— Отлично, — кивнула она. — Составьте подробный отчёт и передайте копию в военное ведомство. Думаю, генерал Серебряков будет рад провести полевые испытания лично. Он ценит такое оружие.

— Будет сделано, ваше сиятельство.

Подчинённый почтительно склонил голову и удалился, оставив её одну на полигоне в запахе озона и раскалённого металла.

Екатерина Фёдоровна медленно провела рукой по ещё тёплому прикладу «Валькирии-7». Винтовка нагрелась от её прикосновений, а не от работы. Смешно сейчас об этом подумать, но первая версия и вовсе плавилась от собственных выстрелов.

Графиня со вздохом поставила винтовку на предохранитель и аккуратно положила оружие в футляр. Эта часть работы была закончена. Ожидание результатов — только начиналось.

Аэлендор, оккупированная Элендором территория Вольных Баронств. Ярослав Владиславович Князев.

Ликсис Талия в окружении спасённых беженцев провозилась до самого вечера. Я не торопил жрицу для разговора, мне самому нашлось чем заняться.

— Ваше сиятельство, вас просят подойти к учёным, — обратился ко мне Валерий, — нашли ящик какой-то.

Кивнув, я направился в сторону временного лагеря научных работников. Присутствие учёных в свите великого князя совершенно не удивляло — в конце концов, мы имели дело с божественным проклятием, которое нужно было изучить. Ведь если такое можно провернуть в Аэлендоре, то и на Земле можно устроить.

«Серебряный рассвет», достаточно отмороженные ублюдки, чтобы проводить эксперименты на собственных соотечественниках, осквернять алтари натуральных богов, запросто провезут заражённую дрянь на Землю, чтобы устроить локальный апокалипсис.

— Ярослав Владиславович, добро пожаловать, — кивнул мне начальник подразделения. — Горохов Степан Викторович, научный руководитель этой экспедиции. Спасибо, что смогли выделить для нас время.

Было ему уже за пятьдесят, но в своём белом халате он смотрелся настоящим профессионалом. Да и на типичного представителя учёного мира тянул слабо — слишком крупным оказался мужчиной. Если бы не круглые очки на носу, его можно было бы легко представить на боксёрском ринге в тяжёлом весе.

— Не стоит, Степан Викторович, одно дело делаем, — отозвался я и протянул ладонь.

Глава учёных пожал мне руку и жестом пригласил проследовать в одно из модульных строений. На ходу он сунул руки в карманы и приступил к пояснениям:

— За время в Аэлендоре и конкретно в Вольных Баронствах, — издалека начал он, — мы собрали уже целую коллекцию образцов и артефактов божественного проклятия, Ярослав Владиславович. Кое-что нам даётся легко, с чем-то приходится повозиться. К счастью, оборудование мы сумели настроить ещё при работе с вашей сестрой над порталом. Но кое-какие находки вызывают у нас, скажем так, опасения.

— И правильно, большую часть того, что вы можете здесь найти, лучше вовсе не трогать, — прокомментировал я. — Не всё, что полезно или используется сущностями, должно оказываться в руках смертных. Не зря говорят, что техника безопасности написана кровью. В нашем же случае это и вовсе вопрос выживания.

Степан Викторович кивнул, открывая передо мной дверь в модуль.

— Мы так же рассуждаем, ваше сиятельство, — поддержал меня руководитель экспедиции. — Но кое-что у нас уже получилось. Если хотите, потом я вам продемонстрирую, до чего мы дошли за время в Аэлендоре.

— С радостью посмотрю, Степан Викторович, — отозвался я.

Внутри модуля было чисто, хотя работа кипела. Небольшое пространство поделили на секции, где каждый занимался своим делом. А в дальнем от входа отсеке, отделённом прозрачной пластиковой дверью, стояла небольшая каменная статуэтка высотой в полметра.

Изваяние представляло собой сцену танца двух эльфов. Мужчина поддерживал партнёршу за талию, приподнимая над постаментом. А та со счастливой улыбкой опиралась на плечи эльфа. Волосы женщины разлетались, будто живые, да и сама работа была выполнена так, словно пара была живой. Казалось, вот сейчас они придут в движение, наполнятся красками.

— Собственно, вот, ваше сиятельство, — указал мне рукой Горохов. — Образец явно не принадлежал раньше никакому божеству. Перед вами, по сути, всего лишь статуэтка, несущая исключительно культурный подтекст. Однако взгляните на показатели.

Он протянул мне аппарат, замеряющий божественный фон. Мельком я подумал о том, что наши учёные, получив толчок в деле открытия портала, умудрились уже оборудование наладить и теперь пользуются им, прекрасно разбираясь, что и как делать, какие показатели за что отвечают.

— Так, Степан Викторович, — взяв в руки прибор, напоминающий осциллограф, заговорил я, — скажите, где вы нашли эту статуэтку?

Изваяние волнами выдавало возмущение, которое я чувствовал всё сильнее с каждым шагом. Это не было присутствием самого божества, уж те я ощущал и мог определить прекрасно. Что неудивительно для Жнеца с моим-то опытом. Но то, что излучала статуэтка, не вписывалось в эффект сущности.

— Она украшала собой сад одного из деревенских глав в Астарте, — ответил Горохов. — К сожалению, выживших в том поселении не было, так что опросить очевидцев невозможно. Но мы заметили эффект, экранировали объект и теперь стараемся разобраться, что же это такое. Никакого вреда излучение не приносит, неодарённые его даже не ощущают. Но, сами понимаете, всё непонятное должно разобрать на составляющее и превратить в ясное и изученное.

Я кивнул, продолжая наблюдать за работой прибора. Показатели дёргались в определённом ритме, действительно напоминающем сердцебиение. Словно фигуры всё ещё оставались живы, даже обратившись в камень.

— Это не проявление божественности, Степан Викторович, — сказал я. — Во всяком случае, я до сих пор не сталкивался ни с чем подобным. Родственное — да, потому и ловится вашей техникой, однако это не часть культа. Хотя есть у меня идея…

Нажав кнопку, чтобы створка распахнулась, я вернул аппарат Горохову и вошёл внутрь секции. Очередная волна прошлась по коже, и я уловил на грани слышимости призрак музыки. Словно где-то играют возвышенную мелодию, но я слишком далеко, чтобы её разобрать.

На второй волне я ощутил присутствие сущности. Холодные пальцы легли мне на плечо.

— Прекрасный эгрегор, — произнесла Смерть. — Ты такого не видел, Жнец. Восхищение искусной работой превратило эту статуэтку в предмет, наделённый возможностями менять реальность. Конечно, многого от него не добьёшься, но конкретно этот способен вдохновлять. Если простоишь здесь достаточно долго, сможешь написать стихи или картину. Ну или песню сочинить.

— Эгрегор? — переспросил я.

— Вера, Ярослав, — показалось, будто сущность смеётся. — Именно она позволяет вашим священникам снимать проклятие Аэлендорских богов. Ваши священники искренне верят, и потому их молитвы работают. Здесь — то же самое. Эльфы вкладывали своё восхищение в эту статую, и она стала тем, что в неё вкладывали. Эгрегором.

— Но и на Земле наши священники верят, — возразил я. — И верующих истинно там намного больше.

— Зато там нет такого количества магии, чтобы действительно заставить её работать так, как её заставляет ваша вера, — ответила Смерть. — На Земле нет того насыщенного магического фона, который присутствует в Аэлендоре. Потому здесь можно найти энделион, а на Земле его нет.

— Но если наши миры будут достаточно долго соединены, то всё изменится.

— И оживут как ваши страхи, так и надежды.

Присутствие сущности исчезло, и я обратил внимание на глядящих на меня во все глаза учёных. Улыбнувшись, я кивнул Горохову.

— Полагаю, вы только что заметили, что в модуле появилась сущность, Степан Викторович?

Учёный, не сводя с меня взгляда, часто закивал. Его подчинённые уже возились с оборудованием, собирая данные. А я улыбнулся начальнику экспедиции и предложил ему выйти со мной на воздух.

— Это была… — стараясь подобрать слова, начал он.

— Смерть, Степан Викторович? — уточнил я. — Да, она самая. И кое-что она мне рассказала. Полагаю, вам будет крайне интересно, так что доставайте диктофон, я не думаю, что у меня появится возможность провести эту лекцию повторно.