Составить мне компанию на этом нежданном аттракционе чудовище не пожелало — благо, его завидные размеры позволяли, раскорячившись во все стороны, упереться рогами, когтями и шипами хвоста в стены новоявленного «колодца». Чешуйчатая петля, стискивавшая мою ногу, при этом разошлась, и ничем более не удерживаемый, я кубарем покатился вниз.

Ничего хорошего мне обретенная свобода, впрочем, не сулила: после такого разгона встреча лбом или затылком со ступеньками трапа по убойности мало уступала бы таковой с рогами монстра, но все мои потуги свой полет хоть как-то затормозить оказались тщетны. Однако тут сбрендившая гравитация внезапно снова выкинула кульбит: от стремительно приближавшегося трапа «низ» вдруг сместился к бывшему потолку коридора. Падение с высоты пары дулов — тоже, конечно, удовольствие так себе, но все же не смертельно, тем более — на достаточно упругую обшивку…

Вот только монстр теперь тоже обрел под собой твердую опору и конечно же не преминул воспользоваться этим, чтобы снова ринуться на меня.

На все лады костеря про себя столь невовремя соскочившего с темы «укротителя» Шулея, его глючные морские звезды и до кучи — систему Кин, всех их породившую, я почти рефлекторно дернулся подняться, но обожженные после близкого знакомства с хвостом чудища ноги держать меня категорически отказались. Все, на что меня хватило — это, перебирая руками, поползти к трапу, из близкого и опасного снова сделавшемуся почти недостижимым…

Каким-то образом мне даже почти удалось выбраться из коридора — монстр добрался до меня уже возле ступеней. Правда, из-за причуд силы тяжести (интересно, а это тоже всего лишь глюк? Хотя нет, вот ни ордена не интересно!), в общем, из-за фокусов гравитации и вверх, и вниз межпалубный трап сейчас уходил отсюда под отрицательным углом — подняться по такому для меня даже со здоровыми ногами, вероятно, стало бы той еще задачей, ну а спуск свелся бы к банальному нырку в пустоту проема…

Последнее, однако, давало какой-никакой шанс если не на спасение, то хотя бы на крошечную отсрочку неизбежного, но все же вниз я прыгнул не сам — меня бесцеремонно скинуло туда подоспевшее-таки чудовище, попутно вспоров мне рогом бедро. Новой боли я, впрочем, уже почти не ощутил.

Что ж, оставалось лишь надеяться, что остальным членам экипажа в их видениях повезло больше, чем нам с бортмехаником.

«Прощайте, Аран!» — успел коротко бросить я ей в неодолимо навалившейся темноте — понимая, что никакого ответа уже не получу.

Однако нежданно тот все же последовал — как мне показалось, задержавшись лишь на миг. Но пришел он вовсе не от делившей со мной голову шестисолнечницы — извне, да еще и мурлыкающим голосом фелиды:

— М-ня, капитан, очнитесь! Все кончилось, м-ня!

Чего только не почудится при встрече с кинской морской звездой!

А что для меня все кончилось — так будто я этого и так не понимаю…

— Я будто бы вдруг оказалась на Гохаре! — возбужденно рассказывала нам Дик. — При этом, кажется, понимала, что нахожусь здесь, на борту, но как-то это одно другому совершенно не мешало! А там, в Королевстве, моего деда, типа, свергли, а меня схватили и заточили в тюремный подвал! Каменный мешок без окон и дверей, только узкий люк в потолке, высоко — не допрыгнуть и не вскарабкаться: стены гладкие! И темно, как у фелиды под хв… Ой, прости, Уняйя, это просто такая дурацкая поговорка! — поняв, что по неосторожности ляпнула, смешалась юнга.

— М-ня, почему же дурацкая? — благодушно улыбнулась ей с экрана кошкодевочка. — В некотором смысле там действительно очень темно, м-ня.

Уняйя несла вахту в рубке, мы же, все остальные, собрались в медотсеке зализывать нанесенные нам галлюцинациями отнюдь не призрачные раны. Ноги Дик от стоп до коленей были сплошь в мелких укусах и синюшных язвочках — как и кисти ее рук. На животе у Ксен, справа под ребрами, зиял глубокий разрез — как раз сейчас медицинский аппарат его аккуратно латал под чутким присмотром Брин. Сама пилот полуоглохла — по прогнозам, до конца слух у нее должен был восстановиться не ранее чем через пару суток, и сейчас в ушах девушки красовались затычки с лекарственной смесью. Что касается меня, то тут дело свелось к обожженным кислотой щиколоткам, раскуроченному правому бедру — перетянутому сейчас тугой временной повязкой — и легкому сотрясению мозга.

Видимых повреждений на «Еве» не имелось лишь у двоих: у Шулея, так до сих пор и пребывавшего в отключке, и у Уняйи.

Как я успел уяснить, фелиде-то мы и были обязаны тем, что в итоге относительно легко отделались: кошкодевочка все же сумела разобраться с управлением контейнерами и стабилизировать состояние заключенных в них морских звезд — десяти из двенадцати. С одиннадцатой — не успела: ящик развалился и тварь выбралась — в точности как та, первая, что и навела у нас на борту шороху. Но этой вовремя сориентировавшаяся Уняйя разгуляться уже не позволила, сразу разодрав когтями в клочья.

Первая же из беглянок сдохла своей смертью примерно через двести ударов сердца после прорыва на волю: чем-то атмосфера у нас на борту пришлась ей не по нраву. Но дел, зараза, натворить успела!

К слову, что касается времени, то субъективно мой забег наперегонки с монстром где-то столько и длился, а вот та же Дик, например, была твердо убеждена, что провела в своем воображаемом каменном мешке несколько долгих часов.

— …Так вот, темно было, — продолжила между тем свою историю юнга. — И холодная вода — по колено! А я, извините, без ничего… — слегка покраснев, она покосилась на меня, но продолжила. — То есть без всего. Голышом, в общем. И внизу, в воде, какие-то черви копошатся! Скользкие! Бррр! Сперва просто шныряли туда-сюда, а потом как давай кусаться! Я попробовала их топтать, так они от этого только пуще разъярились! Сунула руки, чтобы отгонять — так они и их искусали! — девочка продемонстрировала нам свои кисти, уже, впрочем, тщательно обработанные и покрытые толстым слоем терапевтического геля. — Я только потом вспомнила, когда уже все закончилось: во дворце ходили разговоры о полузатопленных тюремных подземельях, в которых якобы обитают такие твари. Они не просто кусают, а откладывают в ранку яичко! И еще впрыскивают яд! Через некоторое время человек оказывается парализован, но сразу не умирает, сначала просто падает. А в нем уже развиваются личинки! И жрут его изнутри! Вот! Правда, я думала, это все глупые байки…

— М-ня, может, и байки, — заметила с экрана фелида. — Главное, что ты в них веришь, м-ня!

— Так говорю же: я как раз и не верила! — упрямо мотнула короткой челкой Дик. — А там, в подвале — даже не помнила!

— Выходит, в глубине души верила, — предположила с операционной кушетки Ксен. — А судя по отчету диагноста, яд у тебя в крови и впрямь был!

— А яйца червей? — опасливо осведомилась юнга.

— Все лишнее аппаратура по-любому вычистила, — заверила ее суперкарго.

— Хорошо, если так, — еще раз подозрительно оглядела свои руки девочка. Затем посмотрела на меня, но тут же перевела взгляд на Ксен. — А тебе кто так ловко кишки пытался выпустить? — с неподдельным интересом спросила ее юнга.

— Не кишки, — покачала головой суперкарго. — Печень. Ко мне будто бы явилась та Ксен. Ну, наша с Брин оригинал. Я лежала в хрустальном гробу и не могла пошевелиться, а она раскладывала рядом на столе какие-то хирургические инструменты…

— Голая лежала? — перебила ее вопросом Дик.

— Не помню, — задумавшись на миг, ответила девушка. — Я себя со стороны не видела. Но, наверное, да — потому что затем, когда эта распахнула крышку и потянулась ко мне со скальпелем, раздевать ей меня не пришлось. Да и потом, когда наваждение ушло, одежда на мне была целехонька — так что я даже не сразу поняла, что ранена!

— А я вмиг сообразила! — с какой-то даже гордостью заявила юнга. — Ну, руки ясно — их видно, а ноги так саднило, просто жуть! Брючину задрала — а там такое!.. А форма на мне, кстати, тоже совершенно нетронутая осталась!