Когда-то было иначе: киборги с Арр-Нолд старели почти по-человечески. Правда, тоже «прыжками», но в целом «укладываясь» в обычные для людей семьдесят-девяносто витков жизни — издержки специализации. Когда же та, по факту, осталась в прошлом, ушло и ограничение — так что тут «железные братья и сестры» от последовавших за подавлением Восстания Машин перемен явно выиграли. Может быть, не все (консервация возраста, как я понял — удовольствие далеко не дешевое), но многие.

Что еще нужно сказать о собравшейся в баре публике: из всех нас лучше всего в нее влились бы Ксен, Брин и Длу. Почему? Почти каждый из присутствовавших имел в зале близнеца, а то и двух-трех! С киборгами ведь как: друг от друга они отличаются моделью, а внутри модели — партией выпуска. Представителей разных моделей между собой не спутать, но уже экземпляры разных партий одной модели — запросто, особенно если с непривычки. А вот внутри партии уже вовсе никакой индивидуальности не закладывается. Позже она, конечно, появляется — основанная на самобытном опыте — и отражается в поведении, вот как у тех же наших Ксен и Брин, или, тем более, в их сравнении с Длу. Но со стороны, чужаку, да еще и сходу — разницу не уловить.

Ну и если учесть, что моделей на планете одновременно производится не более дюжины, встретить двух киборгов, похожих один на другого, как две капли пива — дело нехитрое! Скажем, у обоих грузчиков из команды эла Дракеда в баре тоже нашлись «клоны». У него самого — вроде нет, по крайней мере, я таких не заметил.

Наше появление в заведении вызвало сдержанное, но более чем доброжелательное оживление, выразившееся в итоге в любезном освобождении нам «козырных» мест у стойки. Не ожидая заказа, бармен принялся наполнять нам кружки — разномастные, будто их собирали по нескольким заведениям специально для нас (а может, и собирали, уже не удивлюсь!), его помощница — «клон» одной из девиц-посетительниц — поставила перед Уняйей высокую непрозрачную бутыль с торчащими из горлышка тремя трубочками разной толщины. Дик и Траш получили свой лимонад — быстрее, чем взрослые пиво. Впрочем, не слишком задержалось и то.

— Ну как, капитан? — полюбопытствовал у меня эл Дракед, когда я пригубил напиток — киборг устроился на табурете слева от меня.

На мой вкус, пиво было сладковато, но «проба» есть «проба», к ним не придираются!

— Чудесно! — заявил я, не особо покривив душой. — А вы сами не будете? — спросил затем — эл Роой на «Еве» от яннского не отказывался.

— Увы, — покачал головой мой собеседник. — У моей модели полная непереносимость этилового спирта.

— Вот как? — покачал головой я.

Ну а что тут еще скажешь? Как там в старом земном анекдоте? «Когда кажется, что хуже уже невозможно, вспомни, что у тебя могла бы быть аллергия на алкоголь!»

— Зато могу пить согго, — не без гордости проговорил между тем киборг.

Как раз в этот момент бармен подал ему такую же бутыль, как недавно предложили Уняйе. Эл Дракед тут же отсалютовал ею фелиде, сидевший через три места от него — стойка слегка изгибалась, и наш обзор не ограничивался ближайшими соседом-двумя. Кошкодевочка не замедлила ответить киборгу таким же приветственным жестом, сопроводив тот одной из своих самых чарующих улыбок.

— А некоторые еще говорят, будто фелиды нас терпеть не могут, — заговорщически шепнул мне киборг. — Хотя она у вас, наверное, изгой? Эти якобы толерантнее…

— Только при ней такого не скажите! — хмыкнул я. И пояснил: — Нет, Уняйя не изгой, она моя посвященная дочь.

— Не силен в этих нюансах, — признался эл Дракед. — Простите, если случайно обидел, капитан.

— Никаких обид, — поспешил заверить его я. — Но вот при Уняйе подобное — ни-ни!

— Понял-понял! — закивал киборг.

Я отпил еще глоток пива, затем покосился правее, на своих: сидевшая рядом со мной Ксен о чем-то вполголоса переговаривалась с Брин, дальше фелида с нескрываемым наслаждением потягивала согго, попеременно припадая губами то к одной, то к другой, то к третьей трубочке. Дик и Траш, уже с полупустыми стаканами, с любопытством посматривали в зал, а Длу вовсю болтала с посетителем-киборгом — не то одним из наших грузчиков, не то с его близнецом. «Железного брата» чужачка отвлекла от широкого бокала с чем-то бесцветно-прозрачным и брикета «элки» в яркой обертке. Мой взгляд скользнул дальше — примерно такое же пили и ели другие киборги, разве что упаковка у их закуски чем-нибудь да отличалась. На моих глазах два «железных брата» и примкнувшая к ним «сестра того же металла» свели вместе свои бокалы, что-то хором пробубнили — и выпили до дна.

— У вас приняты тосты, эл? — снова повернулся я к соседу слева.

— Да, капитан, — кивнул тот. — Три.

— Именно три? И какие же?

— Они для разных ситуаций… — тут киборг будто бы замялся. — Осмелюсь надеяться, что нашей с вами нынешней соответствует первый: «За дружбу!» — продолжил он после едва заметной паузы.

— Совершенно с вами согласен! — с готовностью подхватил я, поднимая пиво. — Давайте выпьем за дружбу, эл!

— Тогда, если можно — «эль», — проговорил киборг, аккуратно касаясь горлышком бутыли согго края моей кружки. — За дружбу, эль!

— За дружбу, эль, — повторил я за ним.

— Под тост положено до дна, эль, — оторвавшись от трубочки, заметил мне новый друг, когда я попытался ограничиться несколькими глотками.

— Не вопрос, эль! — усмехнулся я. — А какие еще два тоста? — спросил, исправившись.

— Они для других случаев, эль, — поставил на стойку пустую бутыль киборг. — Нам с вами не годятся.

— Просто назвать тоже нельзя? — вздернул я брови.

— Почему же, назвать можно. Второй тост: «За любовь!» Под него пьют с теми, с кем вместе проходил инициацию — обычно это десять-пятнадцать киборгов из одной партии. У них была общая любовь — к кому-то одному, это всегда человек… Про инициацию эл Роой вам же рассказывал, наверное?

— Вкратце.

— Длинно там и не о чем особо. В древности — до Восстания — каждый киборг с Арр-Нолд посвящал себя одному человеку — тому, кого видел в своей жизни первым. Самого слова «жизнь» тогда даже не было у нас в обиходе — вместо него использовалось «любовь». И до сих пор, чтобы начать жить, мы должны полюбить. Человека. Но теперь не навсегда, всего где-то на четверть стандартного часа. Потом это первое чувство угаснет, а жизнь, наоборот, начнется. В ней тоже возможна любовь — все, как у вас, людей — но она будет, скажем так, производной от первой и уже не поглотит киборга полностью. Или поглотит — опять же, все как у людей… Но я отвлекся, — тряхнул вихрами рассказчик. — Инициация. Ныне она проводится для десятка-полутора киборгов разом. Все они видят одного и того же человека, а затем — друг друга. Возникает нечто вроде братства. Ну, или сестринства, соответственно. Для них — тост «За любовь!»

— Интересно, — прокомментировал я. — А третий?

— Что третий, эль? — почему-то не понял вопроса киборг — или сделал вид, будто не понял.

— Третий тост. Два вы назвали — «За дружбу!» и «За любовь!» — какой третий?

— Видите ли, эль… — вот теперь мой собеседник точно смутился. — Тут… Не поймите неправильно… Это просто традиция…

— Красивый старинный обычай? — хмыкнул я.

— Ну, вроде того…

— И?..

— Наш третий тост: «В Бездну Орден!» — решился наконец киборг. — Не подумайте, эль, это всего лишь…

— А вы знаете, эль, — перебил я его, поднимая со стойки свеженаполненную барменом кружку. — Я бы, пожалуй, за это даже выпил!

За то, чтобы Орден катился в Бездну, мы с элем Дракедом так и не выпили. Оказалось, что там действительно понакручено всяких обычаев и традиций: например, подобный тост можно провозглашать только в компании, всех присутствующих в которой знаешь не менее трех полных лун. Типа, наследие первых нескольких десятков витков после подавления Восстания Машин, когда на Арр-Нолд одно за одним возникали тайные общества борьбы против блокады планеты Орденом. В их среде Третий Тост и появился, но при неофитах его не упоминали, опасаясь шпионов с орбиты.