— Хм… — лаконично хмыкнул Жека и налил половину бокала виска.

Интересная ситуация вырисовывалась. Похоже, уже после того, как Графин с Абаем ездили за деньгами в квартиру Федотова, туда наведался кто-то ещё. Скорее всего, те же самые мусора, которых они замочили только что. Денег они, понятное дело, не нашли и решили разжиться тем, что есть, как домушники какие-то. Наверное, им стало подозрительно, что шеф куда-то свинтил, никого не предупредив, оттого так мощно и подорвались на разборки после звонка Жеки. Решили выяснить, что всё это значит.

Насчёт убийства ментов… Похоже, Хромов о происшествии решил не скрывать. Что-то он хотел… чего-то хотел добиться. Возможно, пойти на какие-либо ответные шаги. Например, потребовать от городского совета и администрации города усиления местных дополнительных мер по борьбе с бандитизмом и организованной преступностью, хотя куда уж, казалось бы, дальше — ОМОН Хромова шерстил всех подряд, вламываясь в рестораны, только что появившиеся казино, тормоша предпринимателей и даже мелких торговцев на базаре.

На вокзале на стихийном рынке старухи торговали палёной водкой, сигаретами и продуктами прямо с деревянных ящиков, стоявших рядами. Между рядов время от времени прохаживались двое пьяненьких сержантов, внимательно осматривая торговок. Если торговка платила им откат, так и быть — торгуй. Если бабка пробовала выкаблучиваться, угрожая крышей от местной шпаны, били демократизаторами бутылки, втаптывали в грязь сигареты, а то и старуху отводили в сторонку, за угол, откуда возвращалась она с фингалом под глазом.

Почти все преступные группировки в городе либо платили откат мусорам, либо их члены прессовались в трезвяке, где в самом конце коридора был вход в подвал, который вёл свою славную историю с времён товарища Сталина. Посетители трезвяка слышали, как затаскивали несговорчивого клиента куда-то дальше по коридору, потом топали кованые сапоги, лязгала железная дверь, и лишь негромкие, едва доносящиеся из подземелья крики говорили о том, что там происходит что-то плохое…

… На следующий день Жека решил съездить в строительное управление, узнать у Володарова, как обстоят дела и возобновлена ли работа конторы в полном объёме. На вахте с удивлением увидел вооружённых автоматами ментов. Они с подозрением посмотрели на Жеку.:

— Вы кто? Пропуск есть?

— Я работаю здесь, — пожал плечами Жека.

— Пропуск получите, — поучающе заявил охранник. — В следующий раз не пустим.

Жека хотел спросить, а как быть тем посетителям, которые приходят к частным предпринимателям, арендующим офисы в конторе, но решил не связываться.

Контора уже работала — все сотрудники были на месте. Обстановка царила абсолютно деловая. Жека сразу прошёл в приёмную к Володарову. Блондинистая секретарша Верочка в ответ на приветствие мило улыбнулась, показав ямочки на пухлых щёчках, и, даже не спрашивая, пошла готовить кофе, покачивая полными бёдрами и пышной задницей, туго обтянутой полосатыми брюками-клёш, внизу отглаженными до остроты лезвия бритвы.

Володаров сидел весь в бумагах, сдвинув очки на нос. Увидев Жеку, немного неловко протянул руку для приветствия, наверное, было неловко, что в прошлый раз выказал искренние чувства.

— Ну, как дела? — задал Жека дежурный вопрос. — Всё нормально?

— По работе да, всё хорошо, — согласился Володаров. — Строительство возобновлено. Иностранные специалисты продолжили работу, чуть не с аэропорта их сняли. Но тут же выяснилось кое-что неприятное… И как в данной ситуации реагировать, я пока ещё не знаю.

— Что случилось? — поинтересовался Жека.

— К нам пришли кровельные пакеты, — сказал Володаров. — Со дня на день начнём монтаж крыши — пора накрывать цеховые пролёты и собирать краны. Мостовыми кранами намного проще и быстрее проводить монтажные работы. Это мы прямо значительно бы ускорились. Решили подключить к этому делу немцев. Из зоны растаможки привезли контейнер с инструментами и оборудованием для работы на высоте, открыли, а он полупустой. Вскрытый. Пломбы повреждены. Похоже, вскрыли, когда стоял в ангаре, потому что я лично принимал грузы — все они были хорошо упакованы и опломбированы. Такие дела… Немцы отказываются работать нашим инструментом. Говорят, что он низкого качества и им только свинарник построишь.

— Хм… — не нашёлся что сказать Жека. — Что за ерунда… Мужики у самих же себя воруют.

Впрочем, он был нисколько не удивлён, помня свою работу на кондитерской фабрике в советское время. Рабочие тащили всё, что можно и что нельзя. Тащил и Жека, но это была готовая продукция, которую ещё нашлёпать можно сколько угодно. Красть оборудование это другое. Это как выстрел себе в ногу. Впрочем… Кто знал, что судьба вот так повернётся на 180 градусов, и будут красть у того, кто сам никогда не стеснялся этого делать. Но здравый смысл в этом находить не хотелось — Жека опять воспринял то, что сказал Володаров, как своё личное оскорбление. Как будто это украли у него самого.

По идее, можно было докупить недостающее у фирмы-производителя. Но… На это ушло бы очень много времени. Пока закажешь в Италии или Германии, пока там закомплектуют всё, что необходимо. Пока привезут, а это песенка долгая, учитывая, что будет много перевалок, в том числе и доставка судами, разгрузка в портах, перегрузка на железную дорогу. Минимум месяц, а то и дольше придётся ждать. Нужно попробовать найти похищенные инструменты.

Тем временем Верочка принесла кофе на маленьком подносе и поставила чашку перед Владаром и чашку перед Жекой. Тут же ушла, цокая высокими каблучками и покачивая соблазнительными бёдрами. Сколько ей? Лет 30–35. Самый смак!

— Так а что за охрана на комбинате? — спросил Жека, выгнав ненужные мысли, и попробовал кофе. Хорош! Впрочем, он уже знал ответ, так как помнил мордоворотов в заводоуправлении.

— Охрана не местная, — пожал плечами Володаров и тоже попробовал кофе. — Я точно не знаю, откуда они, но у нас в городе такого ЧОПа точно нет. Говорят, из Москвы привезли новые хозяева. Люди много плохого поговаривают о них. Что и рабочих оскорбляют, и бьют за малейшее недовольство. И воровством не гнушаются. Но что в такой ситуации поделаешь? У нас была с рабочими пара случаев, что избили прямо на проходной за косой взгляд.

— Так а за чё избили-то? — поинтересовался Жека.

— Они рабочих заставляют верхнюю одежду расстёгивать, когда делают досмотр, лезут в сумки, даже тем, кто на работу идёт, — объяснил Володаров. — Женщинам тоже. Это незаконно, и многим не нравится, возмущаются люди. Но никто ничего поделать не может. Я на совещании у директора поднял этот вопрос, только на море негатива натолкнулся. Вообще слушать не хочет. И начальник их больше на бандита с большой дороги похож. Сразу в кошки-дыбошки бросился. Я, мол, всё по закону делаю.

— Ясно… — задумчиво сказал Жека. — Я так думаю, если они много инструмента и оборудования украли, то наверняка вывозили на заводской машине через проходную. Где-то они же это хранят, если не продали только.

— Продать… — рассмеялся Володаров. — Могли, конечно, и продать как изделие, но это надо объявление в газету подавать. Это светиться надо. Да и дело это долгое. Нет, Евгений, не так это делается. Всё, что охрана ворует на комбинате, увозится на ближайший пункт приёма втормета, прямо в полукилометре у проходной. Куда ещё можно сбыть тали, тельферы, оттяжки и прочий такелаж? Там всё из хорошей стали, так что, скорее всего, туда и сдали. И навряд ли ты это всё найдёшь.

— А вы откуда это знаете? — заинтересованно спросил Жека. — Подробности прям сногсшибательные.

— Наши ребята такой хренатенью тоже промышляют… — помолчав, сказал Володаров. — Искоренить никак не можем. Да и как искоренишь, когда зарплату то платят, то не платят. Тут уже обычные слова на рабочих не действуют. Им не объяснишь, как так получается, что количество иномарок у заводоуправления растёт, а зарплату при этом какой месяц не дают. Начинают люди тащить всё подряд. Даже то, чем себе на хлеб зарабатывают. Попадались наши. И на проходной попадались, и на улице милиция ловила, сразу дело о краже возбуждала. Воруют в основном медь, алюминий, нержавейку. На комбинате много этого добра за советские годы скопилось. Раньше же как — в цветмет ничего не сдавали, так как всё общее было и возиться не хотелось. Котлован выкопают на территории, где-нибудь на задворках, туда старые электродвигатели, кабель, провод покидают и трактором засыпят. С глаз долой, из сердца вон. Но те котлованы давно уже раскопали и всё оттуда потаскали в приёмку. Бывает, и действующий кабель режут, особенно резервные линии. Сейчас металл в цене, на всё люди идут. Ночами, в цехах, кандейках, рубят и обжигают. Кроме обожжённого кабеля, тащат вообще всё, от инструмента до роторных секций больших электродвигателей. Такие дела. Про воровство все знают, так же как и где принимают и по сколько. Но больше всего, конечно, охрана ворует. Им вообще закон не писан. Машинами вывозят. С милицией поделятся деньгами, даже если и застукают, и как с гуся вода.