась невесту ярла. Сейчас, когда меня надули со свободой, я ни за что не позволю заковать себя в какой-то дурацкий сарай.

Райлен, желая хоть как-то искупить передо мной вину, прислушался ко мне насчёт Оды. Хотя, наверное, не стоило — об управлении крепостью я знала даже меньше него. Ключница была очень рада, хотя и потеряла большую часть своей власти, превратившись, по сути, в экономку, занимающуюся закупками, и даже эти её решения отдельно проверялись. А за порядком, слугами и домом следили старые слуги, наделенные новой властью. Изначально Райлен назначил целых пятерых, включая Хельгу, но со временем сократил их число до двух — тех, у кого к этому действительно лежала душа. У Хельги не лежала.