— Стоп, а что если мой отец не согласится? — вдруг осеклась Зоя. — Что если он уже договорился со своим приятелем?

— Ну и что? Ему же всяко выгоднее выдать тебя за предводителя.

— Мало ли что у него в голове. Если он откажет, я тогда… не знаю, что сделаю. Из дома убегу.

— Да погоди паниковать. Мы с ним встретимся, поговорим, тогда и решать будем.

— А когда? Когда встретишься?

— Как можно скорее. Надеюсь, на следующей седмице.

— Кажется, я теперь всю следующую седмицу не усну от волнения, — с досадой проговорила Зоя. — И ведь я даже позвонить тебе не смогу, чтобы узнать, что вы решили.

— Да, придётся потерпеть, — усмехнулся я.

На следующий день мы с Ириной снова завтракали одни, и я вернулся к теме женитьбы. Сказал, что намерен заключить помолвку с девушкой, которую считаю для себя подходящей парой.

— Кажется, ты говорил, что тебе рано ещё, — напомнила Ирина. — Как быстро всё меняется… Кто она?

— Зоя Солунская. Она в одном классе с Инессой учится.

— Не помню, чтобы у Солунских была дочь на выданье.

— В смысле? Ты всех их отпрысков знаешь?

— Из главной ветви — всех. А она что, не из главной ветви что ли?

— Ну да.

— Тогда не годится.

— Что значит, не годится? Это не противоречит правилам.

— Да она ведь тебе не ровня. Сам подумай. Зачем нужны какое-то обычное нищее семейство, когда можно подыскать девушку из главной ветви? У меня есть варианты. Если хочешь, давай рассмотрим.

— Нет, другие варианты я не рассматриваю, — покачал я головой.

— Глупости. Это в тебе говорят эмоции, а не голос рассудка. В молодости всегда так. Встречаешься с девчонкой и встречайся. А брак должен быть нормальным.

— Слушай, я тебя вообще-то не спрашиваю. Какой был уговор? — я строго посмотрел на мачеху, которая, как мне показалось, стала забывать своё место.

— А при чём тут уговор? Это просто совет, к которому я прошу прислушаться.

— В данном случае мне не нужен совет.

— Что ж, пусть так. Тогда я передам твоё пожелание Фёдору Васильевичу. С ним поговоришь.

— Нет, ты не скажешь Фёдору Васильевичу. Это его не касается. Брак — моё личное дело.

— Ладно, — Ирина хмыкнула. — Твоё, так твоё. Если уж решил, что знаешь всё лучше старших, Бог тебе судья. Что от меня требуется?

— Соблюсти этикет.

— Хорошо. Я позвоню, назначу встречу с родителями девочки.

— Сам позвоню, я же предводитель. А ты… ты встретишься с ним и будешь защищать мои интересы. Так ведь полагается?

— Совершенно верно. Да ты не волнуйся, — решил я немного успокоить мачеху. — Она нормальная девчонка. Я ведь на характер смотрю в первую очередь.Да и вообще, у них главная ветвь, например, не занимается охотой, а семья Зои занимается. Всяко лучше, если у супруги будут такие же, способности, как у меня. Согласись ведь. Для потомства это благоприятный фактор.

— Как тебе будет угодно, — с деланным равнодушием произнесла Ирина, всем своим видом говоря: «можешь, конечно, творить, что вздумается, но если получится какая-нибудь оказия, увидишь, что я была права, только поздно будет».

В тот же день я набрал номер отца Зои:

— Здравствуйте, Аркадий Ерофеевич. Это звонит Константин Златоустов. У меня к вам есть серьёзные разговор. Хотел бы встретиться и обсудить кое-какое дело.

После того, как я изложил князю Солунскому суть вопроса, в трубке повисло молчание на пару секунд, а потом Аркадий Еврофеевич произнёс:

— Знаете, Константин Дмитриевич, ваш звонок оказался очень неожиданным, и я должен обдумать предложение. И разумеется, мне необходимо встретиться с вашей матушкой. Вы же знаете, как это происходит в соответствии с этикетом. Мы с ней обсудим данный вопрос и придём к решению.

В этот раз тон князя был значительно более почтительным, чем во время нашей встречи в больнице. Просто небо и земля. Без сомнения он уже знал, что мой дед преставился и я стал предводителем. Тут в акрополе, кажется, все друг о друге знали всё. Стоило где-то чему-то случиться — слухи расползались моментально. Да и в газете клана написали об этом событии. На похоронах даже репортёры были. Потолклись в сторонке, пощёлкали фотоаппаратами и уехали, а на следующий день появилась заметка.

— Хорошо, — ответил я. — Моя матушка в скором времени позвонит, чтобы договориться о встрече. Надеюсь, вы примете верное решение. Для вашей семьи, да собственно, и для нас — это очень важный шаг.

— Да-да, разумеется, мы пообщаемся с вашей матушкой, — ответил князь.

— Всего хорошего, — пожелал я.

Несмотря на вежливость князя, в тоне его звучали скептические нотки. Кажется, он не верил, что с моей мачехой удастся договорится. Возможно, Аркадий считал данный звонок моей личной инициативой, которую семья не поддержит, а может быть, и сам не хотел выдавать за меня дочь. Но тут главное, чтобы Ирина не вздумала заниматься самоуправством, а отстаивала мой интерес. Остальное казалось мелочью.

Я сидел к кабинете, где когда-то заседали мой дед, а потом отец. Последние четыре месяца здесь работала мачеха, а теперь кабинет перешёл в моё полное распоряжение, словно часть наследства, передающегося от предводителя к предводителю. Ирина же занималась делами в одной из своих комнат на женской половине.

Закончив разговор с князем Солунским, я набрал номер мачехи. Ирина вскоре явилась и при мне позвонила Аркадию Ерофеевичу. Они решили пересечься в одном из ресторанов акрополя послезавтра вечером.

— Если ты меня подставишь и сорвёшь помолвку, акций не получишь, — предупредил я мачеху.

Ирина грозно зыркнула на меня:

— Не смей меня шантажировать. Будешь говорить со мной таким тоном, я откажусь от попечительства. Я тебе служанка что ли?

Ирина состроила оскорблённый вид, и я понял, что, кажется, перегнул палку. Аристократы, как правило, имели крайне раздутое чувство собственного достоинства, и если невзначай ущемить его, то последствия могли быть непредсказуемыми. Порой у них даже личная выгода отступала на второй план, когда дело касалось вопросов чести.

— Я не шантажирую тебя, — произнёс я примирительным тоном. — Я вижу, как ты заботишься о роде, и ценю это. Просто хочу быть уверенным, что мои интересы будут соблюдены.

— Не волнуйся, я постараюсь выбить у Аркадия согласие, — мачеха поднялась с дивана. — Но мы слишком неожиданно сунулись к Солунским с нашим предложением. Обычно о таких вещах дают понять за год или два. Поэтому будь готов к любому исходу. Я не волшебница.

— Уверен, ты умеешь убеждать людей, — улыбнулся я.

Следующий день — восьмое число месяца гамелеон — стал знаменательной датой. Новый архонт филы Красного быка наконец встретился с басилевсом за столом переговоров. Об этом твердили все новостные каналы. Весь Византий, казалось, замер в ожидании итогов встречи. А вечером сообщили, что архонт официально объявил капитуляцию и, как и полагается, присягнул на верность Византийской Политии. Межклановая война, продлившись один месяц и двадцать шесть дней, закончилась.

Предыдущее восстание Птолемеев продолжалось в разы дольше, и то, что на этот раз удалось их усмирить менее чем за два месяца, можно было считать огромным везением, хотя в реальности победа являлась результатом работы неких невидимых сил, к которой я тоже оказался причастен.

Однако даже двух месяцев активных боевых действий хватило, чтобы нанести городу огромный ущерб. Были разрушены десятки кварталов, погибли сотни мирных жителей. Потери в дружинах Мномахов и Птолемеев тоже насчитывалось по несколько сотен убитыми. Птолемеи понесли значительно большие потери, чем мы, и связано это было не только с окружением части их войск при отступлении, но и с тем, что на их стороне воевало больше народу, в том числе относительно слабые наёмники. У Мономахов в абсолютных величинах людей погибло меньше, но при этом дружина их оказалась почти полностью выбита.

Наш род убитыми потерял почти тридцать человек, ещё около сотни до сих пор находились в госпитале и клиниках на лечении, но для нас даже это было много.