Но на этот раз ситуация осложнялась тем, что один из унтер-офицеров, участвовавших в драке, лишился глаза. По словам его приятелей, виноват был первокурсник Кирилл Князев — тот самый гибрид, находившийся с самого начала учёбы в ведомстве СКИФ. Якобы, он тоже там был и ввязался в драку на стороне охотников, которые спровоцировали конфликт.

Ситуация двоякая. С одной стороны, это попахивало трибуналом. Курсант покалечил офицера — такое без внимания оставлять нельзя. С другой стороны, агенты из СКИФ вряд ли будут довольны, если их подопечный попадёт в штрафное подразделение.

Да и вообще, если задуматься, свидетельства участвовавших в драке курсантов могли оказаться далеки от истины.

Дмитрий Гаврилович слышал о кланах, которые существуют стенах школы. Само наличие этих неформальных объединений противоречило уставу, но проблема в том, что ликвидировать их возможности не было, поскольку они имели поддержку среди офицерского состава. Да и нельзя запретить то, чего официально не существует.

Когда два года назад вспыхнул конфликт между кланами, Дмитрий Гаврилович хотел положить конец этим объединениям, но единственное, чего смог добиться — это перемирие. С тех пор проблем они не создавали и на слуху не мелькали.

Судя по имеющейся информации, Кирилл Князев поссорился с одной из этих группировок. Неизвестно, что они не поделили и кто был виноват. Версию одной стороны Дмитрий Гаврилович уже знал. Теперь не мешало бы выслушать другую стороны, чтобы хоть немного разобраться в ситуации. Сделать это было просто необходимо, ведь речь шла не об обычном курсанте.

Меншиков решил, что лично поговорит с Кириллом Князевым. Тот сегодня находился в увольнении, но к вечеру должен был вернуться.

Дмитрий Гаврилович взял трубку телефона и набрал номер шестой роты.

— Уже убегаешь? — Надя лежала на кровати, подперев кулачком голову, и смотрела на меня. — Не останешься до утра, как прошлый раз?

— Я бы с радостью, но сегодня я должен вернуться.

— Эх, — вздохнула она.

— И не говори. Сам так же думаю

Надя хмыкнула.

— И когда приедешь ещё?

— Да я даже не знаю, что завтра случится. Посмотрим. Надеюсь, в следующие выходные будет свободное время, но если нет, не расстраивайся. Приеду как-нибудь, — я наклонился и чмокнул Надю в губы.

— Пошли провожу, — она встала и накинула халатик, что висел на двери.

Мы вышли в коридор. В большой комнате до сих пор работал телевизор. Я обулся, надел куртку и кепи.

— До встречи, — Надя помахала мне ручкой, мы опять поцеловались, и я вышел из тёплой квартиры на вонючую, холодную лестничную клетку, освещаемую единственной лампочкой.

Вызвал такси. Пришлось ждать минут десять. Но зато до КПП долетели за пять минут, не то что пешком. На входе сидел тот же курсант, что и днём, и меня он пропустил без вопросов. До отбоя оставалось полчаса.

Если не считать драки, сегодняшний день прошёл неплохо. То, что планировал, я сделал, да ещё и с Мариной успел обсудили текущую ситуацию. Она не разделяла моего беспокойства по поводу покалеченного унтер-офицера, говорила, это ерунда.

Когда я ей, наконец, поведал об открывшейся у меня способности, Марина тоже не удивилась. Посоветовала обратиться к классному наставнику. Сказала, что для курсантов с навыками должны проводить отдельные занятия. Но что-то я сомневался. Здесь даже третьекурсники выше десятого уровня не всегда вырастают. О каком развитии способностей может идти речь, когда те открываются лишь на восемнадцатом-двадцатом уровнях?

Я вошёл в комнату. Серёга валялся на кровати и смотрел в планшет, Миха начищал чьи-то ботинки, Вася — ещё один курсант из нашего отделения, тёр шваброй пол.

— Прибыл? — Никита с полотенцем на плече вышел из санузла. — Молодец. Там Гаврюша рвёт и мечет. Беги скорее, пока он сам не пришёл и в тык не дал. Ты построение пропустил.

Конечно, дело было вовсе не в построении, но, кажется, мои приятели ещё не знали о драке в посёлке.

Гаврюшина я нашёл в противоположном крыле здания, в унтер-офицерской комнатушке. Она была двухместной и выглядела уютнее, чем спальни курсантов. Наш взводный в штанах, майке и тапочках сидел за столом и что-то писал, а увидев меня, тут же вскочил.

— На склад пошли, там поболтаем, — он торопливо вышел из комнаты.

На складе никого не было. Гаврюшин запер дверь, и мы уселись за столом друг напротив друга.

— Знаешь, что тебя в штаб вызывали сегодня? — огорошил меня взводный.

— Откуда мне знать? Я только пришёл.

— Директор хочет тебя видеть. Пришлось сказать, что ты — в увольнении.

— По какому поводу?

— Сам не догадываешься?

— Догадываюсь, естественно.

— Ну вот. Давай рассказывай, что у вас с «филинами» получилось? Из-за чего весь сыр-бор?

В том, что касалось драки, мне скрывать было нечего. Я выложил всё начистоту.

— Откуда нож взял? — спросил Гаврюшин, когда я закончил повествование о сегодняшних приключениях.

— Это неважно, — сказал я.

— В смысле, «неважно»? Спрашиваю, значит, важно.

— А я говорю, что тебе это знать не нужно. У меня есть дела на стороне, которые никого в роте не касаются.

— Ладно, я понял, успокойся. Где сейчас нож?

— Не с собой.

Гаврюшин потёр лоб.

— Вообще-то хреновые дела. Помнишь, ты спрашивал, сколько людей голосовало против твоего вступления в клан? Ну так вот, я голосовал против. Не, лично против тебя я ничего не имею. Я просто знал, что твои тёрки с «филинами» создадут нам проблемы. И что теперь делать? Войну с ними начинать?

— Зачем? Это моё личное дело, и я сам с ним разберусь.

— А вот и ни хрена подобного. Ты — член клана, другой клан напал на тебя. Как мы будем выглядеть, если не ответим? Головой думай, — Гаврюшин постучал себе пальцем по лбу.

— Я сказал своё мнение. Мне не нужна помощь. Остальное решайте сами.

— Ладно, по хер. У тебя, в любом случае, проблемы будут серьёзные. Ты унтер-офицеру нанёс увечье. Это трибунал без вариантов.

— Чего? — удивился я. — Какой ещё трибунал? Максимум штраф.

— А вот и не хрена подобного. В армии это — трибунал. Если тебя признают виновным, отправят в штрафное подразделение. Ты на офицера руку поднял — это очень серьёзно.

— Да ну. Что за бред? Меня убить, вообще-то, хотели. Что я должен был делать?

Меня расстроила эта новость. Чёртова спецшкола! Здесь всё не как у людей. Теперь мне светит какой-то трибунал за то, что я в целях самозащиты накостылял какому-то ушлёпку.

Гаврюшин поморщил лоб:

— В общем, я вот что думаю. Всё отрицай, понял? Я имею ввиду, про нож. Сколько там, говоришь, охотников было?

— Пятеро.

— Ну вот. Нож был у кого-то из охотников. Ты не помнишь, у кого, и не заметил, кто ударил. Всё вали на них. И напирай на то, что это была самозащита. На тебя напали, ты отбивался, но ножа у тебя никакого не было.

— Так и скажу, — согласился я, решив, что данный план выглядит вполне разумно.

Да и вообще, Марина не говорила о трибунале, а ей всё-таки виднее, какие могут быть последствия. Успокоив этим себя и пообещав Гаврюшину сказать директору всё так, как договорились, я отправился в комнату. Сигнал к отбою уже прозвучал.

К директору меня вызвали утром сразу после завтрака.

Я вошёл в кабинет. Передо мной за столом сидел здоровенный офицер с мясистым носом и лысеющей головой. На его позолоченных погонах красовалось по одной большой звезде, а обрюзгшее лицо не выражало ни единой эмоции. Оно было каменным.

На столе его стояли монитор и подставка для письменных принадлежностей, выточенная из камня. Рядом лежали кипа папок и серебряный портсигар.

Я поздоровался, как положено по уставу. Генерал-майор смерил меня тяжёлым взглядом.

— Мне доложили о вчерашнем инциденте, — размеренным басом произнёс директор. — Я хочу, чтобы ты рассказал о произошедшем. Говори честно. Враньём только хуже себе сделаешь.