Жека подошёл к водительской двери и постучал по ней костяшкой указательного пальца. Тут же из окна выглянула рожа водителя. Тот же самый, что попался на трассе!

— Тебе чего? — развязным тоном спросил водила, уставившись на Жеку.

— У вас заднее колесо спустило, — сказал Жека, не моргнув глазом, и указал на колесо.

С водительского места колеса было не видно, поэтому пришлось выходить из автобуса. Водитель вышел, и с удивлением уставился на колесо, которое, естественно, было целым. Был он одет в тельняшку и джинсы, на шее висела массивная золотая цепь.

— Ну и что тут ты гонишь, — водила тяжёлым свинцовым взглядом посмотрел на Жэку.

Жека размахнулся и ударил в челюху прямым, потом пару раз добавил, и когда водитель вырубился, взял за ногу и, как мешок с говном, потащил его за остановочную платформу. Тут были кустики, и можно было не торопиться.

На удивление план оказался очень простой и действенный. Никто ничего не увидел, или сделал вид, что не увидел. Теперь осталось только привести в себя водилу и немного допросить.

В кустах царил полный беспредел. Темно — свет от уличных фонарей едва пробивался сквозь листья кустарников и деревьев. Сильно пахло мочой и говном, под ногами звякали пустые водочные и пивные бутылки, хрустели шприцы. Сюда ходили поссать, посрать, бухануть и ширнуться все, кому не лень: пассажиры поездов и автобусов, торгаши с базара, бомбилы на частном извозе, таксисты, бомжи, алкашня и торчки. Это был единственный более-менее скрытый от любопытных глаз островок зелени на вокзале, и пользовался он большой популярностью. Однако и мусора знали об обитающем тут контингенте и частенько наведывались сюда в поисках бухающих, колющихся и справляющих нужду граждан — лёгкий способ срубить палку. Следовало держать ушки на макушке.

Жека, чертыхаясь про себя и запинаясь о пустые бутылки, заволок водилу сюда и сразу же приступил к делу — надавал лещей по щекам и привёл мужика в сознание. Мужик открыл осоловелые глаза и шевельнул головой, не понимая, что происходит и где он. Но понимать это было не нужно. Жека достал ствол и приложил его мужику под глаз.

— А ну тихо, гондон штопаный, если не хочешь пулю словить! — прошипел Жека.

— Ты… хто? — прохрипел мужик.

— Хер в кожаном пальто! — сострил Жека и сильнее ткнул стволом. — Ты нахера девчонку с пацанами в Журавлях оставил? Ты что, мудозвон, страх потерял?

Чтобы до водилы получше дошло, Жека рукояткой пистолета слегка долбанул его по лбу.

— Говори, гнида, всё говори!

Мужик хотел быкануть, но понял, что деваться некуда — замочат прямо тут, и будет его трупак лежать среди бутылок, шприцев и куч говна.

— Спецом их оставили, сказали нам… — осторожно сказал водила. — За каждого по сотке косарей платят. Баб на трассу и в бордели, мужиков в Среднюю Азию и на Кавказ в рабство.

— Кто платит? — настойчиво спросил Жека.

— Не на тех ты бочку катишь, пацанёнок, — усмехнулся водила. — Не по зубам они тебе.

Жека пожал плечами, вставил мужику ствол в рот, коснулся металлом золотых фикс и большим пальцем снял пистолет с предохранителя.

— Сейчас посмотрим, тебе по зубам ли будет пуля. С огнём играешь, подонок, — заметил Жека. — Одно движение пальца — и слива у тебя во рту. Сразу ты не сдохнешь. Можешь даже минут 10–30 протянуть. Но сказать ничего не скажешь и дёрнуться не сможешь — позвоночник у черепушки будет перебит.

Водила посмотрел на указательный палец Жеки, слегка касающийся курка, и задрожал. Одно мгновение отделяло его от смерти, и решил он не рисковать.

— Евсей… Смотрящий новый… Его придумка, — прохрипел мужик. — В Журавлях два его парня пасутся. Кто на автобус не успел, тех пакуют. Если они молодые. Если старые или дохлые, то плевать на них. Эти на следующем автобусе уезжают. Никто не вякает, что их забыли. А ты-то кто? Сам-то ты кто? Тебя угандошат, когда я скажу пацанам.

Мудила всё-таки не оставлял попытки быкануть, постоянно наезжая на Жеку. Ясно, что молчать не будет. Жека сунул пистолет обратно в карман пиджака, взял мужика за голову и резко выкрутил её вокруг своей оси, сломав шейный позвонок — тот только успел всхрюкнуть и замолк, завращав глазами. Парализовало, походу.

— Оставлю тебя здесь, — тихо сказал Жека. — Евсею привет передавай, если до рассвета доживёшь. Я могу его и сам навестить, не такая уж и проблема.

Оставив хрипящего водилу подыхать, Жека осторожно огляделся через листья и осторожно стал продираться к выходу из кустов, потом остановился и перед освещённым асфальтом ещё раз окинул взглядом окружающую местность. Самое главное, чтобы поблизости не было никого, кто видел бы, как он выходит из этого бурелома.

Кажется, всё ништяк. Жека быстро выбрался на асфальт, прошёлся 20 метров до ближайшей скамейки и внимательно осмотрел свою одежду. Лишь бы туфли не были в говне, так как захотел он сейчас зайти в ресторан «Гудок», раз уж добрался сюда в кои-то веки. Рядом в вокзале была и гостиница для проезжающих, можно было остановиться и там, хотя бы переночевать до завтра.

Впрочем, всё это можно выяснить по ходу дела. Самое главное, чтобы его пустили, так как в ночное время ресторан принимал только людей особо уважаемых и авторитетных. Раньше Жеке туда вход был открыт в любое время, а сейчас уже непонятно. Вроде как и свой, но в тоже время и нет.

Оставлять в Тойоте личные документы, бумаги на акции комбината и деньги не выглядело разумным, поэтому Жека решил забрать их оттуда, заодно избавившись от машины. Жаль, конечно, оставлять. Тачка хорошая, даже отличная, не сравнить с его здешней «девяткой», которая стоит сейчас в гаражном кооперативе. Но Тойота — машина палёная, со следом, поэтому ну её в баню…

Платком тщательно вытер руль, рычаг переключения коробки передач и ручник. Ключ от машины вставил в замок зажигания. Кому надо, заберут. Жека взял дипломат, закрыл дверь и пошёл ко входу в ресторан.

У дверей дежурил здоровенный лысый качок в кожаной куртке и джинсах. На чёрной майке золотая цепь размером с палец. Руки держит перед собой сложенными так, чтобы было видно тюремные наколки на ладонях. Ясное дело, чей-то бандюган, охраняющий вход в ресторан для своих. Хотя Жека вроде бы слыхал, что в последнее время в Гудок мог зайти кто угодно, не только блатные и бандиты. Кажется, пускали туда сейчас всех, у кого более-менее водилось бабло.

Однако Жеку качок, как ни странно, знал, так же как и Жека его. Кажется, погоняло у парня было Самосвал, что ли? Видел его Жека в последние дни перед тем, как Сахар свинтил отсюда в Москву. Да, точно. Этот Самосвал ещё просил Жеку, чтобы он взял его и ещё двоих сахаровских пацанов к себе в бригаду. Но, кажется, он же был потом у Славяна в бригаде? Неужели Славян тут? Это было очень странно. Славян, насколько Жека понял, в последнее время старался отгородиться от преступного мира и бродяг по жизни, выдавая себя за честного коммерсанта, но который может в случае чего, постоять за себя. Славян не пошёл бы в Гудок, предпочитая тусоваться в более модном и молодёжном ресторане Омуль.

— Соловей! — ухмыльнулся Самосвал. — Какими судьбами! Давненько тебя не видно. То есть ты в городе, то тебя нет, то говорят, в Германии уехал, то ещё куда.

— А я такой, — ухмыльнулся Жека в ответ. — По делам приехал. Немного перекантуюсь тут и обратно. Что в ресторане сегодня? Тихо-спокойно?

— Хромов тут, ну и остальные, каждой твари по паре, — тихо сказал Самосвал. — Сейчас не так, как раньше, ходят все, кому не лень. В основном, коммерсы с базара и блатные местные.

— Так а ты тогда зачем здесь стоишь? — удивлённо спросил Жека. — Славян, что ли, тут?

— Не, Славяна нету, — покачал головой Самосвал. — Я сейчас охранником тут по ночам иногда работаю. Колымлю. В основном бомжей и всякую хренотень отсюда гоняю. Ну и мусоров до кучи.

— Ясно, — сказал Жека. — Ну давай, удачи тебе, пойду посижу маленько, жрать охота, и посмотрю, что там и кто там сейчас приходит.

Самосвал открыл перед Жекой дверь, как перед уважаемым гостем, и он вошёл в ресторан. У входа встретил швейцар во фраке и белая рубашке с бабочкой. Разве что цилиндра не было. Швейцар внимательно осмотрел Жеку, увидел, что клиент с деньгами и поклонился.