Сахариха нежно поцеловала Жеку и ещё крепче охватила шею руками. Кажется, назревал хороший вечерок…

До субботы никаких дел не намечалось, и несколько дней Жека с Сахарихой посвятили пьянству, обжорству и сексу. И тренировкам. Жека был рад, что есть свой спортивный зал, где можно не только побить груши, но и подраться с настоящими бойцами. Костяк бригады у него дал бы фору любым бандам во Франкфурте. Правда, Жека ещё не сталкивался с китайской мафией и гонконгскими триадами, которые владели местным Чайнатауном, к слову, находившимся совсем недалеко от его ресторана, буквально в полукилометре.

Абсолютно все Жекины люди умели хорошо драться. Кто-то хуже, кто-то лучше, но в целом все они были здоровые и спортивные, накостылять могли любому бойцу средней подготовки, а такие, как Витёк, Егор и Кольча, могли и шаолиньскому монаху навалять.

Со стороны могло показаться невозможным, как Жека мог совмещать праздный образ жизни богатого человека, включающий выпивку, хорошую еду и секс, со спортом и боями. Но, во-первых, Жека много алкашки никогда не употреблял, во-вторых, старался очиститься к вечеру. Был он типичной совой и ночную жизнь любил больше всего. Вечером и ночью тренировался, утро и до обеда отдыхал. В середине дня шёл с Сахарихой в ресторан, приглашая с собой Эмилию с Клодом или Ирину. Недолго там сидел, ехал домой, отдыхал и к вечеру опять был как огурчик. И жизненный цикл повторялся по новой.

Так, конечно же, было не каждый день. Бывали дни, когда Жека с утра до вечера занимался делами, бывало, даже забыв перекусить. Всяко бывало…

В такой чехарде и наступила суббота. Накануне позвонил Андреас и напомнил, что завтра приглашает на ужин у него дома, Рейнгессен, улица Бернштрассе, дом 10. К 20 часам.

— Конечно я помню, господин фон Шеллер, — рассмеялся Жека в телефонную трубку. — Будем обязательно.

— Вот и прекрасно. До встречи, — откликнулся мэр и отключился.

Жека сел на диван и прижал к себе Сахариху, сидевшую с журналом Geo в руках.

— Он говорил про свободные дома в этом их посёлке, — напомнила Сахариха. — Далеко он от города?

— Я смотрел по карте, километров 70, — сказал Жека. — На машине это час езды, а то и меньше. Что здесь живёшь, что там. Машина хоть куда довезёт.

— А ты сможешь жить за городом? — усмехнулась Сахариха. — Там ты как в золотой клетке будешь. Чем больше денег, тем клетка будет всё более закрытой. Я эту херню испытала на своей шкуре.

— Да? И как оно? — Жека подумал, что, конечно же, Сахариха знает толк в коттеджном проживании. В Сибири жила в элитном посёлке Абрикосовый, переехав в Москву, обосновалась на Рублёвке. Из людей целыми днями видела только горничную, официанта и охранников.

— Коротко можно сказать так, — Сахариха отложила журнал и задумалась. — Утром ты быстрее смываешься из дома, а вечером до последнего откладываешь своё возвращение в него. В городе постоянно передвигаешься с охранником. Или даже с двумя. Никаких развлекушек. Чётко: работа — дом. И постоянно дома необходимо встречать и провожать нужных людей отца, сидеть с ними за столом на ужинах и обедах, через силу улыбаться. Это не жизнь, а каторга.

— А больше нет вариантов, Свет! — возразил Жека. — В гостинице мы не можем жить вечно. Так же не можем купить здесь квартиру, даже самую дорогую, в элитном комплексе. С моей работой там нет должного уровня охраны. И я не хочу, чтоб все видели, кто ко мне ходит и как я живу.

— А я тебе про что? — усмехнулась Сахариха. — Большие деньги — большие проблемы. Ты меня спросил, я тебе ответила. Что касается нашего будущего дома — ты прав. Он нужен. Мы не можем жить бомжами. Но как это будет выглядеть, я тебе примерно обрисовала.

Субботний день подошёл незаметно, да и до вечера время быстро минуло. Пора собираться. Лимузин уже ждал у гостиницы. Жека опять надел чёрный смокинг, белую сорочку и полосатую галстук-бабочку. Сахариха в этот раз надела абрикосовое вечернее платье, накинув сверху манто из чёрной норки. Навесила те же брюлики, что покупала для похода в оперу. Жека посмотрел на подружку — и опять она выглядела как дочь миллиардера.

— Ты выглядишь на миллиард! — Жека поцеловал подружку и слегка сжал ей задницу. Совсем чуть-чуть, стараясь не помять роскошное платье, но и этим деликатным движением вызвал недовольство у Сахарихи.

— Руки убери! — недовольно сверкнула зелёными глазами Сахариха.

— Всё-всё! Убрал! — Жека с усмешкой поднял обе руки и тут же подал правую, согнув её в локте. — Прошу вас, фройляйн.

Приглашение мэра выглядело как ночное приключение. Шикарный «Роллс-Ройс» летит куда-то в вечерней темноте. Ты сидишь в тепле и посматриваешь в стекло, за которым сначала проносятся городские улицы в час пик, запруженные транспортом и людьми. Пока ещё светят фонари, окна бесчисленных домов и неоновые вывески реклам. Но вот уже и пригород. Заводы, склады, мастерские. А дальше сельские домики, поля и тёмный лес. А ты смотришь в эту темень и попиваешь шампанское из хрустального бокала и думаешь о превратностях судьбы, занесшей тебя чёрт знает куда…

Впрочем, дорога была не то что хорошая, а даже отличная, и довольно оживлённая, как и все дороги в Германии. Приехали через 40 минут, и это учитывая, что водитель особо и не спешил.

Не сказать, что Рейнгессен — это определённый жилой пункт. Скорее, так называлась местность — расстояние от усадьбы до усадьбы было приличным. Растительности на участках много, и росла она в правильном порядке, что указывало на то, что это ухоженные сады. Среди садов попадались обширные виноградники, сейчас, естественно, стоявшие без листьев.

— Хе, смотри! — указал Жека бокалом в окно. — Тут можно и винный погребок свой замутить. Виноград выращивать, вино своё делать. Сахариха белое — самое сладкое вино на свете!

— Да ну тебя, малахольный! — рассмеялась Светка и отхлебнула шампанское. — С вином, кстати, неплохая тема. Барон Соловьери — сухое. Ха-ха-ха!

Тут уже настала Жекина очередь рассмеяться. Так, перешучиваясь друг над другом, доехали до 10-го дома на Бернштрассе, который назвал Андреас. Здание было, несомненно, очень старым, скорее всего, постройки середины 18 века, и выглядело как небольшой дворец. Ни коттеджем, ни виллой назвать эту постройку было сложно. Не была она похожа и на традиционный старинный немецкий дом фахверк с перекрёстным деревянным каркасом и белёными саманными стенами. Дом сложен из камня и был отделан серой шероховатой штукатуркой. Большие арочные окна сделаны из множества мелких стёкол. Остеклённая громадная входная дверь, над которой нависал полукруглый балкон. Жека не разбирался в архитектуре, но постройка, скорее всего, была возведена итальянским архитектором позднего Возрождения и похожа на старинные римские дома, которые он видел по телевизору.

Вокруг фазенды шла металлическая ограда из заострённых прутьев, концы которых сделаны в виде трилистников и походили на пики. К дому вела дорожка, сейчас закрытая воротами, которые оказались автоматическими — как только лимузин подъехал к ним, красный сигнал на блоке управления, расположенном на кирпичном столбе, сменился на зелёный, и створки медленно распахнулись.

— Фига себе, техника на грани фантастики… — удивился Жека. — Они что, по видеокамере смотрели, как мы приехали? Так тут от дома далеко…

— Камера, скорей всего, где-то здесь стоит, у ворот, — предположила Сахариха. — Может быть, как раз на вот том столбе, на котором створки висят.

— Может и так, — согласился Жека. — Тут передовые технологии в области электроники.

Лимузин подкатил по мощёной жёлтым камнем дороге и остановился у крыльца. Похоже, их ждали, потому что дверь дома открылась, вышел мужчина в чёрном длинном сюртуке, галстуке бантиком и цилиндре на голове. Быстро подойдя к остановившемуся лимузину, он отворил дверцы машины. Когда Сахариха стала выходить, он подал ей руку и помог выбраться из тачки. Жека вышел самостоятельно. Лимузин тут же отъехал на стоянку, расположенную чуть подальше от дома.