— То есть, ты уже помолвлена?

— Нет-нет, я ещё не помолвлена. Я уехала учиться в спецшколу, потом в «Сокол»… в общем, помолвка отложилась, но отец не захочет нарушить договор, потому что Засекины — наши друзья.

— Договоры — обычное дело, все их то заключают, то расторгают. Сама-то ты что хочешь? Выйти замуж за Засекина или за меня?

— Конечно, за тебя!

— Вот и всё. Значит, я полечу в Нижний Новгород и пообщаюсь с твоим отцом. Думаю, мы сможем договориться. В крайнем случае поженимся тайно. В конце концов, ты больше не принадлежишь семье. У тебя своя собственная жизнь, своя работа, и ты вольна поступать так, как пожелаешь.

— Да, я знаю это. И всё же… — Соня задумчиво скривила рот.

— Ты не можешь пойти против семьи, — догадался я.

— Ну почему же? Могу. Не то, чтобы мне было плевать на моих родителей… но ты прав, это моя жизнь, и я поступлю так, как считаю нужным. Но придётся поискать того, кто решится обвенчать нас без родительского благословения.

Мне нравился настрой Сони. Она всегда отличалась независимым характером, не изменила она себе и сейчас.

— Думаю, можно найти, — сказал я. — Деньги решают многие проблемы. Но вначале я хочу попробовать сделать всё официально, поэтому поеду и поговорю с твоим отцом.

Соня улыбнулась:

— Как же я тебя обожаю.

— Я тебя — тоже. А теперь поехали уже ко мне. Ты же не собираешься возвращаться сегодня в свой отель?

— В отель? Ну уж нет.

Вот и с Соней вопрос решился. Мой начальник, 1010-й, тоже не имел ничего против того, чтобы я заключил брак с одной из сотрудниц (с ним я тоже общался на данную тему) и даже сказал, что такой вариант выглядит наиболее предпочтительным. По сути, Сониных родителей можно было бы и не спрашивать. Их согласие большого значения не имело, но я всё равно хотел добиться официальной помолвки, чтобы ни у кого не возникло претензий и не разгорелся очередной никому ненужный конфликт.

На следующий день мой секретарь отправил Алексею Николаевичу Куракину, отцу Сони, письмо, в котором я просил о личной встрече и прямо говорил, что речь пойдёт о его дочери. Очень скоро я получил приглашение на ужин, и мы с Соней полетели в Нижний Новгород.

Семейство Куракиных приняло меня со всей учтивостью в своём небольшом городском особнячке. За столом присутствовали отец и мать Сони, сама Соня и её младший брат. Алексей Николаевич был человеком высокого роста, темноволосый. Видимо, дочь пошла в него. Мать же, наоборот, оказалась коренастой и светленькой.

За ужином мы не касались дел, а вели лёгкую светскую беседу, как и полагается в таких случаях.

Речь зашла о нашем роде деятельности. Родители Сони знали, что их дочь служит в неком секретном подразделении. Я сказал, что служу там же и что занимаемся мы исследованием пустошей и энергетических объектов. Куракины подивились тому, что я, будучи владельцем нескольких крупных предприятий, посвятил жизнь работе.

— Иные — страшная угроза для всего человечества, — объяснил я. — Раз уж мне дана сила, считаю своим долгом употребить её для борьбы с нашими главными врагами.

— Это благородно с вашей стороны, — одобрительно кивнул Алексей Николаевич. — Кстати, мы наслышаны о вашей силе. Слухи расходятся очень быстро. Позвольте поинтересоваться, Кирилл Аркадьевич, неужели молва правду говорит? Какой у вас уровень?

— Сорок пятый, — ответил я.

Мне приходилось приуменьшать свою силу, чтобы не шокировать собеседников, ведь не было ни одного случая (если, конечно, не считать положительных гибридов), когда молодой человек к двадцати двум годам достиг бы пятидесятого уровня.

— О! Да у вас воистину феноменальные способности, Кирилл Аркадьевич, — восхитилась Елизавета Андревна, мать Сони.

— Да, полностью согласен, — добавил князь Куракин. — Феноменальные способности! Слухи не врут. Ну что ж, давайте уже перейдём к делу. Софья, Сергей можете идти в свои комнаты, — велел он детям, и когда те покинули столовую, обратился ко мне. — Итак, Кирилл Аркадьевич, в письме вы упомянули, что речь пойдёт о нашей младшей дочери. Я догадываюсь, какое у вас ко мне дело, но всё равно порошу изложить прямо цель вашего визита.

— Мы с Софьей общаемся уже четыре года, и я бы хотел на ней жениться, — прямо объявил я. — Полагаю, вы знаете, кем я являюсь. Это брак будет выгоден обоим сторонам.

— Разумеется, мне известно, что вы возглавляете компанию вашего рода. Для меня честь принимать вас в моём доме, и без сомнения, в других обстоятельствах данная партия действительно была бы весьма желательной. Однако должен поставить вас в известность, что этот вопрос касается не только вас с Софьей и даже не только нашего семейства. Между мной и достопочтенным князем Засекиным много лет назад заключён договор, по которому мы обязались обвенчать наших детей. Князь Засекин — мой друг и деловой партнёр. Сами понимаете, нарушенный договор обойдётся мне недёшево.

Князь Куракин ответил так, как я и ожидал. Но судя по тому, какие фразы прозвучали, мне показалось, что он открыт к дальнейшему диалогу. Он прямо не отказал и даже вроде как намекнул на некую цену согласия. Видимо, поторговаться желает. Что ж, это всегда можно.

Глава 19

— Софья не помолвлена официально, более того, она достигла двадцати одного года, а значит, имеет полное право обвенчаться без чьего-либо согласия, — я начал напирать, прежде всего, на очевидные факты. — Понимаю, что в данном случае, речь идёт о традиции, но традиция юридической силы не имеет.

— Верно вы говорите. Абсолютно верно, — совершенно спокойно произнёс Алексей Николаевич. — Но много ли кто захочет венчать княжеских отпрысков без согласия их родителей? Традиция не имеет юридической силы, но в головах людей она порой выше любых законов.

— Это всего лишь вопрос цены. Какой-нибудь провинциальный попик легко сделает всё, что требуется, за небольшую плату. А заявление в центр регистрации подать нам не помешает никто. Но видите ли, в чём дело. Я не хочу ссориться лишний раз с кем бы то ни было без веской причины, особенно со своим будущим тестем. А вы, насколько я понимаю, не хотите ссориться с князем Засекиным. Ну и с моим родом у вас тоже вряд ли есть интерес враждовать.

— Вражды не хочет никто — вы снова говорите абсолютно верно, Кирилл Аркадьевич. Но если думаете, что я испугаюсь угроз…

— Ни в коем случае. Ни о каких угрозах речи не идёт, — успокоил я князя Куракина. — Наоборот, я желаю договориться на взаимовыгодных условиях.

— Как видите, я открыт к диалогу.

— И это радует. А предложение у меня вот какое. Во-первых, мы с Софьей можем обвенчаться тайно, но с вашего согласия. Ваш друг, князь Засекин не узнает о том, что вы дали добро, и вы избежите ссоры с ним. Он же должен понимать, что Софья долгое время находилась вдали от дома, у неё могли возникнуть обстоятельства личного характера.

— Поэтому-то мы и не торопились с помолвкой, — вставила Елизавета Андреевна. — Это ж какой позор был бы, если б всплыло что-то подобное!

— Да-да, — согласился Алексей Николаевич. — Только не надо считать Засекиных глупцами. Они всё прекрасно поймут.

— Скажите, Кирилл, только честно, — Елизавета Андреевна пристально посмотрела на меня, — вы с Соней действительно любите друг друга? Ваши чувства искренни?

— Елизавета Андреевна, — проговорил я. — Мы с вашей дочерью встречаемся уже четыре года. У меня пока ни с кем помолвки нет, хотя главы нескольких крупных столичных родов второй год засыпают меня предложениями. Если не это, то что ещё вас убедит в искренни моих чувства?

— Да, это всё, конечно, хорошо, — вернул себе инициативу Алексей Николаевич, — но мы здесь собрались, как деловые люди. И нам нужно придти к решению. Вы, Кирилл Аркадьевич, просите пойти меня на определённые репутационные риски…

— И вы хотите получить за это компенсацию, — закончил я.

— Да, хотелось бы.

— Хорошо. Назовите свои условия. Я обдумаю их.

Князь Куракин оказался человеком хитрым. Он не желал упускать свою выгоду. Но и я не собирался отдавать ему слишком много. В конце концов, если б мы с Соней захотели, то без проблем обошли бы все родительские запреты. И я сомневался, что род Куракиных решится на открытую конфронтацию со мной. Да и вообще, это Алексей Николаевич должен был добиваться моего расположения, а не я — его. Пусть мы оба — князья, но статус у нас разный.