Жаль, что мгновения счастья не длятся вечность. Обессиленная, я доверчиво прильнула к широкой груди Григория, покрытой порослью мягких волос. Теплый, родной, домашний, мой! – задремала с улыбкой на губах, крепко обнимая мужчину руками и ногами. – Никому не отдам.

Пробудилась я резко, внезапно почуяв, что осталась одна в нашей постели. Чуткий слух уловил, как скрипнула дверь, а снаружи послышались осторожные удаляющиеся шаги. Подскочив с лежанки, я бросилась следом, выбежала на улицу, но волк уже растворился в лесу, перекинувшись в черного зверя.

Ушел? Думал, что я сплю? Одну оставил? Бросил? – накинулись нехорошие мысли, но я их отбросила прочь. Мой Гриша не из тех, кто сбегает как трус.

Я вернулась в убежище, подобрала с пола рубашку, сохранившую на себе запах мужчины, и накинула на обнаженное тело. Самое время подумать, собраться с мыслями и решить, как быть дальше.

Матрена уже давно должна была вернуться! Ага, и застукать нас в пикантный момент. Но мы с Гришей заранее узнали бы о ее возвращении. После оборота я стала острее чувствовать запахи, слух усилился, зрение. Например, я отчетливо слышала, как бегали мышки под полом, а за перегородкой сладко спали и сопели волчата. За стенами сруба шумел ветвями лес, гомонили птицы и жили привычной жизнью лесные обитатели. Я изменилась и ничуть не жалела об этом. Пусть мне не досталась магия, которой владела Агнияра Шумская, но взамен я получила силу и ловкость хищного зверя, его способности чуять запахи, слышать в разы лучше человека, усиленную регенерацию. Но главное, я обрела пару, любимого и желанного мужчину, с которым хотела бы разделить все оставшиеся годы.

Единственное, чего опасалась, как воспримут нас родичи Агнияры. Кстати, я больше не слышала ее, не ощущала чужого присутствия. С тех самых пор, как Гриша откликнулся на зов и вытащил из глубин подсознания. Он не рассказал, как ему это удалось. Хотя, у нас и поговорить толком не получилось. В зверином обличье мысли текли иначе, человеческие проблемы отодвигались на второй план, а желания подчинялись инстинктам. Может, волчья кровь выжгла из тела темную заразу? Хорошо, если так.

Тревога за Матрену, которая не вернулась утром, усиливалась с каждой минутой. Будь Григорий рядом, возможно, ему удалось убедить меня не возвращаться в Роднино прежде, чем научусь контролировать оборот. Но меня похитили, когда на фабрике случился пожар. Я места себе не находила, мучаясь от неизвестности.

Проверив волчат, которые игрались на лежанке из соломы и теплого мехового плаща, я оставила Грише послание, нацарапав пару слов на стене, и отправилась в деревню. Со стороны человеческого жилья тянуло дымом и запахами пищи, так что я без труда нашла нужное направление и бежала всю дорогу.

Одежда, в которой меня похитили, пришла в негодность. Ее порезали и использовали на тряпки. Появляться перед жителями в мужской рубашке на голое тело не следовало, поэтому я сразу направилась к флигелю. Заходила со стороны парка, где легко спрятаться среди деревьев. Однако возле дома заметила копытовское ландо и посторонних людей, охраняющих вход.

Это что еще за новости?

Я обошла здание с другой стороны, осторожно заглядывая в окна. Внутри виднелись следы борьбы, царил беспорядок, на кухне хозяйничала посторонняя кухарка.

Верх наглости! Матрена такого не допустила бы. Если они ее хоть пальцем тронули! – из горла вырвался угрожающий рык. Я обратила внимание, что вместо ногтей на руках появились когти. – Так, надо срочно успокоиться.

Завидев открытое окно на втором этаже, я вскарабкалась по стене, помогая себе когтями. В гостевую спальню запрыгнула неслышно, мягко переступая босыми ногами по полу, и осмотрелась. Здесь явно кто-то ночевал. Я прислушалась, вычисляя, сколько человек в доме. Каменные стены глушили звуки, но не настолько, чтобы я не определила, что моя комната занята.

На-адо же! Кто же это такой наглый? Хозяйничает, как у себя дома? – Выглянув в коридор, я убедилась, что там никого нет, и приблизилась к спальне.

Во время недавнего переезда Матрена проследила, чтобы везде в доме смазали петли. Так что я неслышно приоткрыла створку и скользнула внутрь.

Все же, Копытовы! Вот, твари подлые! – вскипела, увидев, что на кровати разлеглась Жанетта Борисовна.

Гардеробную они с дочкой переворошили сверху донизу. Я только зубами заскрипела, обозрев бардак, что там царил. Хорошо, хоть драгоценности у господина Гольдмана остались. Если бы эти мерзавки их прикарманили, на месте бы растерзала. А тряпки было не жаль, бесил сам факт столь наглого поведения.

Тревожить сладкий послеобеденный сон баронессы я не стала, пока не выяснила, куда подевались мои люди. Тихонько прикрыв дверь, двинулась к комнате Матрены. Судя по оставшемуся внутри запаху, здесь побывала сестра барона Мари. Из вещей кормилицы здесь ничего не осталось, зато появилось много других, которым тут не место. Следующей проверила спальню Павки. Тоже пусто.

Значит, порядки новые решили установить? – подобрав в углу куклу, в которую играла Дуняша, я заскрипела зубами.

Дальнейший путь лежал на первый этаж. Я заглянула в хозяйственную комнату, где в куче постиранного белья откопала свою одежду. Чужаки сюда еще не добрались. Переоделась, чтобы не вызывать лишних вопросов внешним видом. После заглянула в закуток, где обитал Матвей. Судя по остаточному запаху, парень здесь пару дней не появлялся.

На кухне хлопотала незнакомая женщина, из прислуги. Я пару минут понаблюдала за ее работой, а после подкралась и схватила, зажав рот рукой, чтобы не кричала. Затащила к Матвею в комнатку.

– Отвечай, куда подевались прежние жильцы? – прорычала, сверкнув глазами. – И только попробуй, закричи, – добавила угрожающим тоном.

Видно, меня тут уже похоронили, раз у служанки чуть сердечный удар не случился. Она побледнела, вытаращилась, испуганно вращая зенками, как будто увидела призрак.

– У-ушли они. С-сами, – заикаясь пролепетала она. – С-служанка в-ваша с девочкой. Ма-мальчишка тут остался, его в подвале держали. По-потом с-с-старуха объявилась. К-крик подняла. Ее т-тоже в подвал посадили. А н-ночью они с-сбежать пытались. Еф-фима оглушили. Но он успел сигнал подать. Парень убег, а с-старуху…

– Что с ней? – Я ощутила, как кровь закипела в жилах, а кости опасно затрещали, отдаваясь ломотой и болью.

– Аркадий С-степанович п-плетью ударил несколько раз. Ее с-староста п-после в д-деревню забрал.

Этого я уже не выдержала, зажала служанке сонную артерию, прислушиваясь к тому, чтобы женщина уснула. Затем связала и оставила ее в комнате, а сама ринулась к выходу. Охранники не ожидали, что я появлюсь на пороге и не со стороны леса. Обоим прилетело в лоб скалкой, которой предусмотрительно вооружилась на кухне.

Кучер, прикорнувший на земле, прислонившись спиной к колесу экипажа, как увидал меня, молиться начал и святыми знаками себя осенять.

– Что, не ожидал, тварь? Думал, оставили меня в волчьей яме подыхать, и дело с концом? Ну уж нет! Ты за все ответишь перед судом княжеским, – презрительно плюнула на ничтожество, бросившееся в пыли ползать и прощения вымаливать.

Лошади, учуяв волчицу, взвились на дыбы, забили копытами, сорвались с места и понесли. Эх, забыла, что животные боятся хищников. Теперь пешком добираться придется.

– Пошел прочь! – оттолкнула ногой конюха, норовившего ухватить за подол. – Не думай, что сумеешь убежать от наказания. Теперь я тебя везде найду, – бросила ему через плечо, а сама устремилась к деревне.

Спешила из последних сил, и не зря. Там тоже творился беспредел. Мужики с кнутами и палками выселяли крестьян из домов. Из дворов доносился детский плач, женщины голосили, ревела скотина, которую выгоняли на улицу из загонов. Из окон летела посуда, личные вещи.

– А ну, стой! – схватила за руку здоровенного лба, замахнувшегося, чтобы ударить мастерицу, недавно переехавшую из города. Она вцепилась в козу, которую амбал тащил со двора.