Стрельба не прекращалась, в здании по-прежнему оставалось полно народу. Огненными заклинаниями было трудно достать их за толстыми каменными стенами. И тогда две дюжины моих бойцов ринулись к главному входу, а я встал открыто на перекрёстке, кидая в окна огненные «копья» и отвлекая на себя противника.

Дружинники без проблем добрались до крыльца, затрещала сломанная дверь, все двадцать четыре бойца заскочили внутрь. Следом побежал и я. Из окон по мне стреляли уже не так активно, как вначале, а на втором и третьем этажах кое-где полыхал пожар.

Внутри всё было затянуто дымом. Мои люди заняли холл и стреляли по кому-то на лестнице, но когда я вошёл, перестрелка уже закончилась.

Противник, судя по всему, закрепился на втором и третьем этажах. Первый был пуст, но я всё равно отправил пятерых эфирников осматривать его, а сам вместе с девятнадцатью четырьмя бойцами двинулся на второй. В моей команде было лишь трое одарённых, остальные — эфирники. Почти все одарённые поехали штурмовать особняк, ведь там их могли ждать члены рода Шереметевых, обладающие большой силой.

На втором этаже было ещё больше дыма, чем на первом, но маг воздуха, который был с нами, развеял пелену, чтобы мы не задохнулись. В обе стороны вёл длинный коридоры. Послав свою команду в правое крыло, я в одиночку отправился зачищать в левое. Очень скоро наш отряд вступил в бой. Затрещали автоматы, послышались глухие удары.

Я шёл по коридору, просвечивая стены эфирным зрением в поисках противника, и в одной из комнат обнаружил четыре светящиеся пятна, два из которых имели печати. Прикрывшись защитной сферой, я вошёл внутрь, и в меня полетели магические снаряды.

Я оказался в длинном помещении, заставленном кроватями — что-то наподобие казармы. Тут до сих пор пылал пожар: кое-где горели обои и матрасы. Несколько кроватей были перевёрнуты, мебель поломана.

Всё было затянуто дымом, сквозь который я едва разглядел в дальнем конце комнаты четырёх человек. Оттуда в меня летели каменные конусы и воздушные пики. Раздавались автоматные очереди, и пули чиркали по стенами и по моей защитной полусфере.

Засевшие здесь одарённые большой силой не отличались. Я стал метать в них огненные «копья». Несколько попали в эфирников, и стрельба смолкла. Ещё одно «копьё» поразило мага воздуха. Дольше всех держался земельщик.

Уже вся стена за ним была порушена, а он продолжал швырять в меня свои каменные снаряды. Но мощный взрыв «астры» оборвал его жизнь.

Пройдя насквозь казарменное помещение, я снова оказался в коридоре. Он здесь сворачивал направо и вёл к лестнице в конце здания. По ней как раз спускались несколько человек. Завидев меня, они принялись стрелять из пистолетов, а я кинул в них пару огненных шаров. Компания бросилась обратно на третий этаж.

Закрывшись защитной полусферой, я двинулся следом, но стоило мне подняться, как из ближайшей двери кто-то крикнул:

— Мы сдаёмся!

— Сколько вас? — спросил я.

— Семеро, — ответил голос, который мне показался знакомым.

Он не соврал, моё эфирное зрение действительно показывало семь расплывчатых тусклых пятен. Одарённый среди них был лишь один.

— Выходите все с поднятыми руками и без оружия.

Из комнаты вышли семеро: четыре мужчины и три женщины, одна из которых была одета по-мужски, а две — в юбки и пиджаки. Одарённого я узнал сразу — это оказался Безбородко.

— О, господин Безбородко! Кого я вижу! — поприветствовал я его. — Не ожидал вас здесь встретить. Вы разумно поступили, что решили сдаться.

— А я, знаете ли, разумный человек, господин Дубровский, — проговорил Безбородко, держа руки поднятыми. — С нами женщины, они не воины, и я не могу подвергать их риску. Более того, я не имею никаких личных мотивов в вашей войне с Шереметевыми. Я — обычный наёмный работник, как и… все здесь.

— Тогда что вы здесь делаете?

— Здесь располагается штаб тайной канцелярии, а поскольку я возглавляю её, то, соответственно, тоже тут нахожусь. А это — мои сотрудники.

Кажется, Безбородко был не слишком предан своим работодателям. Ну и хорошо. Значит, быстрее закончится бой.

Я сопроводил пленников на первый этаж, где пять моих бойцов как раз заканчивали осматривать помещения. В коридоре стояли три мужичка и один молодой человек в белых фартуках и колпаках, какие обычно носят повара. Парень, охранявший их, сказал, что эту четвёрку нашли на кухне. Больше никого из персонала здесь не оказалось. Передав Безбородко и остальных сотрудников тайной канцелярии нашим дружинникам, я вернулся на третий этаж и продолжил зачистку.

В центральной части, куда ударил «небесный столб», я обнаружил несколько обгоревших трупов. Дымящиеся тела лежали в коридоре и на полу кабинетов. Стены были чёрными, кое-где ещё резвилось пламя, которое я потушил силой мысли.

Опять пришлось кого-то убивать без веской на то причины. Все эти люди просто работали здесь и вряд ли имели какое-то отношение ко всему происходящему, но им сегодня было суждено умереть лишь из-за того, что князья повздорили между собой.

Живых тут больше не осталось, и я спустился на второй этаж. А там бой уже закончился. Мой отряд палил по кому-то из смотрящих во двор окон. Оказалось, стреляли по отступающим.

Во дворе лежали двое. Один был ранен, второй не двигался. Десятник (теперь в дружине Оболенских так называли младших офицеров) доложил мне, что противник отступил.

С нашей стороны потери ограничились двумя легко ранеными.

Бой закончился всего за полчаса, на улице ещё полностью не стемнело, а здание базы дружины, где, как оказалось, располагалась ещё и тайная канцелярия, уже находилась под нашим полным контролем. Теперь надо было захватывать особняк Шереметевых.

Взяв с собой двух эфирников, я отправился в Останкино.

Дом Шереметевых находился недалеко от посёлка. У Святослава была огромная усадьба с садами, парком и большим домом, похожим на дворец, рядом с которым располагались ещё несколько строений. Так описал владение Шереметевых Пётр Петрович. Мне же ещё предстояло всё это увидеть.

Миновав посёлок, мы некоторое время мчались в темноте вдоль решётчатой ограды поместья. За оградой росли берёзки и сосны, а напротив раскинулось поле. Но вот вдали, в стороне от дороги, показались огни какого-то большого здания, а впереди виднелись ворота с двумя толстыми колоннами и освещённая фонарями двухэтажная постройка.

Мы услышали звуки боя — ленивую перестрелку, которую вели, судя по всему, наши дружинники с теми, кто засел в усадьбе. А рядом с воротами стояли четыре машины, изрешечённые пулями и изрядно помятые чем-то тяжёлым. И пусть трупов на дороге я не заметил, картина эта не внушала оптимизма.

— Стой, тормози! — велел я парню, что сидел за рулём, и наш автомобиль встал, не доезжая до ворот метров сто. — Дальше пойдём пешком. Не нравится мне всё это.

Небольшое двухэтажное здание неизвестного назначение, которое находилось сразу за воротами, было занято нашими дружинниками. Несколько человек прятались внутри, остальные держались позади сооружения, поскольку со стороны особняка по ним то били из стрелкового оружия, то закидывали магическими снарядами, которые, часто, даже до цели не долетали. Тем не менее, стены захваченного нами дома были испещрены выбоинами и пулевыми отверстиями и кое-где закоптились.

— Они здесь нас встретили, — объяснял толстый усатый десятник, одарённый седьмого ранга, командовавший группой. — Вот прям в этом доме сидели. Мы к ним — на машинах сразу. По нам из пулемётов начали бить, камни полетели. Машины — сами видите, что с ними стало. Но дом мы взяли сразу, одним рывком. Враг туда бежал, к главному зданию. У нас двое раненых, один в тяжёлом состоянии, у него переломы, другого пулей легонько зацепило.

Мы стояли за зданием, я слушал отчёт десятника. Как только он закончил говорить, со стороны особняка донеслось несколько одиночных выстрелов, а с нашей — заколотил пулемёт. Что-то дважды глухо ухнуло о землю где-то поблизости.