Торги шли недолго. По итогу Куракин получил два процента акций моего машиностроительного завода, и мы договорились, что в качестве приданого Софье достанется пять процентов акций завода железо-бетонных изделий, коим владел Алексей Николаевич.

В соответствии с нашим планом, мы с Соней должны были поехать в Москву (или Калугу — неважно) и обвенчаться с тайного согласия Алексея Николаевича, а официально сыграть свадьбу — уже следующим летом. Князь Куракин полагал, что сможет уладить вероятные проблемы с Засекиными.

Меня подобный план вполне устраивал. По большому счёту, мне было всё равно, где и как венчаться и играть свадьбу. В жизни имелись вещи и поважнее.

Утром мы с Соней полетели в Москву, там нашли какую-то церквушку и совершили ритуал с помощью местного священнослужителя, которому князь Куракин позвонил заранее и объяснил ситуацию. Священник получил вознаграждение, а мы — помолвку. Ночь эту мы с Соней провели вместе на съёмной квартире в центре города, два дня отдыхали в обществе друг друга, а потом разъехались каждый на своё задание.

Соню направили служить в отдел исследований в Екатеринбург, а я вернулся в Юхнов продолжать наблюдение за «зоной 22», но прежде опять заехал к Марине, чтобы узнать, как обстоят дела в Можайском округе.

За последний месяц здесь не произошло ничего особенного. Выбросов рядом с границей было чуть больше обычного, но в пределах нормы, иные планово уничтожались защитниками и агентами. К западу от Новоегорьевского леса опять штормило, но к моему приезду ненастье прекратилось. Шторм оказался несильным, тем не менее, существ там появилось много, и в ближайшие дни мне предстояло почистить территорию, а это значит, придётся опять днями напролёт бродить по пустоши и отстреливать мелких синих ублюдков.

Марина за этот месяц ликвидировала трёх сильных существ и уничтожила улей в диких землях недалеко от границы Можайского округа. Но ничего необычного в этом тоже не было. Мы уже привыкли к тому, что они там постоянно вырастают.

А вот со стабилизаторами возникли проблемы. Точнее сказать, проблемы с ними возникли давно, ещё около года назад, когда стало ясно, что данное изобретение не слишком-то эффективно: выбросы в стабилизированных областях всё равно случались, несмотря ни на постоянную корректировку волн. А теперь эксперимент окончательно сворачивался. Тратить на него время и деньги руководство СКИФ смысла не видело.

— Значит, всё, сворачиваем производство? — спросил я.

— Да. В этом нет никакого смыла, — Марина вздохнула, и мне показалось, что она сильно расстроена. — Исследования продолжатся, но нынешняя модель стабилизаторов оказалась бесполезна. Эффект с самого начала был сомнительный.

— Надеюсь, скоро придумают что-нибудь получше.

— Как знать. Наука на месте не стоит. Поживём увидим.

— Ты расстроилась из-за этого, да?

— Не скажу, что сильно огорчена, просто были некоторые надежды. Согласись, хочется знать, что ты не напрасно сто лет таскаешься по пустыне. Впрочем, надежда — одна из самых глупых вещей в этом мире. Зачем на что-то надеяться? Надо действовать — вот и всё. Работали и будем работать.

Пока я не задумывался о том, ради чего шатаюсь по пустыне днями напролёт и лезу в червоточины, но Марина была права: хотелось знать, что ты трудишься не напрасно. Вот только знать мы этого не могли. Всё что мы могли — продолжать работать дальше.

Ну мы и продолжили каждый в на своей территории.

Вернувшись в Юхнов, я принял отчёт от своего временного заместителя, а на следующий день отправился на запад «зоны 22», где после шторма появилось множество иных. Ездил туда три раза, каждый раз торчал там по два дня, уничтожил более трёхсот иных различного уровня от первого до восьмого и увеличил собственный баланс на одиннадцать тысяч двести единиц. Не сказать, что много, но обычно даже в диких землях не получалось набрать столько энергии в такие короткий срок.

С тех пор, как я занялся наблюдением за красной зоной, возможностей прокачиваться стало значительно меньше, ведь большую часть времени приходилось сидеть за компьютером, изучать карты, заполнять таблицы, строчить отчёты. Вот поэтому-то агенты так рвались в бета-мир. Да и меня снова тянуло туда, порой так сильно, что это начинало напоминать ломку. Иной в голове хотел вернуться домой.

Впрочем, случалось поработать и «в поле», пусть не так часто, как хотелось бы. Да и к местам силы агенты ходили регулярно. За следующие полгода дважды удалось поучаствовать в экспедициях к синим столбам, и каждый раз я получал по четыре-шесть тысяч единиц энергии.

К ноябрю, когда открылась червоточина в Семипалатинском особом округе, мой баланс перевалил за четыреста шестьдесят тысяч единиц, а уровень поднялся до пятьдесят четвёртого.

Ну я и думаю, схожу в червоточину, постреляю сильных тварей, возьму пятьдесят пятый уровень. Для него требовалось пятьсот одиннадцать тысяч единиц, то есть оставалось поглотить пятьдесят тысяч. С моей работой можно и за полгода их не собрать, а в бета-мире сделать это было не так уж и сложно.

Я сдал все отчёты и передал дела Марине, которой на этот раз руководство приказало остаться здесь. На следующее утро надо было выдвигаться на базу, но вечером внезапно звонит Агент 1010 и говорит, что идти мне нельзя. Дескать червоточина ведёт в какое-то опасное место, где полно очень сильных тварей, и потому руководство решило, что в этот раз в бета-мир отправятся только агенты не ниже семидесятого уровня.

В итоге получилось всё наоборот: Марина пошла в червоточину, а я остался следить за Можайским округом. Я расстроился. Неизвестно, когда откроется следующая брешь — могла через полгода, могла и через год, а в ближайшем будущем никакая прокачка мне не светила.

Пришлось продолжать работу в Можайском округе. Я не мог делать всё, что мне заблагорассудится, да и прав был Агент 1010: если червоточина действительно ведёт в столь опасное место, где даже с пятидесятым уровнем не выжить, то какой мне смысл напрасно рисковать собственной шкурой? Сдохнуть на пятьдесят четвёртом уровне в мои планы не входило.

Как-то вечером я сидел на своей базе за компьютером, изучал энергетические карты, отмечая перемещения скоплений иных и попивая кофе, как вдруг позвонил сотрудник с энергоразведывательной станции, снабжавший меня информацией.

— Кирилл, у нас проблемы, — сказал он. — В секторе 81 появились несколько сильных иных, которые движутся к границе жилой зоны. Предположительно девятый-десятый уровни. Я, как узнал, сразу тебе позвонил. Посмотришь новый снимок?

— Ага, отправляй. Сейчас разберёмся, кто к нам опять припёрся.

Вскоре у меня оказались свежие снимки радаров со станции. Действительно, в западной части «зоны 22» появились несколько сильных иных: пять существ девятого-десятого уровней, одно — одиннадцатого. Они вышли из диких земель и двигались к жёлтой зоне — двигались разрозненно, на большом удалении друг от друга, но все в одном направлении.

Это было необычно. Я никогда ещё не видел, чтобы в красную зону прибегало так много сильных существ. Но причины их появления сейчас меня заботили мало. Вначале их следовало уничтожить, чтобы они до людей не добрались, а затем задаваться вопросом, кто они и откуда.

Защита людей от сильных тварей являлась одной из моих обязанностей. Агентам приходилось заниматься этим, поскольку некоторым существам из диких земель пограничные войска не могли противопоставить ровным счётом ничего.

К примеру, иной девятого уровня по силе был равен светоносному 28–30 уровней, иной десятого — 31–34, одиннадцатого — 35–38. Много ли таких было на Юхновской базе?

Полковник Неклюдов имел тридцать пятый уровень. Гипотетически он мог бы сразиться с существом одиннадцатого уровня, но без гарантированной победы. Обычные светоносные обладали низким сопротивлением к поглощению, что делало их слишком уязвимыми. Да, мог защитить силовой костюм, но серьёзного преимущества он не давал, как и маломощное модуляционное оружие, годящееся лишь для отстрела «светлячков».