– Нам надо к отцу! – чувствуя, как от напряжения дрожит голос, крикнула Захару Платоновичу.

К моему облегчению, он не стал спорить и скупыми фразами отдал приказ забрать раненого и идти на прорыв. До родительских покоев тут рукой подать. Внутренняя архитектура помещений будто специально создавалась для удобства обороняющихся и изобиловала выступами, за которыми легко спрятаться. Единственное открытое место – проход над парадной лестницей. Перед тем, как решились его пересечь, позволили себе минутную передышку. Марьяна Никитична чуть ли не на ходу обрабатывала раны воинов и раздавала укрепляющие эликсиры. Мне нянька тоже поднесла к губам флакончик и проследила, чтобы я проглотила содержимое до дна. Зелье прибавит сил, высвобождая скрытые ресурсы организма, однако расплачиваться придется физической слабостью, а то и потерей сознания. Но это будет позже, а пока нужно преодолеть последние двадцать метров и ударить в тыл наседающему на главу рода противнику.

Едва я выскочила на открытое пространство, как в воздухе загрохотали выстрелы. Это в узких коридорах воины не применяли огнестрельное оружие из-за риска оглохнуть или попасть под рикошет, а тут мы оказались на виду. С ужасом поняла, что щит от выстрелов проседает в два раза быстрее, чем от магических ударов. Отряд хоть и не стоял на месте, и даже огрызался, стреляя в ответ, но каждое попадание истончало защиту. А впереди еще враги, которые услышали звуки боя и развернулись, чтобы дать отпор.

– Я – щит рода, – шептала сквозь пелену слез и дурноту, подкатывающую к горлу, – я – твердь, я… – пошатнулась, чувствуя, как покидают силы.

Меня подхватили, чтобы не упала, и толкнули вперед. Я врезалась в воина, что закрывал собой от убийц. Что-то чиркнуло по лбу, выбивая красные брызги. Какое-то время я таращилась на острие клинка и не понимала, откуда он взялся в спине Михея. Но потом сталь с чавкающим звуком исчезла, а из раны хлынула кровь. Мужчина рухнул навзничь, сбивая меня с ног и накрывая тяжелым телом. При падении я приложилась головой об каменный постамент и уже не услышала, как взревели от ярости воины. Не почувствовала, как меня подхватили на руки и вынесли из-под обстрела. Не увидела, как вмиг поседел отец, которому передали мое бездыханное тело. Очнулась в святилище от звуков боя и отчаянного плача Данияра. Здесь уже пролилась кровь и нашли погибель десяток младших родичей. Возле источника собралась горстка выживших. Из женщин только няня и мама Света. Еще двое старших сыновей двоюродных братьев отца и Савелий Андреевич, наш дворецкий. Последний едва держался, умирая от полученных ран и со свистом глотая воздух.

Мама пыталась успокоить Данияра, который не понимал, что происходит, и хотел вернуться в кроватку. За мной присматривала Марьяна Никитична, которая тихонько всхлипнула, когда я пришла в себя. Она прижимала меня к себе одной рукой, а вторая неподвижно висела на перевязи. Последним рубежом обороны стоял глава рода и чудом еще державшийся на ногах Захар Платонович. Судя по истончающемуся щиту, надолго их не хватит. Воинов в графитовой экипировке, прячущих лица за масками с прорезями для глаз и рта, в святилище набилось десятка два. Но они держались позади мага, который, как заведенный, наносил удары по фиолетовому щиту. С холодящим спину ужасом ожидала того момента, когда наступит неминуемый конец. В том, что никого не пощадят, я не сомневалась. Никому не нужны свидетели кровавой расправы над дворянским родом.

Наверное, тому, кто устроил резню, надоело ждать. Воины у входа расступились, пропуская вперед фигуру в черном. Бархатная маска скрывала лицо и даже родовой знак на виске, но я все равно узнала убийцу. Впрочем, как и Константин Даниилович, силы которого иссякли, и он не упал лишь потому, что опирался на меч.

– За что? – вырвалось у главы надрывным хрипом. – Мы ведь не враги тебе!

Старик снял маску, понимая, что инкогнито раскрыто. Он сделал знак подручному, указав на брата. Тот забрал Данияра, грубо вырвав ребенка у матери, и передал хозяину. Я удивилась, когда малыш вдруг успокоился на руках у чужого человека. Убийца ухмыльнулся, подцепив мизинцем кулон с красным камнем, болтающийся на груди Данияра.

– А я все гадал, как удалось усмирить стихию, – цокнул он языком. – Надо же, родовой амулет Старцевых! Оказывается, вот куда он пропал на две сотни лет.

– Отец! – взмолилась мама и бухнулась на колени перед стариком. – Пощади хотя бы детей. Ниночка ведь твоя внучка, она…

– Гнилое семя! – скривился дедуля, – которое следует вырвать с корнем, чтобы не проросло. Заканчивайте здесь! – отдал он приказ цепным псам и тут же засюсюкал с малышом, – а у нас впереди еще столько дел. Первая инициация будущего наследника, хлопоты по случаю праздника, гости, подарки.

Развернувшись, старик направился к выходу, а к нам метнулись серые тени, неся с собой неумолимую смерть. Папа и Захар синхронно отступили, прикрывая меня и маму, но силы слишком неравные. Будто в страшном сне вижу, как падают тела, исколотые мечами, и гибнут люди, к которым прикипела душой. Из груди рвется истошный крик. Не помня себя, бросаюсь на убийц с детским оружием, которое их только смешит. С размаху напарываюсь на клинок, и плечо обжигает острой болью. Затем неведомая сила отрывает от пола и кидает в источник. Воздух рассекает свист стали. Я крепко зажмуриваюсь в ожидании новой порции боли и отчаянно желаю оказаться как можно дальше отсюда.

Падение вышибло воздух из легких, который вырвался из горла вместе со сдавленным стоном. Рана на плече горела и причиняла невыносимые страдания. Но они меркли на фоне адского пламени, что пожирало сердце, вырубцовывая на нем имена дорогих людей. Новая семья, самые лучшие в мире мама и папа – единственное, что мирило с другой потерей. В прежней жизни остались муж и двое ребятишек. Дня не прошло, чтобы я не вспоминала о них. А теперь, что меня ждет? Еще одна смерть? Или жалкое существование под крылом убийцы? Не хочу! Почему они медлят? Почему не избавят от мучений? Ведь князь Шумский отдал ясный приказ разделаться с нами побыстрее.

Время шло, отмеряя секунды барабанной дробью в висках, а долгожданного облегчения не наступало. Более того, я вдруг осознала, что лежу на подстилке из прелых листьев и мха, а в бок упираются колючие ветки. Вдобавок, закоченела от холода. Или это озноб колотит, ведь в конце лета ночи еще теплые? С трудом разлепила глаза и ничего не увидела в темноте.

Нет, я точно не в подземелье, где расположено святилище! В работу включилось обоняние, которое безошибочно угадало пряные ароматы леса и приторно-сладкий, отдающий металлическим привкусом, запах крови. Царящую вокруг тишину разбавляло еле различимое стрекотание сверчков. Воздух звенел будто натянутая струна, и каждый шорох, шелест крыльев или вой ночных охотников рождал неосознанное чувство тревоги. Как я сюда попала? Чуть приподнялась и тут же рухнула, не в силах сдержать брызнувшие из глаз слезы. Малейшее движение требовало титанических усилий. Это последствия отката после магического зелья давали о себе знать. Прибавить к этому само ранение, возможное заражение крови, и картина вырисовывалась печальная. Может, оно и к лучшему? Что я за щит такой, если не уберегла самых дорогих людей? Слабая, никчемная и никому не нужная. Я подтянула колени к подбородку и тихонечко заскулила.

Осторожные шаги, под которыми поскрипывала листва и сухие веточки, я расслышала слишком поздно. Затихла, гадая, кто это пожаловал, человек или хищник? В обоих случаях ничем хорошим ночная встреча не обернется. Вопрос только в том, кто из них подарит легкую смерть. Дед Агнияр приказал от меня избавиться, считая пустышкой, как и мать. Но мое исчезновение доказало, что способности все-таки есть. Они и были, только никто в здравом уме не афиширует этого перед посторонними. Это наша с отцом тайна, которую мы скрывали даже от мамы. И это та причина, по которой меня станут искать.

– Кто здесь? – мужской голос похоронил последнюю надежду на скорое избавление от мучений. Я сжалась, проклиная слабость и горькую судьбу, что накликала на мою долю еще испытаний. – Эй, малец, ты живой? – меня резко развернули, схватив за пострадавшее плечо.