— Мне показалось странным, что ведьмак, у которого сила земли, оказался здесь, в такой глубинке, — проговорил он. — Это подозрительно. А судя по одежде, господин Фарун вел безбедную жизнь и, вероятно, привык к определенному комфорту… Но он здесь. Почему?

Харт серьезно смотрела на чиновника, но молчала, понимая, что ей задали риторический вопрос.

— Я полагаю, что у любого человека могут возникнуть трудности с деньгами. Но для такого, как он, обычная служба — это вовсе не решение финансовых проблем. Ему нужны другие деньги. А зачарованные камни от крепости, как вы знаете, очень и очень дорого стоят.

Вы намекаете, что он связан с бандитами?

— Предполагаю. — Чиновник не стал добавлять, что это предположение необоснованно. — Его появление здесь вызывает подозрения. И меня удивило то, что вы в этом ничего странного не заметили. Или заметили, но не озвучили, потому что у вас есть личный интерес.

Был еще вариант, что с чиновником по особым поручениям не захотели говорить откровенно, и об этом Олмер знал. Но сейчас важнее было кое-что выяснить для себя лично и немного прощупать лейтенанта, да и ведьмака, а не искать правду.

— Я на заставе служу, а не сплю с кем попало, — ровно ответила Харт.

Олмер чуть поморщился.

Как он и думал, перед ним сидела принципиальная и ответственная женщина. И греть его постель по доброй воле она не станет, а жаль.

Рассматривая Харт, он думал, что она слишком симпатична для этой заброшенной заставы. У нее были в меру полные притягательные губы и завораживающие глаза, которые меняли цвет от серого к зеленому. И никакие шрамы не могли этого испортить.

Он не питал иллюзий по поводу собственной внешности. С его худым лицом, на котором даже нос почти не выделялся, невозможно кому-то в одночасье вскружить голову. Из мужских достоинств при нем были рост, густые волосы и должность. Для сорока двух лет немалый капитал. Но такие, как лейтенант Харт, не умеют ценить столь полезных любовников. А он мог бы замолвить словечко кое-кому в столице, и ее легко перевели бы из этой дыры. На других почти забытых заставах ему не пришлось бы даже намекать на постель. Женщины были бы рады решить все свои проблемы с помощью чиновника.

Олмер так задумался, что пропустил слова Харт. Для него было несвойственно отвлекаться, обычно он легко сосредотачивался на работе. Но полгода фактически в пути по поручениям короля сделали свое. И мало-мальски спокойная обстановка расслабила лучше стакана виски.

— Так, — перебил он Харт, которая говорила о каком-то раненом, — оставим эти мелочи. Через два дня поставка новой партии камней.

— Два дня?

— Да, график изменился. Теперь их будут доставлять каждые две недели, а как только сойдет снег, начнется строительство. Приедет созидатель, чтобы зачаровать первый этаж.

Четкости, с которой Олмер говорил, мог бы позавидовать любой банковский клерк. Казалось, слова — это монетки, которые он отсчитывает в кредит. Дни, недели, точное время, количество людей в сопровождении. Только цифры.

— И последнее: мы выезжаем обозу навстречу. Пока, на мой взгляд, это единственный вариант борьбы с бандитами, — закончил он.

— Мы и раньше выезжали. Патруль ведет обоз по тракту.

— Патруль? Этого мало. Нужно по меньшей мере десять человек, чтобы растянулись от начала до конца обоза.

— Простите, но это исключено. Стольких у нас нет.

— Оставите двух на заставе, остальных возьмите. И встречаем камни до тракта. На развилке у скал.

— Скалы, которые считаются территорией Скертании?

— А вы знаете другие?

Он поймал мрачный взгляд и про себя усмехнулся. В округе были только эти скалы. Они возвышались как-то отдельно от всего и загораживали единственный удобный выход к морю с северной стороны Терри. И вполне могли быть делом рук магов далекого прошлого, которые не хотели иметь ничего общего ни с суровым морем, ни с дикими северянами, живущими за ним.

— Это слишком далеко, туда почти день пути. Я не могу оставить заставу с двумя солдатами на такой срок.

— Так уж и не можете?

— В уставе…

— В общем-то мне все равно, что там в уставе. Это мой приказ.

Олмер раздосадованно качнул головой. Даже секундные препирательства утомили. С ним пытались спорить, надо же! На его памяти это первый случай.

Про себя чиновник решил, что во всем виновата появившаяся у него в этом тихом царстве рассеянность. Вероятно, она крупными буквами читалась на его лице и передавалась собеседнику. Ничем другим он объяснить пререканий лейтенанта не мог.

Странное расслабленное состояние следовало искоренить. Мало того что с ним спорят, так еще и собственная голова отказывается соображать.

Харт стала живее, когда попыталась отстаивать свою позицию. И Олмера это злило… и в то же время казалось притягательным. В кои-то веки его мысли не вращались вокруг работы, и ему бы радоваться — отдохнет же, — но он с трудом скрывал раздражение.

Он быстро разделался с лейтенантом и вышел на порог дома подышать воздухом. Заодно посмотреть, чем занимаются солдаты. Но опять с досадой поморщился.

В шаге от двери стоял ведьмак. Он спокойно держал в руках толстую кружку и усмехался.

— Чему улыбаетесь? — излишне резко спросил Олмер.

— Курица бегает, — ответил тот.

— И что в этом смешного?

Парень пожал плечами и даже не повернулся к чиновнику. Он пил горячий чай, обнимая пухлую кружку рукавицами, и следил за чем-то на другой стороне двора. Приглядевшись, Олмер и правда различил курицу. К ней медленно подкрадывалось двое солдат.

— Почему вообще курица бегает по двору?

— Спасает свою жизнь. Не хочет в суп.

— В документах о курах ни слова. На заставе что, спрятан свой курятник?

— Вот вы о чем. Нет. Это моя курица. Мне ее привезли женщины за мужа.

Ведьмак смотрел, как его курица с залихватским «ко-ко!» уворачивается от солдат, и улыбался. А Олмер предпочел ничего не уточнять о неизвестном муже.

— Что же сами не ловите?

— Пока еще не восстановился после рва. Да и солдаты вызвались готовить… За полкурицы.

— Надеюсь, вы взбодритесь к завтрашнему дню. Вы едете с нами встречать обоз.

Олмера не интересовало, как себя чувствует ведьмак, но предупредить было не лишним. Он знал, что сила земли никак не касается магического резерва и, стоит человеку отдохнуть, все придет в норму. Вот и ведьмак выспится, поест, и можно в бой.

Чиновник знал двух человек с подобным даром. Отработав день, они валились с ног, но утром вновь были полны сил. Правда, Фарун как будто недоедал, возможно, поэтому до сих пор оставался бледным. Для мага земли он казался чересчур худым. Знакомые Олмера съедали двойную порцию за обедом и весили значительно больше этого парня.

Чиновник наблюдал за курицей и солдатами, которые на грозное «ко-ко!» отвечали удалым «хая!» — и ловили ладонями воздух, и почему-то успокаивался. Возможно, холодный воздух прочистил голову.

— Сильная курица, — заметил он. — Так быстро бегает и не устает.

— Еще бы не бегала. Для прыткости я ей дал пузырек зелья, — ответил ведьмак. — Она приехала полудохлая, даже крылышком не колыхала.

— И зачем тогда дали зелье? Если хотели ее съесть, сразу бы рубили. Удобно, что она была почти дохлая.

— Жалко стало.

— А солдат вам не жалко? — из любопытства спросил Олмер. Перед ним как раз пробежал запыхавшийся мужчина.

— Жалко, — согласился ведьмак и отпил из кружки. — Им я тоже дал зелье.

Чиновник как-то почувствовал, что сзади кто-то есть, и обернулся. В дверях стояла Харт и улыбалась. И отчего-то ему показалось это обольстительным.

«Полгода без женщины — слишком долгий срок», — понял Олмер, рассматривая Нею в тулупе.

— Лейтенант, у вас хромает дисциплина, — сказал он. — Ведьмаку штраф.

— Мое жалованье еще позволяет что-то вычитать? Я считал, оно закончилось еще на прошлом штрафе, — чуть улыбнулся Эзра.

А Олмер окончательно уверился, что парень здесь не за тем, чтобы служить. Но зачем? Его раздражение ушло, и теперь он вернулся к привычному занятию — решению маленькой задачки с некоторыми неизвестными.