Магия решала не всё, но многое в этом мире. Те, у кого она была, как правило, жили дольше, отличались крепким здоровьем и, конечно, могли пользоваться своими силами. Магия была интуитивной и, в зависимости от дара, позволяла людям чувствовать ложь, опасность, болезни, а некоторые счастливчики даже ощущали ценные металлы под землёй. Однако такие гены давно породнились с королем.

У моего отца, Икариона Керьи, был дар располагать и привлекать. Люди, особенно прекрасный пол, тянулись к нему, хотя и не могли объяснить почему.

На меня его дар тоже действовал.

То, что он отталкивал меня, собственного ребёнка, причиняло особую боль, и в детстве я не понимала, чем отличаюсь от Себастиана.

Мне быстро объяснили.

Бастардам в Ксин'тере было не просто. Институт семьи, поддерживаемый орденом Велирии, был незыблем, и хотя разводы случались, это происходило лишь в тех редких случаях, когда семья долгое время не могла зачать ребёнка.

Бастарды в Ксин'тере были постоянным напоминанием того, что люди предали волю Первородной. Поэтому их сурово карали — им запрещалось получать образование, женщин коротко стригли, а мужчин брили налысо, чтобы все могли сразу их распознать. Родители бастардов тоже подвергались осуждению. Им не позволялось просто отказаться от детей — они были обязаны содержать их до тридцатилетия. Однако, если это происходило в богатых семьях, бастардов часто отправляли жить в самые отдалённые деревни, подальше от посторонних глаз.

В редких случаях бастардов принимали в семью, но это требовало огромных затрат. Нужно было подать прошение в столицу, в главный храм Велирии, в присутствии огромного количества людей, что бросало ещё большую тень на репутацию семьи, открыто демонстрируя неверность одного из супругов. После этого бастарды получали право на образование и возможность отращивать волосы, хотя всегда находились те, кто напоминал им о прошлом. Привязка бастарда к человеку или месту истекала через три года после принятия.

На бастардах редко женились, но были и исключения — например, если у бастарда обнаруживалась магия.

Это происходило крайне редко, потому что магия передавалась старшему наследнику, и маги были очень осторожны, осознавая, что дар открывал многие двери.

Но Себастиан, мой брат, родился без магии. А во мне, родившейся несколько лет спустя, она была, хотя и спала.

Именно из-за этого отец не отослал меня в удаленную деревню, привязав к дому, где каждый меня ненавидел или презирал. Он знал, что рано или поздно кто-то предложит приличную сумму за возможность жениться на мне.

Разумеется, мне никто этого не объяснил. Я росла как ненужная ветошь, общаясь с детьми слуг, помогая им, от скуки, пока те не получали за это наказание. Мои унижения поощрялись семьёй: я видела, как Себастиан награждал тех, кто ставил мне подножки или бросал мои вещи в навоз.

Я особо не давала себя в обиду — как и большинство деревенских детей, я была драчливой и вспыльчивой.

Однажды, когда мне исполнилось восемнадцать, меня вызвали в поместье, где находились портниха и несколько крепких служанок. Без слов, буквально таская меня из одной комнаты в другую, они вымыли меня, а после переодели в самую дорогую одежду, которую я когда-либо видела, и повели в храм Первородной Велирии.

— Что происходит? — без конца спрашивала я, почти не сопротивляясь. Очевидно, меня наряжали не для того, чтобы унизить или побить.

Впрочем, драки с моим участием прекратились ещё четыре года назад, когда Себастиан и его друзья повзрослели и осознали, что нет ничего престижного в том, чтобы драться с тощей девчонкой.

— Молчите, не позорьте свою семью, — ответила одна из служанок, подтолкнув меня в спину. — Еще больше.

В храме Велирии я никогда не бывала — бастардам запрещалось посещать воскресные службы. Когда я переступила порог, меня поразили величие светлых окон, высокие потолки и фрески с изображениями событий из жизни богини.

Некоторые присутствующие смотрели на меня с таким недовольством, будто само мое существование оскверняло священное место. Но чем ближе мы подходили к алтарю, тем сильнее билось моё сердце.

У алтаря стоял мужчина в дорогой зелёной робе, держа в руках клинок. Я не смогла сдержать улыбку, пока меня вели к нему. Рядом стоял мрачный отец — к счастью, сейчас он контролировал свой дар.

Мы оба понимали, что сейчас произойдёт.

Меня признают. Я перестану быть бастардом.

Я знала, как проходит ритуал — подслушала разговоры слуг о благословении Первородной для новорожденных.

Резкий порез, моя кровь капнула на алтарь и прислужник первородной громко произнес:

— Под взором Первородной Велирии да будет Талира Керьи благословлена силой вечного слова богини. Пусть растет, распространяя свет и мудрость её, живет, следуя заветам её, воплощая божественную волю через каждое деяние.

Вот и всё. Теперь я была официально признана Талирой Керьи и благословлена богиней. Но почему отец пошёл на это? Означает ли это, что теперь мне позволят учиться?

Ответ вскоре стал очевиден — через несколько дней начали шить моё свадебное платье. Имя жениха держалось в секрете не только от меня, но и от остальных. Было ясно, что тот, кто решился жениться на бастарде, пусть даже с магией, находился в отчаянном положении, хотя и был достаточно обеспечен.

Себастиан постоянно твердил, что для меня нашли старого, больного человека и эти слова подхватили его друзья, сёстры моей мачехи, кузены и кузины. Несмотря на изменение моего статуса, оношение ко мне осталось прежним: приказ отца не обучать меня и избегать со мной общения оставался в силе. Только Яра, как и всегда, игнорировала этот приказ.

Я искренне верила, что день моей свадьбы станет поворотным моментом в моей жизни — днем, когда всё изменится, когда у меня появится цель, возможности, и люди наконец-то начнут относиться ко мне по другому, начнут общаться со мной. Иногда среди деревенских даже гуляли слухи, что я сама буду хозяйкой.

— Готова раздвинуть ноги перед трясущимися стариком? — усмехнулся лорд Ленорос Бэй, лучший друг Себастиана. — Впрочем, нормальный мужчина на тебя и не взглянет.

— Все лучше, чем быть рядом с вами, — огрызнулась я в ответ. Как будто кто-то из них женится по любви! Хотя у них, по крайней мере, будет какой-то выбор.

Я настолько жаждала перемен, что даже перспектива брака с дряхлым стариком меня не пугала.

Но каково же было моё удивление, когда у алтаря меня встретил не старик, а невероятно привлекательный, высокий и молодой барон Кайрос д'Арлейн. Все присутствующие девушки в храме не могли оторвать взгляд от его мощной фигуры с широко расправленными плечами.

И мой взгляд не был исключением.

Впервые в жизни в моём сердце зародилась надежда, что мой брак может быть счастливым. Очевидно, благословение Велирии было не просто пустыми словами, если судьба подарила мне такого мужчину.

Кайрос коснулся моих губ и повесил на мою шею первое настоящее украшение в моей жизни — в этот момент я уверилась, что он позаботится обо мне. Моя тонкая, бледная ладонь лежала в его широкой смуглой руке, и мне до отчаяния хотелось прикоснуться к густым тёмным волосам, спадающим до плеч, или к мужественной груди.

Внезапно разговоры деревенских девиц, восхищающихся красотой других мужчин, включая Себастиана и его друзей, стали мне куда понятнее — раньше я считала их глупыми, потому что не испытывала подобных чувств.

Кайрос казался мне принцем, который вытащит меня из той серой жизни, что я влачила до встречи с ним.

Муж почти не разговаривал со мной, постоянно отвлекаясь на других, но это не уменьшило моего восхищения. Я смотрела на него влюблёнными глазами всю дорогу до его земель. И тогда, когда он привёл меня в великолепные покои баронессы и сказал, что они принадлежат мне. Я не глядя подписала все документы, которые он подал, и молча, с улыбкой, выполнила все требования для «привязки» к новому месту — поместью д'Арлейн.

Со смущением я поприветствовала его мать и сестру, истово молясь Велирии, чтобы я им понравилась. Моя речь наверняка была полна ошибок, но я повторяла то, что слышала от других высокородных дам.