Так-то эти двое хорошо устроились. Дядя пропадал месяцами на границе, а они рулили его предприятиями. Да и вообще, меня до сих пор не отпускало чувство, что у этих ребят какое-то тёмное прошлое. В досье ничего подозрительного я не обнаружил, но кто про себя плохое напишет?

С другой стороны, возможно, я слишком сильно на этом зациклился. Да, Егор Гаврилов и Фёдор — люди простые, бывшие наёмники и добытчики. И что в этом такого ужасного, спрашивается? Дядя же с ними много лет работал, они чуть ли не членами семьи стали.

В общем, выбора у меня не было, приходилось доверять. Посмотрим, как справятся. Гаврилову так и вовсе поручил нанять геологоразведчиков, чтобы те искали новые месторождения рубрумита на моей земле.

Зайдя домой, я набрал номер Вероники Жуковской. Прошло уже больше недели с момента нашей встречи, а я, заваленный кучей проблем, даже ни разу не позвонил своей новой знакомой. Хотелось исправить упущение, ведь следующие три месяца будет не до этого.

Вызов переадресовался на другой номер, но даже с него мне никто не ответил. Вероника перезвонила спустя где-то час, когда я ехал в ближайший магазин походного и военного снаряжения, чтобы прикупить подходящую одежду.

— Алло, здравствуйте. У меня пропущенный вызов с вашего номера, — тон Жуковской был весьма холоден.

— Здравствуйте, Вероника, это Алексей Озёров. Мы с вами в поезде встречались, вы мне визитку оставили. Вот, решил позвонить.

— О, Алексей! Я рад вас слышать, — княгиня сразу смягчилась, и в её голосе зазвучало кокетство. — Думала, вы уже про нас и забыли.

— Как я мог, Вероника, про вас забыть? Та встреча в поезде запомнится мне на всю жизнь. Я бы с радостью продолжил наше общение, да только столько дел навалилось из-за этого наследства, что не продохнуть.

— Как я вас понимаю! Представляю, сколько у вас забот. Поездки, бумажная волокита, ох, и не напоминайте. Сама через всё это проходила. Но теперь-то вас уже можно поздравить со вступлением в права?

— Можно! И с наследством, и с поступлением на службу. Сегодня прошёл медкомиссию и получил приписку. Скоро отправляюсь на рубеж.

— А вы, смотрю, быстро управились, времени даром не теряете.

— Да, не люблю тянуть с важными делами.

— Ох, как жаль, что нам не удалось встретиться. Я ведь тоже теперь на границе служу. В понедельник уехала. Разминулись мы. Кстати, куда вас направили? В восемьдесят восьмой?

— Да, как вы угадали?

— Да здесь и угадывать нечего. Сейчас всех отправляют на север, а никаких других центров подготовки рядом с Гордеевском нет, только восемьдесят восьмой. Я служу в том же районе, форт номер сто три. Он совсем недалеко.

— Ага, будет время, заскочу в гости, — усмехнулся я. — Хотя сомневаюсь, что это так просто удастся осуществить.

— Как знать, может быть, и встретимся. Поедем в увольнение в город, или мне по какому-нибудь делу придётся к вам наведаться. Всякое случается. Но наверное, вы правы, не сказала бы, что там много свободного времени. Служба есть служба.

— А почему на север всех гонят? Мне один офицер сказал, там людей не хватает и вообще проблемное место. Это правда?

— Отчасти. Ходят слухи, будто бы император задумал передвинуть границу восточнее, и на севере готовится большая операция, поэтому сейчас многих туда направляют. Но никто толком ничего не знает. Держат втайне, как будто тёмные смогут узнать наши планы, — усмехнулась Вероника.

— Ага, военная тайна, тоже мне.

— Что ж, Алексей, простите, но мне уже надо идти. Была рада вас слышать, и, надеюсь, мы с вами ещё пообщаемся, а может быть, и увидимся в скором времени. Берегите там себя. И да, не забудьте взять тёплые вещи.

— Меня уже предупредили, благодарю. И я тоже рад был вас слышать, — ответил я учтиво.

Ну вот, свидание со вдовой обломилось, она на границе в каком-то форте, а я следующие три месяца буду торчать в учебном центре. Если мы и увидимся, то очень нескоро.

Я лишь поздно вечером вернулся домой, привезя в багажнике своего «Алтая» три баула вещей. Термобельё, флисовые кофты, куртки, несколько комплектов военной формы, хорошая обувь на любую погоду. Теперь я был полностью укомплектован. Понятное дело, ещё только июнь заканчивался, до холодов ещё далеко, но, как гласит народная мудрость из моего мира, готовь сани летом.

Когда я вошёл в переднюю, первое, что мне бросилось в глаза — это сидящая на диванчике Катя. Увидев меня, она вскочила.

— Привет. Как дела? — спросил я, удивлённый не столько самим появлением Кати (охранники весь день здесь ошивались, помогая слугам прибираться в доме), сколько временем визита.

— Да всё хорошо, я тут это… — Катя потупила взгляд. — Слышала, вы скоро уезжаете… Попрощаться пришла.

Мне показалось это странным, но когда я подошёл ближе, то понял в чём дело: Катя была подвыпившей, она немного пошатывалась, а личико раскраснелось от алкоголя.

— Чего прощаться-то? Как будто навсегда уезжаю, — усмехнулся я. — Всего-то на три месяца.

— Вас долго не будет, вот я и подумала… — девушка совсем смутилась.

— Подумала, значит… Ладно, пойдём наверх, если хочешь поговорить.

Катя поднялась за мной по лестнице. Мы оказались в гостиной, откуда вели двери в спальню и кабинет. Я предложил гостье присесть на диван, налил из графина воды и поставил стакан на журнальный столик. Катя жадно выхлебала половину, словно её жажда мучила.

— Спасибо, ваше сияте… ой, простите, вы же сказали, вас так не называть, — она хихикнула. — Совсем забыла. Алексей, да? Мне тоже больше нравится по имени… Хотя, простите, я слишком много болтаю.

— Как отец поживает? — я присел рядом. — Мне кажется, он не одобрит столь поздний визит.

— Да ладно, мне вообще по фиг. Я от него съехала. Пошёл он!

— Хочешь сказать, вы поссорились?

— Ага. Надоел! Постоянно лезет в мою жизнь. Мне не пятнадцать лет, — на девушку накатила волна возмущения. — Пусть свои нравоучения запихнёт себе в жопу.

— Такой милой девушке не идёт так грубо выражаться, — улыбнулся я.

— Ой, да… простите, — резко смутилась и ещё больше раскраснелась Катя. — Мы с ребятами постоянно так общаемся, привычка уже. Мы ж не из высшего общества, — девушка неловко засмеялась. — Я не должна была при вас так выражаться.

— Ерунда.Как хочешь, так и выражайся. Тут не институт благородных девиц. Только тебе ехать надо было не сюда, а к отцу, и помириться с ним. Он заботится как умеет, тренирует тебя, защищает. Не стоит так с ним. Будь у меня дочь, я бы тоже следил, чтобы она не спуталась с кем попало.

— Но вы не кто попало! — Катя вскинула на меня взгляд своих тёмных выразительных глаз, но тут же отвела взор. — Он не должен лезть в мою жизнь.

Кажется, я начал понимать, что происходит. Вероятно, причина крылась в нашем последнем разговоре с Сатиром. Наверное, он запретил дочери со мной общаться, и они из-за этого поссорились. Влюбилась она, что ли, в меня?

— Знаешь, что я тебе скажу, — я повернулся к Кате и внимательно посмотрел на неё. — Вы с отцом работаете вместе, и поэтому должны помириться. И чтоб никаких конфликтов на работе. Мы тут не в игрушки играем. Поэтому забудь всё это детство, типа, «папа меня не понимает, папа мне запрещает». Тебе не пятнадцать лет, ты взрослый человек и должна расставлять приоритеты. Надеюсь, ясно объяснил?

Кажется, я говорил жёстче, чем следовало. Катя совсем засмущалась и потупила взгляд.

— Да… простите, ваше сиятельство… Алексей, — проговорила она. — Я поняла. Вы правы. Я не должна была этого делать.

— Я рад, что поняла, — я положил руку девушке на плечо и улыбнулся. — Да ладно тебе, не дуйся. Ты — отличный боец. Иногда каждый может раскиснуть, но надо уметь взять себя в руки. Поезжай домой, протрезвей… постой, ты на машине?

— Ага.

— Тебе нельзя водить машину в таком состоянии. Я тебя отвезу.

— Нет-нет, что вы… я тогда на такси поеду.

— Возражений не принимается. Пошли.