– Меня искали, наверное, – я понурилась. – И Игната тоже, – добавила уже в пустоту, потому что Иван окатил таким взглядом, будто убить хотел, а затем сорвался с места и скрылся в доме.

Не решилась сразу идти за ним, чтобы не нагнетать обстановку. Я понимала парня, как никто другой. Сама в одночасье потеряла семью. Однако глупо винить в смерти близкого человека ребенка. Что-то, видимо, у Ивана не в порядке с головой. Может, гормоны играют? Возраст-то подходящий для неразумных поступков.

– Боярышня, может, сами энту ведьму разыщем? – Егорка шмыгнул носом и почесал затылок. – Людев поспрошаем, авось подскажут. Совсем Ванька у барина дурачком с горя сделался. Ну его, пусть и дальше как сыч в доме сидит. А то ж ить всю кровь по дороге попьет свой кислой рожей.

– Нельзя так, – я покачала головой. – Игнат об ученике первым делом спросит, как очнется. Что скажем? И нам какой-никакой проводник нужен, который эти места знает. Да и не по-человечески это бросать в трудную минуту того, кто нуждается в помощи. Ты пока лошадку напои-накорми, фляги водой наполни. До рассвета лучше покинуть город.

Парня нашла в спальне. Он лежал поперек кровати на боку, крепко прижимая к себе белую пуховую шаль, и не шевелился. На прикроватном столике тускло чадили свечные огарки. Заглядывающая в окошко серебристая луна, отбрасывала на пол причудливые тени. На подоконнике в маленькой вазочке стояли свежие полевые цветы, распространяя неуловимый пряный аромат. На круглом столике, покрытом ажурной скатертью, лежала раскрытая книга, у кресла в корзинке небрежно брошены пяльцы с незаконченной вышивкой.

Я подошла и присела на кровать, положила Ивану на плечо руку, которую он скинул нервным движением. Ершистый какой! И ранимый.

– Мне очень жаль, что ее больше нет, правда. Но Игнату нужна помощь, время уходит. Нельзя здесь оставаться. Возьми что-нибудь на память и… мы подождем во дворе, чтобы ты попрощался, – вздохнув, я вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Иван вышел через полчаса, одетый в дорожную одежду и с вещевым мешком, из которого торчали рукояти мечей. Молча распахнул ворота, куда Егорка направил лошадку, а после прикрыл их за нами и забрался к пацаненку на козлы. Небо уже посветлело, знаменуя новый день, когда мы промчались по пустынным улочкам через весь Глушин и свернули на накатанную колею, петляющую по полям и теряющуюся в густой зелени леса.

Вековые ели, устремленные к небу будто мачты кораблей, поросшие мхом стволы, коряги и вывороченные с корнем сгнившие деревца рисовали унылый пейзаж. Дорога петляла, огибая болотистые островки, заросшие густой ряской. Над нами кружили полчища комаров, а тишину разбавлял нестройный хор лягушек и пронзительные крики невидимых глазу птиц. Казалось, солнце в глубь леса не пробивается никогда, запутываясь в разлапистых кронах сосен и лиственниц. Оттого внизу постоянно царил полумрак, властвовала сырость и кишмя кишели ползуче-кусачие гады. Иван загодя достал из заплечного мешка вонючую мазь и велел намазать открытые участки тела. Если поначалу неприятный запах доставлял неудобства, то вскоре мы перестали обращать на него внимание и по достоинству оценили отпугивающие свойства походного средства. Алчущие крови насекомые роились вокруг черными тучами, но ни одна тварь не приблизилась и не впилась в кожу.

Ближе к Черной топи окружающий пейзаж стал еще более зловещим. Уже не слышались трели птиц, воздух загустел, отдавая сыростью и приторно-сладкими ароматами. То тут, то там из земли торчали выбеленные кости животных, чаще попадались облепленные паутиной заросли. Ну, точно антураж для фильма ужасов. Того и гляди из чащи выскочит болотная тварь, которая сожрет тебя и косточек не оставит.

Неужели кто-то согласился бы жить в таком мрачном месте? Волей-неволей начинаешь оглядываться по сторонам и жаться поближе к спутникам так, будто специально кто-то нагонял страху. Даже ворон, и тот притих, устроившись у меня под боком.

– Жутко здесь, – я поежилась. – Далеко еще?

Как нарочно в этот момент из чащи раздался леденящий душу вой. Непроизвольно создала вокруг себя и брата щит, который затем растянула на мальчишек и взбрыкнувшую лошаденку.

– Немного осталось, – обернулся бледный как полотно парень. – Где-то тут должно быть разбитое молнией дерево. Смотри по сторонам. Если увидишь первой, скажи.

Я кивнула в ответ и завертела головой. Время близилось к обеду, однако в эту часть леса солнечные лучи вообще не доходили.  Вокруг царили вечные сумерки, в которых притаилась тьма, готовая выпустить на охоту ненасытных чудовищ. Казалось, это не деревья поскрипывают в вышине, а трещат кости в пасти огромного монстра.

– Это оно? – прошептала я севшим голосом, увидев чуть в стороне от дороги разломленный у основания ствол гигантской сосны.

Голые ветви почернели от времени, иголки давно осыпались, а в радиусе пяти метров не выросло ни травинки. Особенно «радовали» черепа животных, насаженные на острые сучья, и пестрые ленточки, колыхающиеся на ветру.

– Оно, – подтвердил Иван и свернул на заросшую травой тропку.

Лошадь остановилась у зримой границы мертвой земли и ни в какую не желала идти дальше. Я ее понимала, у самой поджилки тряслись, а в душе крепло желание сбежать отсюда. Это темная магия пропитала здесь каждую пядь и угнетающе действовала на все живое.

– И что дальше? – шепотом спросила у Ивана.

– Нужно оставить для ведьмы знак и подношение. Какую-нибудь личную вещь, сойдет даже лоскут одежды, ну и монетку на откуп.

– Откуда ты это знаешь?

– В наших краях черной ведьмой детей пугают, рассказывая, как в уплату она забирает человеческие души, – зловещим голосом произнес ученик. – Ты готова расстаться с самым ценным, что у тебя есть?

– Готова! – ответила с вызовом, вытаскивая из косички шнурочек, которым перевязывала волосы. – У меня никого не осталось кроме Игната, и я пойду на все, чтобы его спасти.

Не дожидаясь ответной реакции, спрыгнула с телеги и решительно направилась к дереву. Концентрация тьмы вокруг него казалась запредельной. Меня будто голой бросили в заросли крапивы, отчего все тело жглось и горело, так неприятно было находиться в этом месте. Но я стиснула зубы и упрямо преодолела эти несколько метров. Повязала шнурок на ближайший сук и, выудив из кошелечка золотой, бросила его в черный разлом ствола. Монетка блеснула и исчезла в его недрах, даже не звякнув.

– Мне нужна помощь, ведьма! И я готова заплатить твою цену, – сказала для верности и присела на выпирающий из земли толстый корень.

Ожидание надолго не затянулось. Не прошло и получаса, как рассыпавшиеся по плечам волосы взметнуло порывом ветра. Мотнула головой и постаралась собрать непослушные пряди, как вдруг наткнулась взглядом на темную фигуру в длинном плаще. Еще секунду назад рядом никого не было, и вот уже передо мной стоит ведьма. Женщина откинула капюшон, давая рассмотреть ее получше. Темноволосая, с хищными чертами и обескровленными губами. Такую встретишь и пройдешь мимо, не обратив внимания, если она того не захочет. Вот только не стоит смотреть ведьме в глаза, потому как в них плещется живая тьма, и с каждым мгновением она затягивает неосторожную жертву в свои сети.

– Так это ты искала встречи со мной? – грудным голосом спросила женщина и развернулась в сторону моих спутников. – Твой родич погибает от темного приворота, – с ходу определила она, – почему же сама не спасешь? Для этого всего лишь нужно принять покровительство тьмы. С твоими талантами ты достигнешь небывалых высот.

– Чтобы спасти Игната, нужен темный алтарь, поэтому я пришла к тебе.

– Алтарь! – ведьма расхохоталась. – Ни один темник не допустит к алтарю посторонних, разве что в качестве жертвы. Но ты ведь не за этим здесь? Я сама сниму приворот, но взамен ты отдашь мне ворона.

– Но это невозможно!

– Я назвала цену, – хмыкнула ведьма, – думай. Ты щедро оплатила мое время, так что у тебя есть целых пять минут.