– Как же без прибыли-то? – ахнула я. – А зарплату рабочим платить на что? А продукты в зиму заготавливать? Сырье закупать, в конце концов? Да что я вам рассказываю, будто сами не знаете! Прибыль нужна! Давай думать, как ее извлекать. Может, фабрика выручит?

– А что фабрика? Направим готовый сахарный продукт на изготовление конфет. Карамельная линия в порядке, хоть сейчас загружай сырьем и запускай в производство. Однако у нас проблема с упаковкой. Прежние хозяева заказывали партии жестяных коробок напрямую у производителей, сразу с чеканным рисунком и гербом Ольбранских. Но коробки давно закончились, а новым заказом никто заранее не озаботился, как вы понимаете.

– И какой выход следует из этой ситуации? – Я почему-то сразу представила круглую конфету на палочке, каких полно продавалось в каждом магазинчике в моем земном прошлом. – Может, не будем использовать жестяные коробки, а завернем в бумагу? – Разумеется, название следовало дать свое – русское, и в то же время емкое и звучное. – А еще можно деревянных шкатулочек наделать. В зиму чем крестьяне занимаются, когда земля укрыта снегом? Рукоделием и ремеслом. Вот пусть сидят, коробочки мастерят. Ребятишек можно к этому делу пристроить. Кто с деревом работать обучен, а кто разрисовать сумеет, или же сшить из лоскутков. А чем сама карамель не материал?

Идей я подкинула мастеру множество, не зря ведь в прошлом на кондитера обучалась. Да и работа на фабрике давала о себе знать. Я еще и рецептуру собственную разработаю, какой в этом мире нет. О наших леденцах все ребятишки будут грезить, а то, может, и взрослые вниманием не обойдут.

Бумага тоже денег стоила, но по затратам выходила намного дешевле. И с этим мастер не мог не согласиться.

В разговорах я и не заметила, как пролетела дорога. Прибыли мы к полудню и сразу направились на постоялый двор, где бы разместили всех. Заведение было средней руки, больше для купцов и простого народа. Но я предпочла остановиться вместе со своими людьми, у нас и так жесткий режим экономии включен. Просто об этом только я пока знаю. Комнату мне выделили самую большую. Мы там вместе с Павкой поселились, а Матвей к мастеру прибился в общей комнате на шесть человек.

Списки инструментов и других хозяйственных вещей, что составил Харитон, я бегло просмотрела. Выдала старосте деньги под расписку и отправила его затовариваться. Заодно наказала, чтобы с племянником связался. Вечером с ним побеседую. А мой путь с господином Шехниным лежал в юридическую контору Кальмана. Все нововведения, связанные с заводом и фабрикой, требовали тщательного согласования с грамотным юристом. Да и то, как я планировала разрешить финансовый вопрос, подразумевало участие доверенного человека.

Столичная контора Кальмана оставила после себя приятные впечатления. Но и в провинции юридический дом держал марку. Нас с господином Шехниным, который вызвался меня сопровождать, встретил худощавый мужчина с черной бородкой и смешным картавым говором.

– Ягослава Езизаговна Ольбганская? – уточнил он для порядка. – Гад знакомству. Позвольте представиться, Лев Соломонович Гольдман, к вашим услугам. Что вас привело ко мне?

– Лев Соломонович, и я рада нашему знакомству! А привело меня сразу несколько дел. Об одном вам должен был сообщить Данияр Константинович, другие же касаются моих предприятий и связанных с ними финансовых вопросов.

– Пгоходите в мой кабинет. Я прикажу подать чаю, – пригласил к себе управляющий.

Начали мы с заводских нужд, суть которых сводилась к недостатку финансов. Гонорара, который выплатил профессор Мечников за участие в эксперименте, не хватало, чтобы покрыть расходы. Поэтому я достала шкатулочку, что привезла с собой, и выложила на стол украшения, доставшиеся от Агнияры Шумской.

– Я бы хотела продать драгоценности. Вы можете с этим помочь?

– Но позвольте! – изумился Гольдман. – Это же годовые укгашения князей Шумских. Такие вещи не пгодают, а пегедают из поколения в поколение. Неужели вы не гассматгивали дгугие вагианты?

– Какие? Взять ссуду, кредиты? Их ведь нужно потом отдавать. Я же не прошу продать все. Может, несколько вещиц, стоимость которых окупит наши потребности.

– Мне потгебуется вгемя, чтобы сделать оценку и навести спгавки, – управляющий вздохнул. – Вы можете оставить дгагоценности у меня? Газумеется, я составлю опись и выдам гасписку. И еще, обязан пгедупгедить, что доложу о вашем намегении Его светлости.

– Как вам будет угодно! – Я пожала плечами.

Если я правильно оценивала ситуацию, мне достались украшения, которыми Агнияра часто пользовалась и хранила в комнате. По-настоящему ценные вещи лежали в родовой сокровищнице, доступа к которой никто чужачке из другого мира не предоставит. Княжне положено носить золото, бриллианты, а уж княгине – подавно, вот и оставили мне то, что не жалко. Ну а меня волновали более насущные вопросы, чем дорогие побрякушки, которые в деревне и надеть-то некуда.

– Лев Соломонович, посоветуйте, куда обратиться, чтобы прислали мага. Дороги подправить, защитные и бытовые заклинания обновить. И еще зверье дикое отогнать. Волки в этом году осмелели, я лично в деревне их видела.

– На услуги магов высокий сезонный спгос. Всякому хозяину хочется добго сохганить. – Управляющий задумался. – Но я вам вот, что посоветую. Поезжайте в полицейское упгавление к капитану Когомыслову Виктогу Андгеевичу. Впгочем, вместе поедем, мне как газ по одному делу нужно.

Шехнина я отправила по мастерским, чтобы договорился о покупке запчастей. Деньги у нас будут, так что нечего время терять. В полиции от мастера толку никакого, а мне с Гольдманом еще пару вопросов обсудить хотелось, без лишних ушей.

– Лев Соломонович, что вы скажете о господине Бирюкове? Кто он? Почему именно его поставили присматривать за моими землями? Неужели не нашлось более ответственного человека?

– Отчего же? Я бы не назвал господина Бигюкова безответственным, скогее – своенгавным, – возразил мужчина. – Вот, ознакомьтесь с выдегжками из личного дела.

Я взяла сложенные в тонкую папку листы и вчиталась в содержимое. Родом Григорий Михайлович Бирюков, тридцати двух лет от роду, был из кубанского портового города Темрюк, расположенного на Азовском море. Родился в семье казачьего офицера и ни о какой другой карьере, кроме военной, не думал. Послужной список впечатлял, как и награды, которыми он по праву мог бы гордиться.

– Что же такой человек забыл в Воронежском княжестве, в никому не известной деревеньке Роднино? – хмыкнула я невольно.

– Гезонный вопгос, Ягослава Езизаговна, – управляющий достал еще одну бумагу и положил поверх официального доклада. – Личная тгагедия поставила кгест на кагьеге казачьего сотника. Эти сведения вы не найдете в свободном доступе.

– «Жена и двое детей сотника Бирюкова были жестоко убиты и принесены в жертву. Предположительно, месть вольного князя Сабул-Баши, уличенного в связях с приспешниками ордена Тьмы», – прочитала вслух и замерла, переваривая полученную информацию. – Разве с темниками не покончили еще тринадцать лет назад? Почему они до сих пор убивают и отравляют людям жизнь?

– На этот вопгос у меня нет ответа, – Лев Соломонович горько вздохнул. – Вы, должно быть, уже в кугсе, что в замке Ольбганских темники огганизовали логово? Официально никто не знал, что пгямо под стагым замком откгылся источник. Это ведь большая ценность для любого двогянского года! Но у Ольбганских уже был годовой источник, а этот достался по сгучаю. Вот и гешили они газвивать пгоизводство, газ уж можно сэкономить на загядке агтефактов и магических механизмов. Завод постгоили и фабгику, железную догогу подвели. Как только темники пгознали, что появился источник, за котогым нет стгогого пригляда, так и прибгали его к гукам. Пгошлой осенью пгавда откгылась, пособников огдена уничтожили, а сам источник запечатали, чтобы не гаспгостганял гнилую загазу. Для такого места тгебовалась особенная охгана, вот и поставила Тайная канцегялия господина Бигюкова, отличающегося ягостной ненавистью к пгиспешникам огдена.