— О, Христофор Павлович собственной персоной! — воскликнул Борис с нарочито притворным дружелюбием. — Давно не виделись! Как поживаете? Маргарита Васильевна! И вас тоже несказанно рад видеть. Полагаю, придётся вам ближайшее время погостить у меня.

— Борис Порфирьевич, вы — вор и убийца, — сдержанно проговорил бородатый толстяк. — И я не откажусь от моих слов, даже находясь у вас в плену.

— Что ж, вероятно, мне тоже придётся вам напомнить, сколько всего вы натворили и сколько нашей крови пролили, — произнёс Борис уже без показного радушия. — Но это потом. Сколько вас? Пусть все выйдут. Даю слово, никто не пострадает, если добровольно сложите оружие.

Маргарита Васильевна крикнула кому-то, чтобы выходили, и из соседней комнаты вышли молодой человек моего возраста, девчонка лет четырнадцати-пятнадцати — оба одарённые с печатями, и три эфирника — женщина в брючном костюме, мужчина лет пятидесяти и парень в обгоревшей жилетке.

Всем им тоже надели браслеты, после чего компанию вывели во двор. Борис попросил Маргариту Васильевну уговорить сложить оружие тех, кто до сих пор продолжал обороняться, и пленница согласилась. Она и Борисом Порфирьевичем отправились на главную площадь, где и состоялись переговоры с засевшими в заводоуправлении стражниками. Вскоре из здания вышли одиннадцать человек, двое из которых были слабыми одарёнными, а девять — эфирниками.

Как я узнал позже, Маргарита Васильевна управляла Первоуральким металлургическим комбинатом, вместе с ней сдались её сын и дочь и какой-то родственник, а бородатый богатырь являлся начальником стражи Демидовых, которого мы изначально и хотели взять в плен.

В общем, как и планировалось, к обеду мы управились в Первоуральске, но о том, чтобы двигаться дальше, пока речи не шло. Потери у нас оказалось большие, мы лишились убитыми и ранеными примерно трети отряда, а Борис Порфирьевич с супругой решили сопроводить в Екатеринбург пленников. Вместе с ними поехал ещё десяток стражников.

В Первоуральске осталось около сорока человек. Что можно было сделать такими силами? Штурмовать крупный город, где у Демидовых могла находиться ещё сотня-другая стражников, не представлялось возможным. Наша задача заключалась в том, чтобы сидеть в заводоуправлении на случай, если Демидовы захотят отбить своё предприятие.

Особняк потушили, но расположились мы в заводоуправлении, которое пострадало гораздо меньше, чем дом Демидовых. Здесь даже кровати нашлись. Старые железные кровати хранились на складе, там же лежали матрасы. Всё это предназначалось для бараков, где жили рабочие, и вид имело не самый презентабельный, да и вши здесь могли водиться. Но выхода у нас не было. Не на полу же спать.

Мария с двумя стражницами, которые ни на шаг от неё не отходили, устроилась на четвёртом этаже, а все остальные расположились на третьем. Я, Максим, Николай и ещё один кузен Бориса Порфирьевича — Дмитрий Григорьевич поселились в одном из кабинетов. В отсутствие Бориса за старшего у нас был Николай.

К вечеру привезли еду — ящики с консервами, коими нам всем и пришлось ужинать. Мы вчетвером расположились за столом возле окна, а другие столы сдвинули к стене, освободив место для кроватей.

Солнце садилось, освещая улицы красными предзакатными лучами. Город продолжал жить повседневной мирной жизнью: мимо завода шли люди, изредка проезжали машины, из проходной толпа рабочих тянулась серой вереницей, и только чёрные оконные проёмы выгоревшего особняка по соседству напоминали о недавнем сражении.

— Новости есть из Екатеринбурга? — я поедал тушёнку прямо из банки. — Как дела у Петра Петровича? Как дела у других отрядов?

— Что сказать? Сражения до сих пор идут, есть потери, — Николай отодвинул от себя пустую банку. — Демидовы в Екатеринбурге полно стражи оставили и сильных одарённых, чтобы нам воспрепятствовать, а сами давно в Челябинск удрали. И глава их рода, и семейство его, и управляющий, и остальная родня. Опять вокруг пальца нас обвели. Планы наши пронюхали, да и сбежали, а теперь их из Челябинска и не выковыряешь.

Судя по тому, что говорил Николай, в Екатеринбурге дела у Оболенских складывались не лучшим образом. Значит, пусть мы и достигли определённых успехов, но надежд на скорое завершение конфликта можно не питать.

— Это всё затянется не на один год, — проговорил я. — Сколько у них стражи осталось?

— Ну это мы ещё посмотрим. Сколько осталось-то? Да кто ж их знает. Если только у Демидовых, может, человек сто, а если учитывать всех их союзников, так и триста, думаю, набраться.

— Да, надолго затянется.

— Ничего. Выкурим их и оттуда. Выше нос! Отсюда ведь выбили их. А у вас, Алексей Васильевич, кстати сказать, какой ранг будет?

— Седьмой недавно получил.

— Солидно для молодого человека ваших годов. Да и дерётесь вы неплохо. Студент ведь ещё? В Первой академии, слышал, учитесь.

— Верно, студент. На второй курс перешёл.

Нашу беседу прервал стражник, который вбежал в комнату и сообщил, что Николая требуют к телефону. Вернулся наш командующий лишь через полчаса.

— Ну, господа, завтра утром опять поработать придётся. Только что Борис Порфирьевич звонил, говорит, ему пленники наши сказали, дескать в Чусовграде стражи почти не осталось. А это значит что? Правильно, господа, город надо брать.

— И как же? Так вот наскоком, без разведки? — удивился Дмитрий Григорьевич. — Демидовым на слово поверим? А если они нас опять в ловушку заманят, как сегодня чуть не заманили?

— Отчего же? Пошлём разведку, — заверил Николай. — Трёх стражников отправим, пущай выяснят, что да как. А может… Алексей Васильевич, мы с вами не плохо сегодня дело уладили, может, и завтра съездите, а? Что скажете? Или устали, отдохнуть хотите?

Я подумал пару секунд и, не найдя повода возразить, ответил:

— Не проблема. Поеду.

Если судить по карте, Чусовград был сильно растянут вдоль реки и состоял преимущественно из промзоны с редким вкраплением жилых кварталов. Там находилось четыре крупных и десяток небольших предприятия Демидовых, и первоначально ожидалось, что именно там нас встретят основные силы противника. Но пленные сообщили обратное: дескать всю стражу отправили в Первоуральск, чтобы устроить засаду, и в Чусовграде людей осталось очень мало.

Выглядело это правдоподобно, но верить на слово пленникам никто не собирался. Мы решили разведать обстановку, чтобы понять, сколько стражи находится в Чусовграде, и с этой целью рано-рано утром, едва солнце взошло над лесами и болотами, я и ещё три стражника, в том числе Ефим — тот самый водитель броневика, с которым мы вчера ездили на разведку, сели в две легковые машины и помчались на задание.

Едва мы заехали в город, как предо мной предстали мрачные урбанистические виды. К небу поднимались десятки дымящих труб, повсюду торчали грязные хмурые цеха, а между предприятиями притаились группы дощатых серых зданий, где проживала часть рабочих. Другая часть, насколько я знал, размещалась в бараках непосредственно на заводских территориях и проживала в условиях близких к каторжным.

Три стражника на одной машине отправились к центру города, а я остановился возле длинного двухэтажного здания из красного кирпича, на котором красовалась надпись «Чусовградский турбиностроительный завод». Это было одно из крупнейших предприятий Чусовграда, и я решил понаблюдать за ним на случай, если стража расквартирована именно здесь.

Начинался новый рабочий, и к проходной тянулись люди в однообразных серо-коричневых одеждах. Их было очень много, но вряд ли кто-то из простых работяг владел нужной мне информацией. Снаружи предприятия ничего подозрительного я не обнаружил. Охрана завода, скорее всего, состояла из простых людей и к страже рода никакого отношения не имела. А стражники могли быть расквартированы где угодно: их и на одном из предприятий могли разместить, и в любом другом месте. Если не знать, где именно они находятся, найти их получится только случайно.