— Всякое случается. Сами видите, какой у нас контингент.

Капитан Румянцев ждал нас на первом этаже ротной казармы. Я поприветствовал его, как положено, приложив пальцы к козырьку. Получил рюкзак с вещами и сумку со складным компьютером, проверил, всё ли на месте. К моему облегчению не пропало ничего. «Убийцу тьмы» никто так и не спёр. Зря переживал, оказывается. Возможно, побоялись скандала. Всё-таки здесь учится много курсантов из знатных семей.

Я поставил роспись, подтверждающую, что получил имущество в целости и сохранности. Румянцев всё это время молчал, а когда мы собрались уходить, произнёс:

— А я ведь вас предупреждал, Озёров, зря не послушались.

— Это я помню, господин капитан, прекрасно помню. А скажите, пожалуйста, имеет ли право офицер по собственному желанию обыскивать лицо противоположного пола?

— Это вы к чему сейчас?

— Просто скажите, как по уставу полагается? Любопытно.

— Устав тут не причём. Есть закон. В соответствии с ним обыск проводится лицом того же пола, что и обыскиваемый.

— Вот как, даже закон есть. То есть, если некий офицер самовольно решил досмотреть курсанта противоположного пола, он нарушил закон?

— Получается, нарушил.

— Странно у вас получается: нарушил закон один, а в штрафное подразделение отправляют другого. Придётся обжаловать приговор.

— Это ваше полное право.

Когда мы с подполковников вышли за КПП, я кинул рюкзак в багажник и попросил Пыжова подождать возле машины. Я хотел сделать звонок, надо было пообщаться с Гавриловым, но аккумулятор сел, пришлось подключить телефон к прикуривателю и разговаривать в салоне.

— Алло, Алексей Михайлович, здравствуйте! — ответил Гаврилов почти моментально, словно только и ждал этого звонка. — Как поживаете?

— Привет, Егор. Слушай, времени у меня мало. Поэтому давай коротко, есть какая-то важная информация?

— Если коротко, то всё хорошо у нас. Тёмных больше не появлялось, кланы никакие требования не выставляют. В вашем особняке ремонт идёт полным ходом, людей в охрану прибавляется. Если не ошибаюсь, сейчас Сатир уже семьдесят с чем-то нанял. С геологами я разобрался. Скоро приступят к поискам. Пока на этом всё.

— Рад, что у нас всё хорошо, но бдительность не теряйте. А теперь слушай меня внимательно. Помнишь, я говорил, что мне нужен адвокат. И чем скорее, тем лучше. Я попал в штрафное подразделение и намерен обжаловать приговор полевого суда. А с отцом будем потом разбираться.

— Займусь. Надолго вы там, Алексей Михайлович?

— Три месяца. А потом — не знаю, либо опять в учебку, либо домой получится заехать.

— А что случилось-то? Чтобы я адвокату суть дела сообщил.

Я в двух словах объяснил ситуацию, и Гаврилов обещал заняться поиском адвоката в ближайшее время.

Но я не слишком-то надеялся обжаловать решение. Во-первых, факт нападения на офицера имел место, и с этим ничего не поделаешь. Во-вторых, никакого незаконного обыска Шаховской учинить не успел. Если бы это произошло, тогда наши с Полиной претензии имели бы смысл, а сейчас нет. Но на всякий случай решил попробовать: вдруг всё-таки удастся выжать небольшую компенсацию.

На обратном пути мы с Пыжовым снова разговорились, и я рассказал, как попал в штрафной батальон. Подполковник посчитал, что в данном случае наказание должны были понести обе стороны. Шаховской превысил полномочия, а мы с Полиной полезли в драку. Впрочем, Пыжов предположил, что, скорее всего, и сам так же поступил бы на моём месте.

За весь путь туда и обратно на нас никто не напал. Сегодня тёмные были не слишком активны, и мы добрались до форта без приключений. По приезде я отнёс свои вещи в хранилище, которое тоже находилось в подвальных помещениях, и вернулся в казарму, где отдыхал до конца дня.

После ужина нашёл сержанта Петрова. Бить его, конечно, не собирался, но предупредить стоило, чтобы понимал, с кем связался. Это был здоровый малый с туповатой физиономией. Он сидел в кладовке (так мы называли комнатку, где хранилась всякая мелочь) вместе с ещё двумя сержантами, я подозвал его, и мы отошли в коридор, где нас никто не услышит.

— А ты знаешь, что кляузничать нехорошо, а врать — и подавно? — спросил я.

Петров уставился на меня бестолковым взглядом:

— Где я врал? Вы что, ваше сиятельство? — залебезил он.

— А кто доносы коменданту пишет? Думал, не узнаю? Ещё и наврал с три короба, будто замечание мне сделал после отбоя. Фантазия у тебя работает, смотрю.

— Да я не это… ваше сиятельство, я… ну… в общем, — сержант потупился, не зная, что сказать.

— В общем так, на первый раз прощаю, но ещё раз такое повторится, будут последствия. Понял?

— Понял.

— Молодец, — я хлопнул его по плечу и отправился на своё место.

В воскресенье многие надеялись на отдых, но после завтрака началась атака тёмных, не такая массированная, как прошлый раз, но на стену пришлось идти всем. Твари снова выскочили из тумана, но было их немного, и до крепости почти никто не добрался. Гораздо больше проблем доставили драконы, которых не всегда удавалось легко сбить. Они часа два кружили в небе, держа гарнизонвпостоянномнапряжении. Я сбил троих, ещё десяток полегли от огня зениток.

А потом прибежал капитан Хитров и объявил, что в районе четвёртой башни — прорыв, и я должен ехать с отрядом.

На ликвидацию прорыва бросили два броневика «Носорог»(такое название носили боевые машины, на которых обычно выезжали гарнизонные)и десяток солдат — больше, чем прошлый раз, нооказалось, что ничего серьёзного там не случилось. Около сотни бегунов, бестий и беллаторов прорвали «колючку» и разбрелись по буферной зоне. Сама башня не пострадала, сидящие в ней солдаты успешно отстреливались, но перебить всех тварей не могли. Пришлось помочь.

Действовали, как и прошлый раз. «Носороги» заняли позиции на расстоянии шагов пятьсот от скопления существ и принялись методично их уничтожать пулемётным огнём. Когда появился ящер, его поразили ракетой. А когда противников не осталось, машины двинулись дальше. Магию мы пока не применяли. Две боевые машины, вооружённые крупнокалиберными пулемётами и управляемыми ракетами, при грамотном руководстве легко справлялись даже с большим количеством слабых тенебрисов.

Расчистив местность вокруг башни, мы разделились. Один броневик отправился вглубь нашей территории, а я, Хитров, Ольга и ещё три солдата на второй машине выехали за ограждение (здесь для этого имелись ворота) и двинулись к области тьмы. Наш «Носорог» медленно покатился по старой колее через поле.

— Воздух! — крикнул Хитров, вглядывающийся в лобовое стекло. Это значило, нас атакуют драконы.

— Пойду сражаться, — сказал я. — Мне в этой коробке сидеть незачем.

— Давайте, Озёров, работайте, — разрешил капитан.

Я вылез из машины.

Уничтожать драконов было нетрудно. Броневик стал отличной приманкой. Крылатые твари слетались к нему, и я рубил их лезвием тьмы, едва те оказывались достаточно близко. А вот сбивать их в небе смысла не имело: магические снаряды были не столь быстрыми и меткими, чтобы достать летящую высоко над землёй цель.

Минут десять продолжалась неравная схватка, и вот четырнадцать крылатых трупов уже валялось в поле вокруг нас. Я обошёл их, поглотив остатки силы, и мы продолжили путь.

Следующая остановка была уже недалеко от тёмной пелены. И опять заработал пулемёт, выбивая существ, что бродили в тумане. А когда патроны закончились, машина откатила назад, к границе, чтобы экипаж мог безопасно заменить ленту в боевом модуле, после чего рейд повторился.

Так и прошёл остаток дня. Обычная рутиннаяработа, которую ежедневно вёл гарнизон крепости. Не знаю, был ли в этом прок, ведь вместо сотни уничтоженных тварей на следующий день из бездны вылезала ещё сотня, но мои спутники полагали, что смысл есть и что существа благодаря таким рейдам реже нападают.

Так или иначе, работы у меня сегодня снова оказалось немного. Все эти поездки были не делом для архимага, с подобными задачами легко справлялся пулемётный расчёт и пара владеющих среднего уровня. Я находился здесь лишь для подстраховки, ведь из тумана всегда могла вылезти какая-нибудь огромная тварь.