Перед Михаилом появилась россыпь магических искр, у двух его охранников вокруг рук образовалось пламя, ещё у двух — энергетические ножи. Остальные трое выхватили из-за пазухи компактные пистолеты.

Михаил, очевидно, не опасался применять боевую магию среди бела дня. Он был здесь уважаемым человеком, возглавлял крупный, влиятельный род. Наверное, местные власти не увидят ничего ужасного в том, что один из его сыновей «случайно» помрёт. Дети — почти собственность родителей, никто из-за моей гибели не станет устраивать переполох.

Мне же следовало действовать крайне осторожно. Устраивать расправу над собственным отцом у всех на виду — плохая идея. Хотя руки чесались.

Среди людей Михаила только один имел более-менее внушительную силу, остальные — обычные мастера. Нам они не опасны, да и папашу обратить в прах мне ничего не стоит. Но не здесь и не сейчас.

Прохожие, увидев магию в руках владеющих, стали торопливо расходиться подальше от места предстоящей стычки. Никому не хотелось случайно попасть под раздачу.

Я моментально создал воздушный кокон вокруг себя и минивэна. Энергетические и огненные атаки посыпались на меня с двух сторон, вот только моя защита была столь плотной, что пробить её не мог никто, а мне не стоило больших трудов удерживать её.

— Господин Караулов, Света, Захар, выходите через эту дверь и держитесь ближе ко мне, — приказал я. — Нам они ничего не сделают.

Все трое выбрались из минивэна, и мы спокойным шагом направились к воротам, ведущим на территорию гостиницы. Пятеро владеющих лупили по нам магией изо всех сил (правда, весьма скромных), трое стреляли из пистолетов, но нас достать не могли.

— Не торопитесь, — сказал я своим спутникам. — Пускай почувствуют свою немощь.

Но едва мы зашли в ворота, как атаки прекратились. Гостиница «Русь» считалось одной из самых престижных во всём Нижнем Новгороде. Обычно такие заведения находились во владении богатых аристократов или под их покровительством. Похоже, Михаил побоялся ссориться с каким-то своим влиятельным соседом. Значит, мы здесь будем в безопасности.

Служащий за административной стойкой попросил наши паспорта.

— Возможно, вы хотите вызвать полицию, ваше сиятельство? — предложил он.

— Благодарю, но давайте обойдёмся без этого, — ответил я. — Просто мелкая семейная ссора, ничего серьёзного.

— Как вам будет угодно, — проговорил администратор. — Гостиница находится под надёжной охраной. Заведение принадлежит князю Салтыкову, и он лично гарантирует безопасность каждого постояльца.

Служащий сверил наши паспорта с данными в компьютере и выдал нам ключи. У меня, Светы и Караулова комнаты находились на последнем, седьмом этаже, где располагались люксовые апартаменты, Захар ночевал на втором.

Оставшись, наконец, в одиночестве в своих роскошных двухкомнатных апартаментах я проверил телефон. Пока я торчал в зале суда, мне несколько раз кто-то звонил, но звук был выключен, и я не слышал. Сейчас посмотрел пропущенные и обнаружил номер Сергея Любецкого.

Я перезвонил.

— Алло, здравствуйте. Увидел только что от вас пропущенный. Прошу прощения, был занят.

— Алло, Алексей Михайлович, добрый день! — поздоровался Сергей. — Верно, звонил вам. Я хотел про рудники Елагиных сообщить. Мой человек сегодня из Барнаула прибыл. Говорит, что бухгалтерия, которою нам присылают на проверку — «чёрная». Какой-то конторщик за тысячу рублей нам несколько снимков отправил с реальными цифрами. Елагины сбывают раза в два больше золота, чем по документам. Мои подозрения были верны.

— Значит, обманывает нас Елагин. Вот же гад, — усмехнулся я.

— Да, обманывает и уже давно. И нас, и вас дурит. Надо бы с ним… побеседовать ещё раз.

Речь шла о всё той же компании «Золотой путь», которую я своими стараниями в прошлом году вернул под контроль клана «Коготь». А недавно выяснилось одно обстоятельство. Полторы недели назад Сергей Любецкий в телефонном разговоре (в этот раз мы лично не встречались) сообщил мне, что подозревает, будто Елагины занижают показатели, чтобы забирать себе часть выручки, не выплачивая с неё дивиденды.

Я велел ему проверить, Сергей отправил в Барнаул своего человека, который, видимо, подкупил какого-то сотрудника компании, и тот подтвердил обман. Выходит, Елагины нас действительно дурят, и это нельзя было оставлять безнаказанным.

— Уладьте этот вопрос сами. Я даже не в Первосибирске сейчас, — сказал я.

— Алексей Михайлович, я бы съездил, да только видите ли, мы с Елагиными — давние враги, и если я обвиню Юрия Всеславовича во лжи, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. А вас он боится, к вам сразу прислушается.

— Хотите, что бы я поехал?

— Можем поехать вместе. В конце концов, ваша личная доля тоже в компании есть.

С последним я не мог не согласиться. Сергей Любецкий по понятным причинами боялся связываться с Елагиным, да и в целом он — не великий храбрец. Зато — человек разумный, не то, что его папаша. Так или иначе, опять самому всё придётся разруливать. Прошлый раз я Елагина до смерти напугал демонстрацией собственной силы, значит, и в этот раз будет сговорчивым.

— Ладно, съездим, — согласился я. — Только на следующей неделе. Пока занят.

— На следующей, так наследующей. Как сможете, так и поедем. Тогда до связи.

— Да, созвонимся. До свидания.

Утром я ожидал нового нападения, но этого не случилось. Чёрный «Янтарь» сторожил нас возле ворот гостиницы, а затем пас до самого вокзала, который находился буквально в двух кварталах отсюда. Там мы спокойно сели на поезд и уехали.

Завтракали в вагоне ресторане втроём вместе с адвокатом.

Караулов был несколько разочарован тем, что я не вызвал полицию после нападения Михаила, ведь тогда можно было бы подать в суд и стрясти компенсацию (а Караулову — заработать на очередном процессе), но мне не захотелось. Даже эта спонтанная поездка в Нижний меня несколько утомила, а ведь ещё предстояло судиться по поводу моего «долга». Так и времени больше ни на что не хватит.

Что делать с Михаилом, я до сих пор раздумывал. Расправиться с ним тайно? Подождать год, надеясь, что после совершеннолетия Светы он отстанет? Мне война с собственным отцом и его родом, которые живут за тысячу вёрст от Первосибирска, тоже была без надобности. Тем более Михаил вроде как обещал Третьяковым больше к нам не лезть.

Когда мы пили чай, я рассказал Свете, о чём мы с Михаилом беседовали наедине.

— Так вот что он задумал! — возмутилась сестра, — Хотел меня замуж побыстрее отдать? Как хорошо, что я сбежала. У меня теперь ещё меньше желания возвращаться в Нижний.

— Он, в любом случае, не смог бы этого сделать, пока тебе не исполнится восемнадцать, — напомнил я.

— А куда бы я делась, если бы дома осталась? Меня бы посадили под замок — и всё. Его же вообще не волнует ничего, кроме своих дурацкий интересов.

— Справедливости ради надо сказать, что интересы у него не такие уж и дурацкие. Налаживание родственных связей с деловыми партнёрами — дело важное. Тебя же с детства готовили к тому, что брак твой определят родители. Тогда чего возмущаешься?

— Готовили, и что? Я не против нормальной партии с красивым, молодым княжичем. А могут отдать пятой-шестой женой к какому-нибудь старикану, как с Марией сделали. Нет уж, я так не хочу!

Память подсказывала, что речь идёт об одной из старших дочерей Михаила, которую уже давно выдали замуж. Правда, я не знал, за кого именно. Алексей почти не интересовался судьбой своих многочисленных сестёр.

— Ладно, так и быть, я тебя против воли замуж не отдам. Но ты должна понимать, что мы все, в первую очередь, обязаны заботиться об интересах нашей ветви, если ты, конечно, не уедешь обратно.

— Вот ещё! Зачем мне ехать обратно?

— А кто тебя знает?

— Нет-нет-нет, я обратно точно не поеду. А тебя ловлю на слове: если мне кандидатура не понравится, замуж ты меня идти не заставляешь. Да и вообще, в восемнадцать лет я стану самостоятельной и буду делать, что захочу.