— На ТЭЦ… — согласился молодой рабочий. — Тут зарплата у каждого своя. Мы так… Самый конченый класс — слесаря. У нас ниже всех. Сейчас 30 штук по пятому разряду, по шестому 33 тыщи. При этом турбинисты по 40 получают, а на углеподготовке и по 45 тыщ. Начальство, само собой, ещё выше, у мастера от полтинника зарплата начинается.

— Разброс большой, — заметил Жека. — И несправедливый, я бы сказал.

И тут рабочих как прорвало. Увидев сочувствующего человека, разом высказали про копившиеся обиды. И что зарплату задерживать стали, уже месяц не платят (хотя Жека помнил, что на комбинате регулярно не платили уже с декабря), что повышать не хотят. Что нет новых инструментов. Как только ТЭЦ стала частным предприятием, так сразу начались проблемы. Склады с запчастями опустели. Раньше, при СССР, забиты были до отказа, а сейчас коробка лампочек стоит и всё.

Сказали, конечно, рабочие много интересного. Что на предприятии уже два года не проводятся вообще никакие ремонты. Запасных частей нет, и покупать их в большинстве случаев не на что. Механиком подаются заявки и складываются главным инженером в папку — приобрести запчасти нет никакой возможности. Директор сказал — денег нет, но вы держитесь.

— Там много неплательщиков просто! — с важностью заявил всезнающий пожилой рабочий. — В городе многие не платят за отопление и горячую воду, от жителей до предприятий. Комбинат худо-бедно платит, но частями, мало платит… Поэтому, директор сказал, потерпеть надо.

— А кто директор-то сейчас? — с удивлением спросил Жека. — Это же, вроде бы, частное предприятие сейчас, акционированное.

— Директором Евгений Александрович Ершов, — сказал рабочий. — Он же и владелец. Большой человек! Крутой!

— И как же он крутым стал, да ещё и владельцем? — спросил Жека, опять раздавая сигареты.

— Да очень просто! — важно сказал рабочий. — Когда акции стали выдавать, в конторе объявление повесили, что дирекция у рабочих покупает акции по 500 рублей за штуку. Кто не продаст — лишат премии. И в следующий месяц тоже лишат. А потом вообще уволят. Ну, все и продали. Нахер нам эти акции. Чё с них? А так, хоть 500 рублей, и то деньги.

Здешние рабочие поступили абсолютно так же, как и у Жеки, когда он акционировал строительное управление комбината. Только Ирина, бухгалтер, решила купить акции, остальные продали свою собственность за бесценок. По ценам 1991 года это была палка колбасы, шматок сыра и 2 бутылки водяры. Во столько оценили рабочие свою долю в собственности родного предприятия.

— Это же противозаконно! Сущий беспредел! — возмутился Жека. — Надо было жаловаться в милицию, в горком партии, в горисполком, горсовет!

— Аааа! — с досадой махнул рукой рабочий. — Разве это поможет? Там наверху всё схвачено. Только выгнали бы, да ещё крутые охранники по шее настучали.

— В общем, сейчас ваш директор и владеет ТЭЦ как хозяин? — спросил Жека.

— Он! — согласно кивнул головой пожилой рабочий. — Сразу костюм себе за 100 тысяч купил, иномарку дорогую, дочери квартиру и обставил всю дорогущей мебелью. В общем, живут — не чета нам.

У каждого рабочего всегда присутствует тяга сказать постороннему, что он «в курсе», как работает предприятие, и есть желание показать свою осведомлённость о протекающих в нём управленческих процессах. Рабочий всегда знает, что говорит директор завода, заместитель и прочие управленцы, даже если эти разговоры ведутся с глазу на глаз. Однако сквозила в этой вовлечённости в тайны предприятия обычная сермяжная правда. По разумению рабочих, директор мог бы именно так сказать, даже если этого и не говорил.

Впрочем, Жеке всё было ясно и так — все его подозрения подтвердились. ТЭЦ переживала далеко не лучшие времена. Денег в обороте не было. Потребители платили плохо, а то и вообще не платили, а поставщики требовали своё за уголь и газ. Им приходилось платить, хотя бы частями. Отключить ТЭЦ невозможно — замёрзнет весь город, поэтому она, естественно, будет работать, но прибыли от неё — как от козла молока. Если на зарплату денег ещё худо-бедно хватало, и ситуация была чуть получше, чем на комбинате, то всё остальное оптимизма не вызывало. То, что денег не хватало на ремонты, тоже очень плохо. Рано или поздно рванёт, может, остановится котёл и прекратится подача горячей воды в город. А может, и рвануть так, что сварит весь машинный зал. Пар под давлением 150 атмосфер и температурой 500 градусов, вырвавшийся из лопнувшей турбины, может натворить много бед.

Жека решил скидывать акции на бирже. Нахер они нужны! Поначалу казавшееся прибыльным предприятие оказалось чемоданом без ручки. Стратегическое! Никто не остановит! Деньги можно грести лопатой при любом кризисе! Всё оказалось не так радужно. Или… Впрочем, сначала надо узнать, почём они торгуются.

— А ты сам-то кто будешь? — спросил пожилой рабочий. — Работаешь тут?

— Сейчас пока не работаю, после института, — заявил Жека. — Думаю вот, стоит-не стоит сюда идти. Я раньше на заводе тут работал на практике, домну строил. Зашёл узнать, что почём тут, и вы прям удивили неприятно.

— Не ходи ты сюда, парень! — посоветовал рабочий. — Делать тут нечего, с хлеба на соль только перебиваться. Ничего тут хорошего нет!

Рабочие потушили окурки, бросили их в большую урну, сделанную из обрезанного куска трубы, и ушли работать. Жека тоже пошёл к машине, размышляя о том да о сём. Вот недовольны люди работой, но менять её всё равно не решатся. Будут терпеть до последнего, думая, что там, за воротами, жизнь ещё хуже. Что мужик, кроме как на заводе, на шахте, на стройке, денег больше нигде заработать не сможет.

Акции нужно скидывать, это очевидно, но как? Когда Жека покупал акции в конце 1992 года, они стоили 5 миллионов рублей. В долларах это было 27300 по тогдашнему курсу 183 рубля за доллар. Но сейчас ситуация другая. За валюту у него хрен кто купит это упадочное предприятие. Придётся продавать за рубли. Доллар сейчас 700 рублей — рубль за 5 месяцев обесценился в 4 раза. В рублях это приличная сумма, около 20 миллионов рублей. У кого есть деньги заплатить столько? Впрочем, что гадать… Надо ехать на биржу.

Биржа «Сибирский капитал» располагалась там же, где и всегда — на площади Победы, как раз напротив заводоуправления. Местоположение было чрезвычайно выгодным: рядом комбинат, промзона с множеством предприятий, в здании новая, построенная Жекой столовая. Да и здание биржевики купили у комбината за кругленькую сумму. Директором был всё тот же Аристарх Самуэлович Энкельсон, за пять месяцев ещё больше раздобревший.

— Господин Соловьёв, вы ли это? — удивился Аристарх, сделав такое выражение лица, словно увидел инопланетянина. — Вот уж кого не ожидал тут увидеть, так это вас. Я думал, вы закончили свои дела в России и поправляете своё здоровье в Биаррице, наслаждаясь красотами Европы и своим честно заработанным капиталом!

— Хахаха! Нет! — засмеялся Жека, пожимая руку Аристарха. — Дела, как видите, не отпускают. В ущерб здоровью опять весь в дела погрузился.

— И что на этот раз? — поинтересовался Аристарх.

— На этот раз печальная история… — с грустным видом сказал Жека. — Помните, я покупал у вас пакет в 30 процентов акций ТЭЦ Центрального района?

— Помню, помню, — согласился Аристарх. — Лот был соблазнительный, но сложный.

Лот был сложный, Жека это подозревал. Но всё равно его купил. Потому что нужно было брать хоть что-нибудь — решение принимал моментальное. Как повернётся дальнейшая жизнь, он не знал, всё сделал спонтанно. Но даже и в таком случае он никогда не стал бы рисковать своими деньгами, бросая их в унитаз. Ваучеры, на которые приобрёл 30 процентов акций ТЭЦ, он купил у бомжей и алкоголиков, расплачиваясь с ними спиртом «Рояль», который купил по дешёвке в Германии. Можно сказать, акции ему обошлись практически даром, за 500 литров технического спирта. Однако они кое-чего стоили и он хотел это кое-чего вернуть себе обратно. 27 штук зелени на дороге не валяются. А вдруг они сейчас стали дороже стоить?