Мусечка вместе со служанками с самого утра субботы заявилась в мои покои, чтобы привести в порядок и сделать из меня приличную девушку. Чего она там неприличного углядела, не понимаю. Однако спорить – себе дороже, а потому покорно отдалась в умелые руки. Что ни говори, а вкус у баронессы безупречный. Еще ни разу ее наряды не вызвали нареканий или осуждений со стороны. Как по мне, в пятнадцать – умылась, расчесалась, и уже красивая. Нет, нужно обязательно два часа провести в ванной, выбелить кожу, отполировать ноготочки, подвести глаза, чтобы смотрелись ярче, накрутить локоны, нанести блеск на губы. Результат, конечно, того стоил, но я бы так не старалась ради простого обеда.

Алимчик тоже разоделся франтом и благоухал благородным парфюмом. Вместе с братом и эскортом охраны я перенеслась в столичный особняк, и уже оттуда на представительском паромобиле направилась в гости. Дворец Стужевых расположился на берегу Москвы-реки и внушал уважение размерами, роскошной отделкой. Ворота распахнулись при нашем приближении, и мы беспрепятственно проехали по подъездной дороге к парадному входу. Встретивший нас мажордом пригласил проследовать за ним, пообещав позаботиться о машине и об охране.

В гостиной, больше похожей на музей, гостей ожидал сам Семен Павлович с внуком и другими членами семьи. Нас представили Евгении Семеновне, младшей дочери князя, женщине лет тридцати пяти с волевыми чертами лица и холодными синими глазами. Она сухо поздоровалась, не выказывая расположения. Ее супруг, Виктор Сергеевич Снежинский, оказался приятным добряком, заверил, что рад знакомству. Две, похожие на мать, голубоглазые девочки десяти и двенадцати лет синхронно присели в приветственном реверансе. Насколько я знала, детей у Снежинских было трое. Старшая дочь погибла вместе с семьей дяди в Екатеринбурге. Семейство Морозовых присутствовало в полном составе: родители Василия и Глеба, Евдокия Петровна и Василий Михайлович, сами братья и младшая дочь Вероника.

За обедом я оказалась рядом с наследником, и он лаконично холодно выполнил роль кавалера, ухаживающего за дамой и ведущего светские беседы. В присутствии главы рода и остальных взрослых не забалуешь. Даже самые маленькие не подвели, героически выдержав официальную часть. После обеда мужчины направились в кабинет для обсуждения важных дел, а мы переместились в гостиную, куда слуги подали чай со сладостями.

– Наами, – Василий Морозов подошел первым, – позвольте выразить восхищение вашей стойкостью на экзамене! – с осторожностью пожал мою руку.

– Страшно было? – полюбопытствовала Вероника, пристроившись рядышком.

Алена и Алина Снежинские также навострили ушки и подобрались поближе.

– Страшно, – кивнула, не скрывая правды. – Всем страшно в такой момент, и это нормально. Но, когда речь идет о спасении жизни, делаешь то, что умеешь, и даже чуточку больше.

– Наами, у нас тут возник спор, – вклинился Глеб. – На полигоне Кочетков все же понял, что натворил, пожертвовал собой и уступил безопасное место? Но это же заклинание высшего порядка! Как вы справились в Вене? Газеты писали, щит держался более пяти минут.

В гостиной воцарилась тишина. Даже Евгения Семеновна с Евдокией Морозовой притихли, изначально устроившись в сторонке от молодежи.

– Хм, – подавила в себе волну возмущения. Значит, вот какие слухи ходят в столице? – Начнем с того, что неуважаемый господин Кочетков не собирался уступать безопасное место. Я сама его заняла, посчитав правильным, чтобы преподаватель разобрался с собственным заклинанием. Да, в прошлом, мне удалось спасти людей, используя дар и амулеты-накопители. Но ведь именно тогда я почти перегорела. Об этом тоже писали в газетах. И господин Кочетков не мог этого не знать. Это были долгие пять лет ограничений, когда я не пользовалась способностями, чтобы не нарушить процесс восстановления. Дар постепенно вернулся, но я бы не рискнула вновь попасть под «огненный дождь».

– Так, это что же? – Артемий нахмурился. – Господин Кочетков пытался вас убить?

– Возмутительно! – вырвалось у Евгении Семеновны. – Шумские совсем совесть потеряли.

– Но за что он так ополчился? – удивился Василий.

– Откуда мне знать, чьим приказам Кочетков подчинялся? – я пожала плечами и выразительно посмотрела на наследника. – Сомневаюсь, что лично насолила преподавателю. На экзамене я видела его впервые.

– А что тут думать? Это княжна Шумская мага натравила, – бесхитростно выдал Глеб. – Будто никто не в курсе, как она изводила других девчонок, которые… кхм, да.

– Я разорвал отношения с Агниярой! – спокойно ответил Артемий. – Сразу после экзамена.

– Правда? А чего же она заваливает тебя слезливыми письмами и оббивает пороги дома? – наивно захлопала глазками Алина Снежинская.

– Чего ты? –  шикнула на младшую сестру Алена. – Тёма их даже не читал. Приказал сразу выкидывать или сжигать. А слугам велено отвечать, что хозяин отсутствует или никого не принимает.

– Ого! – Василий покачал головой. – Зная княжну, она не успокоится и будет доставать во время учебы.

– Пусть попробует, – усмехнулась, – господин Преображенский дал слово брату, что в академии мне больше ничего не угрожает.

– Сомневаюсь, что это ее остановит. Но… – широко улыбнулся старший Морозов, – вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку! Так ведь, брат?

– Конечно! – с важным видом кивнул Глеб.

– Наами, и на мою поддержку – тоже рассчитывайте! – весомо добавил Стужев.

– Спасибо! – с благодарностью посмотрела на молодых людей. – Я обязательно обращусь за помощью, если не справлюсь сама.

Время после обеда пролетело незаметно. Морозовы наперебой рассказывали смешные истории, которые под едкие комментарии девчонок выглядели действительно забавными. Я тоже делилась некоторыми фрагментами из своей жизни в пансионе. В основном проделками, за которые меня отправляли в карцер. Артемий был немногословным, в шалостях или проказах не участвовал, отдавал свободное время учебе. Позже к нам присоединились отцы семейств Снежинских и Морозовых. Судя по их благоприятному расположению, переговоры прошли в позитивном ключе. Это вселяло надежду, что Алим с Семеном Павловичем придут к соглашению. Наконец, явился и сам глава рода в сопровождение брата, отчего домашние сразу стали серьезными, присмирели.

– Что это вы притихли? – Стужев обвел взглядом нашу компанию. – Все хорошо. Мы с Алимом Осиповичем обсудили ряд деловых вопросов, касающихся нашего сотрудничества. Как-никак, соседи, – намекнул на земли, конфискованные у младшего брата князя Демидова. – Также я от имени Артемия Петровича спросил у великого князя Леви разрешения ухаживать за его сестрой, Наами Неэман-Кушелевной, и получил на то его благословение.

– О! – посмотрела сначала на Алима, а потом на молодого княжича.

Прямо, так и благословение?

Для Артемия эта новость, похоже, также оказалась неожиданной. Он растерянно вытаращился на деда, затем развернулся ко мне.

– Почту за честь, – подхватил мою правую ладонь и приложился к ней губами.

– Это что же, Наами теперь невеста Тёмы? – ахнула Алина. – Как здорово! – захлопала в ладоши.

– Жених и невеста! Жених и невеста! – загалдела Аленка, поддерживая сестру. – А когда свадьба?

– Постойте! – резко выдернула я ладошку из рук парня. – Никакая я не невеста! Я согласия не давала!

– Ах, можно подумать… – Вероника закатила глаза, всем видом выражая, что спрашивать меня никто не собирался.

Братья Морозовы только ухмыльнулись, что даже не сомневались в этом.

– Наами, ты чего? Тебе не понравился наш братик? – наивно захлопала глазами младшая Снежинская. – А ты нам даже очень!

– Э… ну, я просто не собиралась так рано выходить замуж, – нашлась с ответом. – К тому же, разрешение ухаживать, еще не помолвка. Это предварительное согласие сторон, что они не будут возражать, если между нами что-то сложится. Я совсем не знаю Артемия Петровича, а он – меня, поэтому ни о какой свадьбе речи идти не может.