И только один человек остался позади — пожилой, знакомый нам служитель Ордена, брат Харон, который часто помогал нашему дому в делах. Он медленно подошёл к мачехе, склонил голову и прошептал:

— Не бойтесь, леди. Всё уже устроено. Король сам назначил одного жениха. Брак одной из ваших дочерей будет весьма удачнымм.

Он бросил взгляд, полный тайного смысла, и ушёл, оставив нас среди опустевшего, холодного зала.

— Ты думаешь, он имел в виду кого-то знатного... или господина Форша? — с тонкой надеждой в голосе спросила мачеха, оглядывая зал, где только что разошлись представители Ордена. Она поправила манжеты своего платья, стараясь скрыть волнение. — Господин Форш тебе подойдет, Селия. Говорят, он хорошо учился. Уже получил предложения о месте при дворе. Будем надеяться, что явится не только он, и ты станешь женой будущего советника. В ее голосе звучала отчаянная уверенность, словно она пыталась внушить это самой себе.

Селия подалась вперед, сжав руки перед грудью, глаза её блестели от тревоги и нетерпения. — Матушка, пообещай мне... пообещай, что я стану женой господина Форша. Она говорила тихо, почти шепотом, как будто боялась, что судьба услышит её просьбу и насмешливо отвергнет. — Не заставляй меня делать другой выбор... — добавила она, умоляюще глядя на мачеху, как маленькая девочка, просящая защитить её от кошмара.

Я стояла в тени и с трудом сдерживала дрожь. Всё начиналось. И у меня было очень мало времени, чтобы всё исправить.

Я встала до рассвета, в доме царила тишина: только первые звуки петухов проникали сквозь открытые окна. Я накинула шерстяной плащ поверх платья и прошла в кладовую. Вдохнув терпкий аромат сухих трав и масел и полагаясь на свою память, я начала искать травы, перечисленные в книге.

Ритуалы копирования и заимствования магии требовали определенных трав, которые хранились у многих дома. Я решила не забирать всё нужное для этих ритуалов — это бы сразу вызвать подозрения мачехи, если я права в своих догадках. Простые ингредиенты, вроде анетума пахучего, оставались на месте. Их часто использовали на кухне, и их было легко достать, просто сорвав во дворе. Всё редкое и дорогое — чёрную корицу, сушёные лепестки туманных маков, перемолотые скорлупки редкого ореха амигдаля— я аккуратно измельчила в пыль, а потом спрятала в мешок с отходами.

— Миледи… простите, — робко подала голос Эва, когда пришла разбудить меня и увидела уже собранную и в платье, — но от вас… пахнет, как из лекарни.

Я слабо улыбнулась и поспешила избавиться от запаха. Розовая вода, смена белья, новое платье — всё, чтобы не вызывать лишних вопросов. И вот опять я задержалась к завтраку, вся семья уже была в сборе в столовой, а среди них сидел господин Форш.

Время визита было выбрано на редкость необычно. Утро — это семейное время, и приглашать постороннего человека на завтрак считалось признаком особого доверия и расположения. Господин Форш, подающий надежды выпускник и будущий деятель науки, сидел за общим столом так, словно это было в порядке вещей. Вся семья, вместе с ним, обсуждала новый трактат о семейных добродетелях, недавно изданный Орденом Порядка.

Честно говоря, сама книга была настоящим испытанием. Мысли в ней повторялись по пять раз, будто автор испытывал страх не донести до читателя очевидное. И по его мнению, лучший способ закрепить истину, это повтор одного и тоже предложения. Каждый постулат сопровождался множеством почти идентичных примеров, настолько утомительных, что приходилось делать усилие, чтобы дочитать хотя бы одну главу до конца.

— Ну, эти строчки про танцы под музыку с юга — уж слишком радикальны, — сдержанно заметил отец. — Молодёжь ведь должна иметь возможность повеселиться и просто отдохнуть.

— Я с вами согласен, — отозвался господин Форш, — но Орден обязан сохранять нравственные устои.

— Я думаю, танцы между близкими людьми или супругами — это не просто допустимо, но даже полезно. Они укрепляют чувства в браке, — мягко сказала Селия, бросив на гостя задумчивый взгляд и склонив голову с почти девичьей скромностью.

Пока они беседовали, я вспоминала прошлую жизнь. Словно эта сцена уже происходила — но как будто беседа была другой. Или же я пропустила этот завтрак, и всё то, что происходит сейчас нечто новое.

— Какая замечательная мысль, дорогая. Твоему мужу повезёт, — произнесла мачеха, подхватывая слова Селии и явно стремясь поддержать её перед столь важным гостем. Она с головой ушла в разговор, явно не собираясь упускать шанс продвинуть свою дочь.

Отец, напротив, решил, что мне тоже следует проявить себя. Он, как всегда, хотел соблюсти равновесие.

— Оливия, твои рассуждения всегда достойны внимания. Ты ведь читала трактат? Почему молчишь?

— Я согласна с Селией и матушкой, — ответила я с кроткой улыбкой, стараясь не встревать.

Но отец знал меня лучше. Он чувствовал, что я способна на более глубокие и острые суждения. Он настаивал не словами, а взглядом — лёгким, но требовательным.

И память тут же услужливо подсунула воспоминание: в прошлой жизни у нас с господином Форшем уже была ссора. Он не выносил, когда я позволяла себе слишком откровенные суждения об Ордене, или же не разыгрывала смущение, когда речь заходила о морали, невинности, брачных добродетелях и чьих-то любовницах.

— Я считаю, — произнесла я тихо, но твёрдо, — что не стоит изводиться из-за танцев на балах. Люди совершают куда более грязные поступки в тени за закрытыми дверями, когда никто не видит. Веселье на празднике — не самая страшная угроза нравственности.

Форш удивлённо приподнял брови. Мачеха закатила глаза, словно без слов говоря: «Подумай о семье, о чести». Отец, услышав мой ответ, будто пожалел, что вынудил меня говорить. Но при этом в глазах его блестела искра, он не мог не признавать правильность моих слов. Только тихо пробормотал:

— Ну, так-то... так.

Я воспользовалась возникшей заминкой, извинилась, сославшись на головную боль и дурное настроение, и оставила этот неловкий завтрак позади.

Наступила ночь, повсюду стояла тишина густая и тревожная. Луна пряталась за тучами, а в длинных коридорах тихо потрескивали факелы. Я уже собиралась лечь спать, когда услышала тихий шорох у двери.

— Оливия... — робкий голос Селии дрогнул. Она стояла на пороге моей комнаты в лёгкой ночной рубашке, с распущенными волосами, и выглядела такой растерянной и несчастной, что я сразу поняла: она пришла не просто так, что-то случилось.

Я молча жестом пригласила её войти. Селия подошла ближе, опустилась на край кровати, сжав в руках подол своей рубашки.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала она, почти боясь собственных слов. — Я... я влюбилась в господина Форша.

Я удивленно подняла брови, но промолчала. Селия ещё сильнее сжала ткань.

— Пожалуйста... — её голос был полон искренней мольбы. — Если он будет среди претендентов на церемонии... Откажись от него. Выбери кого-нибудь другого. Любого другого.

— Когда ты успела влюбиться? — спросила я. Хотя меня полностью устраивал такой поворот событий, но что-то во всем этом было не так. Я посетила только один семейный завтрак, когда в гостях был господин Форш. Неужели этого достаточно для большой любви.

Я смотрела на неё и в памяти всплывали отголоски другой жизни. Как тогда, в прошлый раз, Селия приходила ко мне позже, в ночь перед самой церемонией. В полутьме своей комнаты она со слезами просила меня выбрать учёного Форша, чтобы самой иметь шанс на знатного герцога. Тогда её мольбы звучали иначе: она мечтала о титуле, о положении в обществе.

Может послезавтра, после того как объявится герцог, как нареченный судьбой, магией и короной жених, она снова будет меня молить меня дать ей шанс на более весомый брак?

____________________

Спасибо от всего сердца Наталье — моя самая первая награда на этом портале —

и Елене Барановой (Крамс). Я счастлива!