— Что ж вы наделали, господин Озёров, — Неклюдов смотрел на меня своими близко посаженными глазами, и во взгляде его читалось торжество. — Убили семерых офицеров. Серьёзное преступление. Похоже, правду про вас говорят, что вы вовсе не добро несёте нам.

— Хватит лукавить, господин генерал, — я сидел на стальной кровати, прислонившись спиной к железной стенке. — Я всё знаю. Знаю, кто организовал покушение. Вы промыли мозги тем офицерам и послали их на смерть, решив, что одиннадцать владеющих способны справиться со мной. Глупо с вашей стороны так бездарно просрать столько ценных кадров. Только за одно это вам следует предстать перед трибуналом. А ещё и покушение.

— Это просто слова. А вот то, что вы собственными руками умертвили семерых офицеров — факт. И свидетели тому есть. Поэтому перед судом ответите именно вы, Озёров. И очень скоро.

— Если начнут разбираться, то станет понятно, что вы отправили наш отряд туда, где нет ни бездн, ни тёмных тварей. Это вызовет вопросы.

— Не вижу проблемы. Вы поехали на задание. Возможно, там и не было ям, но одна тёмная тварь всё-таки нашлась. Ей что-то взбрело в голову, и она поубивала семерых доблестных гвардейцев. Как думаете, чья версия суду покажется более правдоподобной? Между прочим, это не первый ваш конфликт с офицерами. Вначале драка в учебном центре, затем дуэль с сослуживцем. Паршивый послужной список, знаете ли. Ваша склонность к насилию будет учтена в ходе судебного разбирательства.

— Приберегите эти сказки для дураков, — произнёс я, даже не глядя на мерзкую рожу за решёткой, которую хотелось превратить в фарш или, ещё лучше, в кучку пепла. — Мы оба прекрасно знаем, что произошло. Вам не уйти от ответа, господин генерал. Рано или поздно вас настигнет кара за ваши ложь и клевету.

— Поосторожнее со словами, прапорщик. Вы не в том положении, чтобы кому-то угрожать, — тон Неклюдова стал раздражённым. Похоже, мне удалось вывести генерала из равновесия.

— Вы правы, — я решил подыграть, а то вдруг что-то подозревать начнёт. — Сейчас на моих руках блокирующие кандалы, но однажды справедливость восторжествует. Я верю в это.

— Конечно же, восторжествует. Вас казнят как преступника, кем вы и являетесь по своей сути. Прощайте, Озёров, — Неклюдов развернулся и вышел из помещения.

Я встал, приблизился к решётке и оглядел короткий коридор. Подумал, что меня сейчас снова попытаются убить, но ничего не произошло. В помещение вошёл дежурный и уселся за стол. Я же вернулся на своё место.

Визит генерала расставил всё по местам. Если какие сомнения и оставались, то теперь они развеялись окончательно. Заговор устроил именно Неклюдов. Только вот не верилось, что это была его собственная инициатива. Возможно, его тоже кто-то подначил. Но кто? Уж не сам ли император?

Я продолжил ждать. Мне казалось, Неклюдов долго тянуть не станет. Возможно, меня попытаются убить сегодня ночью. Почему бы и нет? Они уверены, что кандалы заблокировали мою магию. Думают, я беззащитен. Как же эти идиоты ошибаются! Но мне это только на руку.

Вечером мне принесли ужин, и я первый раз за день поел. А ночью никак не мог уснуть. Ждал скрипа двери, шагов и грозного окрика, повелевающего мне встать и следовать на казнь. А может быть, банально пули в лоб.

Как же они удивятся, когда поймут, что ошиблись! Какое лицо будет у Неклюдова, когда я заявлюсь к нему посреди ночи. Ведь перед тем, как уйти, обязательно испепелю эту сволочь. Он должен умереть, и я не думал, что с этим возникнут проблемы. Мне известно, где у Неклюдова кабинет и спальня. Пройти сквозь стены незаметно от всех мне не составит труда.

Ночью раздались шаги. Мимо по коридору прошли трое, один из которых звенел кандалами. Хлопнула дверь дальней камеры, защёлкал замок. Похоже, привели какого-то провинившегося солдата. А под утром произошла смена караула. Тогда я и уснул, устав ждать.

Проспал недолго. Меня подняли по свистку на перекличку. Затем дали позавтракать. И я снова принялся ждать.

Вдруг уличная дверь распахнулась, послышались шаги тяжёлых армейских ботинок. Похоже, это за мной. Часовой тут же вскочил и отсалютовал. Перед решёткой моей камеры появились двое: великий князь Дмитрий Павлович и полковник Романов.

— Рядовой, откройте камеру и снимите с заключённого кандалы, — приказала она раздражённым тоном.

— Ну здравия желаю, госпожа полковник и Ваше Высочество. Как отпуск?

Никто мне не ответил. Дежурный отпер дверь, снял с меня кандалы, мои руки и шея оказались свободны.

— Алексей, пройдёмте с нами, — проговорил великий князь.

Мы сидели в комнате отдыха на втором этаже штабного комплекса. Напротив меня на диване устроилась Романова, закинув ногу за ногу, а великий князь Дмитрий Павлович расхаживал взад-вперёд. Он пребывал в мрачном расположении духа, да и Романова по-прежнему выглядела раздражённой.

— Так и знал, что надо пораньше приехать. Сердцем чуял, — ворчал Дмитрий Павлович. — Знал же, что вытворят какую-нибудь ерунду без меня. Но чтоб такое! Алексей Михайловича, вам… нам всем невероятно повезло. Задержись мы на пару дней, и, возможно, не застали бы вас в живых.

— Кто знает, — рассудил я. — Быть может, я и выкрутился бы. Но всё равно спасибо, что вытащили, Ваше Высочество. Похоже, я чем-то не угодил Неклюдову. Он посчитал, что я служу злу, и попытался подстроить моё убийство. Знаете ведь уже?

— Не вы причина… нет, — покачала головой Романова. — Всё гораздо сложнее. Вы даже не представляете, насколько.

— Я могу надеяться, что вы меня просветит?

— Как Дмитрий Павлович пожелает, — Романова многозначительно посмотрела на великого князя.

— Коль уж вы оказались во всём этом замешаны, — Дмитрий Павлович тяжело опустился на диван рядом с Романовой, — то придётся вам вкратце описать ситуацию. Речь пойдёт о заговоре, но не том, который организовали против вас гвардейцы, а о заговоре на высшем уровне. Поэтому всё, что вы сейчас услышите, должно остаться между нами.

— Заговор против императора? — уточнил я. — Разумеется, я сохраню тайну.

— Да. Но прежде сделаю небольшой экскурс в историю. Началось это давно. В пятьдесят втором на престол взошёл мой отец Павел Михайлович, это и положило начало нынешнему раздору. Трон должен был достаться моему дяде, Николаю, однако тот отрёкся. Времена тогда были сложные, тьма распространялась так быстро, что многие думали — человечеству конец. Николай Михайлович не захотел сесть на престол, посчитав, что не сможет руководить государством в столь трудной ситуации. Всю ответственность пришлось взять на себя отцу. А теперь несколько аристократических родов вдруг решили, что следующим императором должен был стать не Александр, а мой двоюродный брат Фёдор Николаевич — сын отрёкшегося некогда Николая Михайловича. Но ведь тот добровольно отдал власть брату, значит, законный император — Александр. Однако наши противники почему-то считают иначе и даже, представьте себе, строят планы, как свергнуть государя и возвести на престол Фёдора. Куда это годится? Отсюда и проистекают наши и ваши беды.

— Ваше Высочество, ну а я-то здесь причём? — я в целом имел некие догадки, как заговор связан лично со мной, но хотел услышать из первых уст.

— А при том, Алексей Михайлович, что в вас видят сторонника моего брата. Они напуганы вашей силой, считают, что вы помешаете им, и потому хотят заранее убрать вас с дороги. И говорит это лишь об одном: наши враги не только строят козни, но уже и претворяют в жизнь свои коварные замыслы. И я очень рад, что эти негодяи не смогли причинить вам вред. Зато теперь в наших руках оказались те, кто приведёт нас к лидерам заговора. Неклюдовы, Трубецкие и Морозовы всегда поддерживали Николая Михайловича, а потом — Фёдора. Не удивительно, что они даже здесь объединились, чтобы претворить в жизнь свой кованый замысел. С ними надо держать ухо востро. Конечно же, мы не можем огульно обвинить всех членов этих родов, но среди них есть и предатели, которых мы найдём и накажем. Неклюдов и все, кто участвовали в покушении, так же ответят за своё преступление. Вам, Алексей Михайлович, придётся дать показания в суде. Вы же у нас, получается, и потерпевший, и главный свидетель.