— А чем они сейчас занимаются? — поинтересовался Жека.
— Помогают нам, — улыбнулся Володаров. — Учат гайки крутить, арматуру сваривать и бетон заливать. Но работники они отменные, этого не отнять. Чётко по времени пришли, чётко по времени ушли, перекуры, обед — всё по расписанию, до минуты. Работают строго по технологии. Гайки тянут динамометрическими ключами. Увидели, как наши слесаря от балды закручивают, ключом на 36 и двухметровой трубой, чуть не поседели. «Найн, найн». Нельзя так, типа! Строго за внешним видом следят. Никогда немец в грязной спецодежде работать не будет. Если грязная работа, после неё сразу же одежду в прачку отдают, надевают сменное. Увидели наших слесарей-помазков в мазутных фуфайках и касках, подумали, что шахтёры каким-то образом оказались тут. Европа!
— Ну… За 10 тысяч марок в месяц чего им не быть ответственными европейцами, — рассмеялся Жека и добавил. — Учиться нам у них надо, как правильно работать. В этом ничего зазорного нет. В общем, всё хорошо, Сергей Нефёдыч. С сегодняшнего дня возобновляю финансирование строительства. Сейчас поеду в банк и сразу же переведу на счёт строительного управления очередной транш в миллион долларов. В рублях по курсу это будет примерно 700 миллионов.
— А не много? Громаднейшая сумма! — удивился Володаров. — Это ж контроль нужен за бухгалтерами и за всеми.
— Нужен, — согласился Жека. — Но я ж не могу каждый день переводить по сотне тысяч. Чтобы инфляция не сожрала рубли, не экономьте их, сразу же расплатитесь по зарплате, по всем договорам с субподрядчиками и контрагентами, закройте все дыры, вроде налогов и выплат в социальный фонд. И сражу же приступайте к работе.
— Ясно, — кивнул головой Володарский. — Ну, тогда сейчас сразу же и начнём. Я соберу совещание с главными специалистами о возобновлении работы. Начнём по плану. А по плану у нас установка витражных окон и кровли, потом электрической подстанции. Следом монтаж крановых рельс и установка кранов.
— Работайте! — кивнул головой Жека. — Если какие-то проблемы с финансированием, мой прежний домашний телефон вы знаете. Офис открывать я не собираюсь. Если выделите мне кабинет у вас в здании, там и буду сидеть временами.
После посещения стройплощадки Жека поехал в Инкомбанк, откуда перевёл 700 миллионов рублей на счёт строительного управления. Деньги пришли переводом валюты из Дойчбанка в размере миллиона долларов. В Инкомбанке их с удовольствием сконвертировали в рубли по рыночному курсу и отправили по назначению. В последнее время бизнесмены из страны деньги наоборот, старались вывести.
Уже под конец рабочего дня опять приехал в заводоуправление. В этот раз на вахте стояли другие охранники, но как две капли воды похожие на прежних. Жека показал пропуск и прошёл в кабинет к Вальке. Предстояло узнать, когда будет общее собрание акционеров. В деловых газетах, ещё в Германии, Жека читал, что собирались проводить его в начале мая.
— Так и есть, — подтвердила Валька. — Общее собрание состоится 5 мая. Приглашаются все акционеры, имеющие более одного процента акций. На повестке дня — избрание дирекции и генерального директора. По голосованию. Для принятия единоличных решений потребуется контрольный пакет акций. Это 51 процент. Но в нашей ситуации наверняка будет меньше — акциями владеет большое количество инвесторов. У тебя 28 процентов акций, подтверждённых в госреестре. Скорее всего, это и будет контрольный или, по меньшей мере, блокирующий пакет. У нынешней управляющей компании «Альфа-Капитал» только 22 процента акций.
Валя сидела в кресле, вся деловая, в брючном костюме и в очках. По строгому виду ни за что бы не сказал, что трахал её вчера тут, прямо на этом столе.
— Ну, что? Писать тебя в участники собрания? — строго спросила Валька. — Паспорт давай, внесу данные в предварительный список участников.
— Конечно, — согласился Жека, подавая Вальке германский паспорт и вид на жительство, полученный в Новосибирске. — Я для этого и приехал. Когда собрание будет?
— 5 мая 1993 года в 10 часов, — напомнила Валька. — Состоится в актовом зале заводоуправления, на первом этаже.
Через несколько минут Валька заполнила бумаги и отдала Жеке документы.
— Съездил на стройплощадку? — с интересом спросила она.
— Съездил, — согласился Жека. — С директором строительного управления. Всё мне понравилось, и я уже сделал перевод на счёт строительного управления. Оттуда деньги поступят туда, куда нужно.
— Но… — замялась Валька. — До этого переводы поступали на счёт комбината и уже оттуда распределялись по получателям денег.
— Так было раньше, — напомнил Жека. — Когда я отсюда лично контролировал весь процесс и управлял комбинатом. Сейчас просто так я разбазаривать деньги я не стану. Кредит целевой и предназначен на строительство машины, а не на зарплату комбинатовским работникам и ваши расходы. Так что… Пардон, но вам от меня бабок не будет.
— Это твоё дело, — махнула рукой Валька. — Деньги твои, тебе решать, кому их, куда и зачем…
На следующий день Жека решил наведаться на ТЭЦ Центрального района, чтобы узнать, как там обстоят дела с общим собранием акционеров. Теплоэлектроцентраль была построена на территории комбината, до 1991 года считалась его структурным подразделением, но в числе одного из самых первых непрофильных активов, ещё при СССР, в начале 1991 года была выведена из него в самостоятельное предприятие и преобразована в открытое акционерное общество. 70 процентов акций были реализованы рабочим, которые тут же продали их начальству, а оставшиеся 30 процентов купил Жека за ваучеры, купленные формально у этих же самых рабочих. При этом Жека обладал хорошим пакетом акций, а рабочие, как и прежде, обладали лишь драной фуфайкой.
На следующее утро, когда вышел из подъезда, первое, что увидел, это свою машину. За ночь с ней произошли значительные изменения. Снова появились дворники, зеркала и колёса. Под левый дворник была заткнута записка: «Извини, братан». Ясно, что постарался Славян. Усмехнувшись, Жека завёл машину, прогрел двигатель и поехал на ТЭЦ.
Проходная к ней была всё в том же тоннеле, пересекавшем поперёк всю территорию комбината. Проехав почти до самого конца тоннеля, Жека повернул направо и остановился у пропускного пункта третьей проходной. Охранники шмонать машину не стали — только осмотрели пропуск на машине и открыли шлагбаум. По пологому подъёму Жека заехал на территорию комбината и сразу же повернул направо, на местное шоссе.
На этой территории располагались неосновные цеха комбината — теплосиловой, цех водоснабжения и канализации и ТЭЦ. ТЭЦ было видать за несколько километров — во-первых, хорошо выделялся сам громадный корпус величиной с девятиэтажный дом, если считать с громадными трубами, расположенными в ряд и изрыгающими белый пар. Во-вторых, напротив ТЭЦ был устроен так называемый «брызгальный бассейн», по меньшей мере полкилометра длиной и 100 метров шириной. Данное сооружение служило для охлаждения воды, используемой для образования теплоносителя — пара, который крутил турбины.
Брызгальный бассейн на всём протяжении был забетонирован. Через каждые 5 метров поперёк бассейна шли трубы, из которых в воздух под давлением выбрасывались струи горячей воды, которые охлаждались и падали обратно в бассейн. Тёплая вода циркулировала по бассейну, дополнительно охлаждаясь, потом проходила водоподготовку, очистку и подавалась опять в котлы. Получался замкнутый цикл водоподготовки. Две другие городские ТЭЦ имели другую технологию охлаждения воды — из них вода по так называемому «теплому» каналу сливалась в пруд-охладитель, где охлаждалась и поступала опять в агрегаты. Но те ТЭЦ находились у реки, и там была возможность построить обширный пруд. Центральная ТЭЦ находилась на территории комбината, была построена одной из первых, ещё при Сталине, в 30-е годы, при строительстве комбината. Стройплощадка была далеко от реки, и здесь применили такую технологию.
В брызгальном бассейне всю зиму жили утки, не улетая на зимовье, и водилась рыба — караси и карпы. Некоторые рабочие-рыбаки вместо обеда ходили к бассейну порыбачить, заняв место где-нибудь в закутке, где не видит начальство — рыбалка в бассейне была строго запрещена, да и рыба считалась крайне токсичной, но это не останавливало любителей погонять поплавок.
