Отшвырнув мобильник в сторону, взял в руки учебник физики, который лежал на самом верху стопки, и попытался повторить формулы, изученные в этом году. Но вместо них в моём мозгу возникали совсем другие мысли, из которых сформировалось стойкое желание как можно быстрее лететь в посёлок, чтобы увидеть нежное лицо и милую улыбку, утонуть в озёрах васильковых глаз и не думать больше ни о чём.

Решение появилось мгновенно. Побросав в рюкзак учебники и, заперев дом, со скоростью ветра я помчался в школу.

Мучительно долго и однообразно тянулись недели. В школе было по-прежнему скучно. Мерзкая погода отнимала последние силы. Александр Малинин на занятиях не появлялся, и меня всё время мучил вопрос, что с ним на этот раз могло произойти. Несколько раз я даже пыталась позвонить ему на мобильный, чтобы выяснить, почему он прогуливает, но каждый раз его телефон оставался недоступным для звонка.

Я скучала по Алексу, мне недоставало его присутствия, общения с ним. Разум мне твердил, что я сама хотела избавиться от него, поэтому надо было радоваться подвернувшейся возможности, но сердце не слушало доводов разума. В первые дни его отсутствия в школе не появилась и наша неразлучная четвёрка, поэтому я очень волновалась, не зная, куда это все вместе они могли запропаститься. Но через несколько дней Антон и вся его команда явились в школу, и, что меня немало удивило, все они были очень тихими, словно натворили что-то, за что боялись ответить. Тогда я стала серьёзно подозревать, что между отсутствием Алекса и поведением мутной четвёрки есть какая — то связь. Ведь что могло им помешать снова избить его без свидетелей? Но спрашивать у них я не стала — всё равно соврали бы, да ещё и нахамили в придачу.

Прошла неделя, началась новая, а Алекс снова не пришёл. Заканчивался уже второй урок, но я всё не могла сосредоточиться на занятиях. Мысли путались и терялись. Учителя удивлялись моей рассеянности, постоянно делая замечания. Но мозг просто не хотел впитывать новые знания, потому что все мысли были заняты только одним. Иногда на меня сыпались насмешки одноклассников по поводу моих умственных способностей, но я предпочитала их не замечать. Вот и сегодня сочинение по произведению Достоевского «Преступление и наказание» я написала очень плохо. Ничего путного в голову не приходило, и, сдав почти пустую тетрадь, расстроенная вышла из кабинета одной из последних.

За спинами одноклассников не сразу заметила его, в непринуждённой позе сидящего в коридоре на подоконнике напротив кабинета литературы. Глядя на каждого одноклассника, выходящего из кабинета, Александр оставался совершенно спокойным и невозмутимым, но когда его взор остановился на мне, лицо просияло тёплой улыбкой.

Я же, увидав его, просто обалдела. Каждый раз удивляясь происходящим с ним изменениям, сегодня была просто поражена его видом, потому что выглядел он сногсшибательно. Его чёрные, словно вороново оперенье, волосы отливали на внезапно выглянувшем из-за туч солнце ярким блеском, но тёмно-серые глаза светились печалью на фоне бледной кожи лица. Сам он казался старше, а когда поднялся при моём приближении, увидела, что он стал намного выше и шире в плечах, чем прежде.

Я была просто заворожена им и, глядя в прекрасные глаза, потеряла дар речи и забыла, как дышать. Даже не пытаясь противостоять тому притяжению, которое он на меня оказывал, подошла ближе, и Алекс первый поздоровался со мной. Кивнув в ответ, я всё же сумела вдохнуть и с трудом выговорила первое, что пришло в голову:

— Где ты пропадал?

— В лесу. Где же мне ещё быть? — откликнулся он с грустной улыбкой.

— Что-то случилось? С тобой всё хорошо?

Алекс выглядел нереальным красавцем, но мне показалось, что с ним произошло нечто плохое. Солнечные лучики исчезли из прекрасных серых глаз. Он улыбался, но заметно было, что эта улыбка, которая раньше почти никогда не сходила с его губ, теперь вымучена, словно давалась ему с трудом — его явно что-то тяготило.

— Нет. Всё хорошо.

Прозвенел звонок на третий урок.

— Пойдёшь на урок? — спросила я.

— Конечно!

Вместе мы вошли в кабинет истории. Проходя между партами, я отметила, что девчонки нашего класса, затаив дыхание, во все глаза восхищённо смотрели на Алекса, а некоторые парни провожали косыми взглядами. Он же спокойно прошёл к своему месту, слегка улыбаясь, довольный тем впечатлением, которое на всех оказал.

Как только мы сели за парту, в класс вошла учительница истории. По её поведению было заметно, что она не в духе. Вообще, она всегда отличалась ужасным характером, и за то время, пока она преподавала нам историю, все мы успели хорошо её изучить и приспособиться к её нраву. И сейчас, услышав ледяные нотки в голосе Светланы Васильевны, все спрятали свои глаза, понимая, что кому — то точно сегодня достанется, только Алекс глядел прямо на историчку с хмурым выражением лица.

Учительница села, открыла журнал и, что-то там написав, подняла глаза на класс. Увидев Александра, она разгневанно набросилась на него:

— А, Малинин! Вы, наконец-то, явились на урок! Будьте добры, объясните нам причину своих прогулов.

Поднявшись со стула, не отрывая от учительницы невозмутимого и слегка снисходительного взгляда, Алекс улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, но промолчал.

— Мы ждём! — завопила историчка своим писклявым голоском, скорее всего на неё не действовали чары его красоты. — Не отнимайте у нас время!

— Какое вам дело до моих прогулов? Вы же не наш классный руководитель, — медленно и чётко произнёс Алекс. Улыбка исчезла с его лица, а сузившиеся глаза метали чёрные молнии.

— Нет, вы только посмотрите! Он мне будет ещё и грубить! — заорала учительница, ещё более взбесившись от такой самоуверенности. — Я требую объяснений, немедленно!

— Я никому и ничего объяснять не собираюсь! — сказал Алекс твёрдо, глядя на историчку сверху вниз, и в его голосе послышались металлические нотки.

— Ах, вот, значит, как! Тогда потрудитесь ответить домашнее задание.

— Вы же прекрасно понимаете, что я не готов, — уже более гневно проговорил Александр. Но женщина не унималась. Её понесло:

— Вы ещё и не готовы! Тогда зачем вы вообще явились на урок? Не знаете? Ставлю вам два, Малинин. И потрудитесь в следующий раз выучить мой предмет.

Всё это время за Алексом наблюдал весь класс. Все прекрасно видели, что он разозлился. Его лицо было бледным, глаза метали молнии, на скулах играли желваки, а тело била крупная дрожь. Обратив внимание на его руки, которыми он вцепился в крышку парты, увидела, что от напряжения у него побелели костяшки пальцев, и догадалась, что он боролся с гневом, но мог сорваться в любую секунду и натворить бед. Испугавшись, внезапным порывом положила свою ладонь поверх его руки и произнесла только:

— Саш! — И вдруг почувствовала что — то вроде удара током, словно мощный электрический разряд прошёл через моё тело. Испуганно отдёрнула руку, глядя на Алекса широко открытыми глазами. Он же повернул голову и ошеломлённо уставился на меня. В этот момент учительница продолжала что-то злобно вопить, но её слова расплывались в моей голове, не достигая понимания.

Я не могла оторвать своего взгляда от лица Александра. Показалось, что время задержало свой ход, как бы растянулось, словно при замедленном режиме кино. Не замечая ничего вокруг, ни злобной учительницы, ни любопытных одноклассников, все как один повернувших свои головы в нашу сторону, я не слышала гневных слов. Всё моё внимание было приковано к бледному лицу Алекса, глаза которого казались совсем чёрными, а по выражению лица было ясно, что он абсолютно поражён.

Внезапно время вернулось в своё русло. Я снова различила слова исторички, которая визжала, брызжа слюной:

— Малинин, немедленно покиньте кабинет истории!

С превеликим трудом, будто его приковали, Алекс оторвал от меня свой взгляд и, взглянув на учительницу, спокойно сказал: