Больше ничего интересного за день не случилось.

— Как мне нравится с тобой ездить, — сказала Скавронская, когда мы вернулись в форт. — Так быстро с этой сволочью мы ещё никогда не справлялись. Ты и один мог бы кататься.

— Конечно, я вообще не понимаю, зачем вы все за мной таскаетесь, — пошутил я, хотя в этой шутке была огромная доля правды.

— Ну значит, увидимся ещё. Надеюсь, скоро, — с улыбкой добавила Ольга.

После ужина у меня появилось немного свободного времени, и я написал письма: одно — Гаврилову, второе — Свете. Управляющему изложил всю ситуацию, как есть. Рассказал, что меня отправили в штрафной батальон, велел найти хорошего адвоката, который смог бы обжаловать решение полевого суда и требования Михаила Озёрова, поскольку триста тысяч я ему платить не собирался.

Свете же плохие новости писать не стал. Сообщил, что у меня всё хорошо, нахожусь на границе, связи здесь нет, поэтому пока — только письма.

Утром перед завтраком я отдал оба конверта лейтенанту Васькову и отправился вместе со взводом в столовую. Ещё на построении заметил, что народу поприбавилось. После сражения оставалось менее двадцати человек, а теперь численность восстановилась. Значит, новых штрафников прислали.

За едой я порасспрашивал своих, чем они занимались вчера. Оказалось, ничего особенного: их заставили красить стены в каких-то помещениях.

Не успел я допить компот, как прибежал солдат и сказал, что подполковник Пыжов вызывает меня в штаб.

— Здравия желаю, — зайдя в кабинет, я приложил пальцы к козырьку кепи. — Курсант Озёров по вашему приказанию прибыл.

— Доброе утро, Озёров, — проговорил подполковник, устало глядя на меня. — Прибыли, значит, да? А мне тут на вас рапорт написали.

— Рапорт? — первой мыслью было, что это как-то связано с нашим с Полли ночным рейдом. — И что я натворил?

— Нападение на сержанта, — Пыжов хлопнул ладонью по лежащему перед ним листу бумаги.

У меня чуть челюсть не отвисла. Какой ещё, тьма его раздери, сержант?

— Не имею ни малейшего понятия, про какого сержанта идёт речь, — сказал я. — Ни на каких сержантов в последнее время я не нападал. Никого из личного состава пальцем не тронул.

— Пальцем-то, может, и не тронули, а вот магию применили. Младший сержант Петров пишет, что девятого июля вы попытались задушить его предположительно воздушной магией, когда он приказал вам не шуметь после отбоя.

— Там так написано?

— Да, именно так и написано.

Я тихо рассмеялся. Теперь стало понятно, что за сержант такой.

— Вечно у вас, Озёров, веселье, — проворчал Пыжов. — Только тут не до смеха. Хотите у нас ещё на пару месяце задержаться? Не, я-то не против. Сильные владеющие нам нужны. Подумайте, какой у вас послужной список будет. Не прошло и месяца с тех пор, как на границу прибыли, а уже две драки с офицерами. Эдак десять лет в лейтенантах будете ходить.

— Тогда выслушайте мою версию, господин подполковник.

— Рассказывайте.

— Утром девятого июля я проснулся от посторонних звуков. Несколько солдат кого-то избивали, и я велел им не шуметь. После чего трое подошли ко мне, и один стал вести себя вызывающе. Было темно, погон я не разглядел, лица — тоже. Я применил слабый воздушный вихрь, чтобы утихомирить хама, тот извинился, и конфликт на этом был исчерпан.

— Вашу ж мать. И кому из вас мне верить? — нахмурился Пыжов. — Кого они избивали?

— Какого-то штрафника. У него на следующий день всё лицо было синее, но фамилию не помню. Если честно, мне вся их возня вообще неинтересна, но они спать мешали.

— Ладно, оставим это. Пострадавших нет — и дела нет. Но чтоб мне никакой мести сержанту Петрову и прочей ерунды! — тут подполковник строго посмотрел мне в глаза. — Это понятно, Озёров?

— Не волнуйтесь, господин подполковник, пальцем его не трону. И магией тоже. Обещаю.

— Надеюсь, — Пыжов разорвал лежащую перед ним бумагу и выбросил в урну под столом.

— Благодарю, господин подполковник.

— Не за что. Думаете, мне нужны вот эти склоки, когда у нас за стеной — враг, который может в любой момент стереть нас с лица земли? И вы тоже об этом не забывайте.

— Помню каждую минут.

— Так, с этим вопросом разобрались. Теперь спускайтесь вниз и ждите меня у крыльца. Скоро выезжаем.

— Куда?

— На кудыкину гору. Артефакт ваш попробуем забрать. Бумаги писать бесполезно, его только вам в руки выдадут. Поэтому буду договариваться лично с командующим учебного центра.

Через полчаса мы на старом военном внедорожнике «Оникс» уже мчались по гравийной дороге. Подполковник был за рулём, я сидел рядом и глядел по сторонам. Никак не ожидал, что Пыжов так скоро займётся моим вопросом. Получается, ему самому артефакт понадобился, если он так подорвался ни с того, ни с сего. Интересно, зачем?

Места здесь были безлюдными, населённые пункты поблизости отсутствовали, если не считать военных баз. Иногда они располагались вдоль дороги, но чаще всего, находились за пределами буферной зоны, и я их даже не видел.

Сама же буферная зона представляла собой полосу четыре-пять вёрст шириной с вырубленным лесом. По ней-то мы сейчас и ехали, и поскольку двигались на юг, проволочное заграждение башни и форты находились слева от меня.

А вот чернота на горизонте почти пропала, когда мы отъехали на двадцать-тридцать вёрст от нашей крепости. Здесь небо было уже значительно чище, а ямы, соответственно, дальше.

По пути я завёл речь о том, что считаю необходимым закрывать бездны близ границы.

— Каким образом предлагаете это делать? — сухо проговорил Пыжов.

— С помощью рассеивающих артефактов. Разве вы не знаете такой способ?

— Я-то знаю, а ещё я знаю, сколько там в тумане дьявольских отродий и что отправлять туда людей — это убийство. У нас нет столько личного состава, чтобы обеспечить успех операции.

— Я бы мог заняться этим сам. Туман не представляет для меня никакой угрозы. Могу находиться там, сколько угодно.

— Ну это не вам решать. У вас есть командование, у меня — тоже. Будет приказ, тогда, пожалуйста.

— Можно проявить инициативу снизу. В вашей сфере ответственности сколько-то вёрст вокруг форта. Вы сами решаете, чем будет заниматься личный состав. Разведка, патрулирование, закрытие бездн. Какая разница?

— Опять умничаете, Озёров? — произнёс Пыжов практически безразличным тоном.

— Если ямы не позакрывать, то удержать границу не получится. Надо отбросить врага как можно дальше, и я готов за это взяться.

— Буду иметь ввиду, — отрезал Пыжов, но спустя пару минут заговорил снова.

— Три года назад форт номер сто пятьдесят пять уже был разрушен, — произнёс он, словно рассуждая сам с собой. — Мощнейшая атака была. Мало кто выжил, а последствия устраняли полгода.

— Это при вас случилось?

— Нет, не при мне. Меня назначили сюда позже, когда форт восстановили.

— А вы откуда сами? — поинтересовался я.

— Род мой на Урале живёт.

— Почему решили пойти на рубеж?

— Служить императору и Родине, конечно же, или у вас есть сомнения?

— Скажу честно, есть. Многие сюда идут из-за неких личных обстоятельств.

— Ну вот и у меня были… личные обстоятельства.

Пыжов был не настроен откровенничать, и я не стал мучить его вопросами, тем более до учебного центра оставалось не так уж и много. Мы как проехали крупный форт с большими цифрами «88» над воротами и свернули на перекрёстке.

Рядом с КПП учебного центра остановились, Пыжов приказал ждать в машине, а сам отправился на проходную. Вернулся он через час и велел следовать за собой.

— Мне разрешили забрать артефакт? — спросил я первым делом.

— Еле уболтал, — буркнул Пыжов. — Сейчас заберёте свои вещи, их вам выдадут. Но хранить будете тоже на складе, при себе держать их не положено. И опасно к тому же. В вашей роте в настоящий момент несколько воров отбывает наказание.

— Своруют, хотите сказать?