— Шутишь?

— Ага. Да Шаховской, сволочь. Мы сидели, никого не трогали, а он припёрся с четырьмя сержантами, начал докапываться. В итоге все пятеро получили по лицу. Об одном жалею, надо было хотя бы нос ему сломать. А теперь придётся навёрстывать упущение.

— Да ну его в баню, урода. Говнистый он какой-то, лучше не связываться. Так вас что, на три месяца?

— Да, на три.

— Не повезло.

Прапорщик захлопнул дверь, снаружи лязгнул замок. Теперь свет в транспортный отсек проникал лишь через два узких бронированных окошка под потолком.

— В общем, влипли мы, господа, — проговорил Рюмин.

— Что, поджилки трясутся? — посмотрел на него исподлобья Волгин.

— Ты сейчас меня трусом назвал?

— И что ты мне сделаешь? Опять на дуэль вызовешь.

— Хватит, парни, — пресёк я разгорающуюся ссору. — Особенно ты, Волгин, прекращай дерзить всем направо и налево. Сейчас не до этого. Вернёмся, тогда можете ещё раз подраться.

— А ты чего раскомандовался, Озёров? — возмутился Волгин.

— Потому что могу. А ты имеешь, что возразить?

— Да, имею.

— Как хочешь. Тогда будешь сам по себе. Остальным же предлагаю держаться вместе. Если отправят на опасное задание, так будет легче выжить. Если что, прикрою вас. Я раньше тёмных тварей толпами валил

Волгин невесело рассмеялся.

— И где, интересно, ты толпы нашёл?

— А ты поживи рядом с границей. Моё поместье прилегает к буферной зоне. Знаешь, что там творится и сколько тварей постоянно прорывается из-за «колючки»? Нет? Вот и молчи.

— Алексей двух драконов убил, когда мы в учебный центр ехали, — добавила Полли. — Он умеет этих тварей валить.

— Экий подвиг, двух драконов завалить, — пробормотал Волгин, но продолжать спор не стал.

Некоторое время ехали молча. Каждый находился в плену своих невесёлых мыслей и мрачных предчувствий. Полли положила голову мне на плечо, и так мы сидели почти в обнимку, пока фургон трясся по разбитой дороге.

Меня тоже не покидали мрачные мысли, но отнюдь не про штрафбат. Думал я о том, что этот напыщенный лейтенантик мог действовать не по собственной инициативе, а по указу сверху. Зачем? Кто знает. В Первосибирске у меня остались враги в том числе такие, о которых я почти ничего не знал. Моя гибель на границе будет выгодна многим. Вот только кто именно копал под меня? Любецкие? Горбуновы? Талевичи? А может, Сафоновы? У кого-то из них есть связи в седьмой дивизии? Или это просто моя паранойя разыгралась?

По пути подсадили ещё одного штрафника. Солдату, а точнее, если судить по погонам, сержанту, было уже далеко за тридцать. Хмурый, небритый, со впалыми щеками и высоким лбом. Взгляд пустой и серый, как и многих, кто часто ходит за рубеж. Гербов на кителе нет, значит, простолюдин.

— О, сколько вас здесь, — сержант уселся рядом с Волгиным. — И все, смотрю, благородные. Как же вас угораздило?

— Похоже, тебе с нами по пути, — сказал я. — Как зовут?

— Архипом меня звать, ваше, как вас там… — он пригляделся к моему гербу, — сиятельство.

— Алексей. За что тебя?

— Да так, приказа ослушался. Мы, когда на вылазке были, наш лейтенант, ссыкло несчастное, приказал парней оставить в тёмной области, а я вернулся за ними. По-хорошему это его надо в штрафбат за приказы такие. Но что ему будет-то, благородному? Кто гербы не носит, то всегда и крайний, — сокрушённо проговорил мужик.

— Эти два — дуэлянты. А мы с офицерами подрались, — объяснил я.

— Было за что?

— За дело. Как видишь, не только простые под раздачу попадают.

— Откуда сами-то? Из учебки, что ли?

— Ага.

Мы разговорились, Архип рассказал немного о себе. Он уже давно служил на рубеже, но выше старшего сержанта так и не поднялся. Простолюдины обычно медленно росли по карьерной лестнице, а наш новый знакомый ещё и с офицерами конфликтовал не раз. Всё шутил, мол, удивительно, как его до сих пор не расстреляли. Возможно, причина крылась в том, что Архип имел ранг старший мастер второй ступени, и его полезнее было гонять по штрафбатам. По крайней мере, он так считал.

Мы часа два тряслись на ухабах. Никто не знал, куда нас везут, даже Архип не имел никаких догадок. Штрафные батальоны находились по всей границе, и в какой из них нас определили, было известно только вышестоящему офицеру, да сопровождающим.

— Не волнуйтесь, господа, — воодушевлял он нас. — Я уже четвёртый раз за свою службу в штрафниках хожу, и до сих пор жив, как видите. Авось и теперь судьбинушка смилуется над нами.

— Говорят, там очень опасно, — сказала Полли. — Многие не возвращаются.

— Бывает, и не возвращаются. Это уж, сударыня, как повезёт, куда пошлют. Отправляли нас и на разведку, и ограду строить, и бездну закрывать. Немало ребят на корм бесовским отродьям пошло. Но меня пока мой ангел-хранитель бережёт.

— Сила твоя тебя бережёт, — сказал я.

— И это тоже, ваше сиятельство. Силой господь не обделил, иному благородному фору дам. За это офицеры меня и невзлюбили. Завидно им, что какой-то мещанин посильнее их будет.

— Нам надо постараться держаться вместе, особенно когда будут отправлять в тёмную область, — повторил я свой план. — У нас уже два сильных владеющих. Значит, и у остальных шансов выжить больше.

— Коли б так просто было, — усмехнулся Архип. — Куда кого назначат, с каким отрядом пошлют — не от нас зависит, а от господина офицера. Штрафник — человек бесправный. Вам, поди, благородным такое и во сне не снилось, а так оно и есть…

Не успел Архип закончить фразу, как фургон резко затормозил, и мы все повалились друг на друга. Волгин разразился руганью.

— Ты в порядке? — спросил я Полли, которую чуть не придавил своим весом.

— Я в порядке. Что случилось?

Ответом стали тяжёлый рокот крупнокалиберного пулемёта едущей впереди машины.

— Бесовские отродья, — прошипел Архип, и взгляд его налился гневом. — Налетели, гады позорные. Опять за «колючкой» бегают. Когда ж их перебьют всех.

— А мы так и будем сидеть взаперти? — возмутился Волгин. — С нас даже кандалы не снимут?

Он стал бить кулаком в стену, но вряд ли это имело смысл: от кабины нас отделял толстый лист стали. Полина нервно сглотнула, и в глазах её мелькнул страх, который она пыталась скрыть. Я крепче сжал её руку.

Остро встал вопрос, надо ли испепелить кандалы и помочь конвою отбиться от тенебрисов, или сейчас это будет лишним. Существ могло оказаться не настолько много, чтобы потребовалось моё вмешательство.

Мои раздумья прервали тяжёлый удар о корпус машины. Фургон покачнулся. После следующего удара в стене напротив образовались четыре рваные дыры от когтей, вскрывших противопульную броню, словно консервную банку. Полина взвизгнула от неожиданности, а я понял, что без моей помощи здесь не обойтись.

Волгин и Архип вскочили с кресел, едва не завалившись на нас с Рюминым. Второй удар сотряс броневик, и сталь со скрежетом прорвалась в ещё одном месте. Машина бешено раскачивалась, а в корпусе появлялись всё новые и новые дыры. Напитанный тьмой когти твари буквально прожигали металл.

Все мои спутники, закованные в кандалы, оказались абсолютно беззащитны перед возникшей угрозой. Из-за идиотского порядка конвоирования штрафников, их жизни висели на волоске. Даже у такого сильного мага, как Архип, не было шанса себя защитить.

К счастью, на меня стандартная блокировка магии не действовала.

Отпихнув оказавшегося рядом Волгина, я создал вокруг себя тонкую пелену тьмы, кандалы обратились в прах, и цепи со звоном упали на пол. Между моих ладоней появился дымчатый шар. Он прожёг дыру в двери, но не там, где надо — из-за тряски, не получалось прицелиться. Зато второй шар попал точно в то место, где находился замок. От удара плечом тяжёлая бронированная дверь распахнулась, и я оказался на улице.

Рядом с машиной стояло крупное существо с длинной зубастой пастью, длинным сгорбленным телом, длинными задними конечностями и длинными когтями. На холке у твари росли шипы. Монстр напоминал прямоходящую рептилию. Их так и называли — «лацерты», что в переводе с латыни означало «ящеры».