Как же Вениамин не хотел ввязываться в эти разборки! Но Николай был непреклонен. Брат считал, что в столь непростые времена, как сейчас, каждый должен трудиться на благо рода, а заодно припомнил Вениамину его недавние связи с Вахрамеевыми. Вот и пришлось «искупать вину», что у молодого князя не вызывало ничего, кроме злости и досады.

По крайней мере, поначалу. А потом он увидел в этой поездке и положительные стороны. Ведь это возможность отдохнуть от родни и от московских дрязг, которые за последние недели Вениамину порядком надоели. Делами пусть Иннокентий занимается, а он, займётся чем-нибудь поинтереснее. Да, Ростов — не Москва, но наверняка, и тут найдётся, чем развлечься. Об этом-то Вениамин и раздумывал, пока лимузин мчал по загородному шоссе прямиком к военной части.

Машины подъехали к КПП. Вениамин опустил стекло, назвал себя и заявил, что желает говорить с командиром части. А вскоре он и Иннокентий Павлович уже сидели за длинным столом в одном из кабинетов штаба. Водителя и четырёх сопровождающих на территорию не пустили, и Вениамин из-за этого немного нервничал. Но Иннокентий Павлович был спокоен, как удав.

А ещё Вениамин нервничал из-за того, что на другом конце стола сидели десять офицеров, и судя по исходящим от них эманациями силы, все они были «духовными». И пусть большой мощью они не обладали, но сам факт концентрации стольких «духовных» говорил о том, что командование дивизии не очень радо делегатам, и встреча может закончиться плачевно. И потому Вениамин досадовал на Николая за то, что тот подверг опасности его — родного брата, вместо того, чтобы отправить на задание пару мелких сошек, вроде Иннокентия.

В центре восседал высокий смуглый мужик с густыми, почти сросшимися бровями. Это был генерал-майор — собственно, командующий дивизии. Рядом с ним расположились остальные офицеры, среди которых наблюдался даже один капитан. Все, разумеется — мелкие дворяне или вовсе простолюдины, но от этого они не становились менее опасными.

Вениамин без лишних предисловий и вступлений заявил, что командование дивизии должно подчиниться законному правительству и присоединиться к императорским войскам, которые сейчас воюют с повстанцами. Ответ оказался ожидаемый.

— Император больше нам — не власть, — столь же прямо объявил генерал-майор. — Теперь мы сами по себе, а вы езжайте к своим, пока целы.

Вениамина поразила подобная наглость. И как эта чернь смеет говорить таким тоном с ним, представителем княжеского рода?

Но тут в разговор вступил Иннокентий и заявил, что генерал-майору стоит забрать свои слова обратно и что командованию части даётся последний шанс вернуться на сторону император, иначе они будут приравнены к бунтовщикам.

— Исключено, — отрезал командир дивизии. — Вы нам здесь — не указ.

— Дело ваше, — сказал Иннокентий.

Не успел он договорить, как грудную клетку генерал-майора разорвало на куски, и внутренности разлетелись по столу, забрызгав мундиры рядом сидящих офицеров.

Началось противостояние. Вениамин сосредоточился на каком-то майоре, и тот стал задыхаться. Но сразу удушить его не получилось: офицер сопротивлялся. Остальные схватились за пистолеты, но двоих тут разорвало, а у троих захрустели кости в руках. Комната наполнилась жуткими воплями, стол и линолеум были залиты кровь, повсюду валялись кусочки плоти тех трёх человек, которые лежали на полу с вывернутыми внутренностями. Вскоре и четвёртый свалился рядом со своими сослуживцами — Вениамин всё же преодолел сопротивление.

Остались трое.

— Продолжим? — угрожающе спросил Иннокентий Павлович. — Или вы сложите оружие и подчинитесь законной власти? Даю последний шанс.

Офицеры переглянулись, посмотрели на то, что творится вокруг и положили пистолеты на стол.

— Мы подчинимся, — ответил полковник с седеющей шевелюрой.

— Разумный шаг, — сказал Иннокентий. — Кстати, вы, полковник…

— Горбатов, господни Куракин, — проговорил полковник.

— Похоже, вам светит повышение, полковник Горбатов. Теперь вы командуете частью. Будете отчитываться перед князем Куракиным и от него же принимать приказы. Это ясно, полковник?

— Так точно, — ответил офицер.

Наш грузопассажирский фургончик въехал на тесную улочку, зажатую между многоэтажными обветшалыми домами. Капитан Лазарев, который вёл машину, затормозил возле продуктового магазинчика с зарешеченными окнами. Рядом зияла подворотня, ведущая в заросший внутренний двор.

Мы со Светой сидели на заднем кресле, за нами, в грузовом отсеке, лежали ящики, чемоданы и укрытая брезентом радиостанция.

Вчера стало известно о том, что Вениамин Куракин находится в Ростове, а сегодня мы уже прибыли в город с целью ликвидировать князя и его подручных. Капитан Лазарев по газетному объявлению нашёл подходящую квартирку, где нам предстояло торчать ближайшие несколько дней. Теперь осталось узнать, где именно живёт Вениамин, провести разведку, связаться с верными людьми в городе и доложить в штаб о готовности, после чего в Ростов выдвинется штурмовая группа.

Пока информации было немного. Вениамин Куракин вместе с пятью гвардейцами и каким-то родственником два дня назад приехал в ростовскую ракетную дивизию и, убив генерала и несколько штабных офицеров, принудил остальных подчиниться императору. Впрочем, были подозрения, что подчинялась теперь дивизия не столько императору, сколько семейству Куракиных, но это ничего не меняло.

И тот и другой вариант для народной армии был плох, ведь это значило, что в распоряжении противника теперь находятся ещё одно крупное подразделение и баллистические ракеты, которые будут наведены на Москву. Это нельзя было допустить. И потому поставил Вадим перед нами задачу: найти и уничтожить вражеских резидентов, и вернуть дивизию под контроль штаба народной армии.

Пока мы не знали, где именно устроился Вениамин Куракин со своими бойцами, но среди местных дворян у Вадима имелись сторонники, и с одним из них нам предстояло встретиться.

Мы вышли из машины. В нос ударил неприятный запах. Тут были рабочие кварталы, а рядом находился крупный завод, который и источал эту вонь.

На балконах дома напротив болтали две женщины. Они обсуждали приезжих, то есть нас, ни капли не стесняясь нашего присутствия. Похоже, новые лица тут появлялись нечасто.

Для посторонних мы были обычным семейством, бежавшим от начавшейся в Москве войны. Капитан Лазарев, который выглядел сильно старше нас со Светой, играл роль отца семейства, а мы — брата с сестрой.

Пройдя в подворотню, мы оказались в тесном дворике, застроенном сараями и завешанным бельём. Наш подъезд был третий. Скрипучая дверь, узкая тёмная лестница — и вот мы на четвёртом этаже стоим возле квартиры, указанной в объявлении.

Хозяйка — женщина средних лет с недовольным обрюзгшим лицом, на котором были заметны следы злоупотребления алкоголем — открыла дверь и смерила нас подозрительным взглядом. Она уже ждала нас.

— Это вы звонили час назад? — встретила она нас вопросом. — Ну заходите тогда.

Сразу же стала показывать квартиру — торопливо, словно хотела поскорее отделаться от нас. Тут было две комнаты и кухня. Помещения тесные, провонявшие сигаретным дымом — то ли от соседей тянуло, то ли с улицы. Обои — старые, но на стенах ещё держались. Окна выходили на дорогу, где стоял наш фургон. Имелся небольшой балкончик, заваленный вещами.

— А что, там совсем плохо? — спросила хозяйка, подразумевая Москву.

— Плохо. Стреляют постоянно, — объяснил Лазарев. — Недавно была бомбардировка.

— Вот же скоты, а? — выругалась женщина. — И что им неймётся? Людей ни за что губят. Надеюсь, до нас не дойдёт. Тут ведь тоже военные есть, ракетная часть. В курсе? Хрен знает, что им в голову взбредёт. И так вон, куролесят постоянно, гулянки, мордобои устраивают.

— Кто устраивает? — уточнил капитан.

— Да кто-кто! Солдаты. Как всё началось, совсем распоясались. А чего к нам пожаловали, в Ростов-то? Ехали б лучше в Ярославль. Там — город большой, работа есть, а тут у нас — захолустье. Военная часть, да завод вон нефтяной.