Туся попыталась прикинуть мощность заряда и пришла в ужас. Неужели у Арсеньева на этой планете тоже пробудились новые способности? Не просто же так его называли царем Арсом. Впрочем, потом она вспомнила про установку, и при мысли, на какой опасный эксперимент пошел ради нее Командор, у нее внутри все похолодело, особенно когда она увидела на кошачьей морде доктора Дриведи нескрываемое торжество.

— Ты, я вижу, все-таки решил применить методику, которую твой учитель считал недопустимой и глубоко порочной? — рассмеялся Великий Асур, увеличивая силу разрядов.

— Ты вынудил нас к этому, устроив массовое истребление людей, — с трудом переводя дух, отозвался Арсеньев.

Ему приходилось вдвойне тяжело, ибо он пытался прикрыть щитом не только себя, но и ту часть арены, где была прикована Туся и находились ожидавшие исхода поединка барсы.

— Людей? — переспросил доктор Дриведи, ударами молний пытаясь пробить щит. — Да кому нужны эти бесполезные твари, годящиеся только на батарейки. Все эти напыщенные брахманы и кшатрии, поверившие в сказку о вечной молодости. Я вижу, ты неплохо подзарядился. Но даже если ты выкачал досуха аккумуляторы нескольких кораблей, тебе все равно не выстоять!

— Посмотрим, — словно на научном диспуте спокойно отозвался Арсеньев.

Конечно, о спокойствии тут речи не шло. Противостояние достигло кульминации, и Арсеньев держался из последних сил. Туся не видела, но чувствовала, как нечеловеческое напряжение заставляет вздуваться вены и в клочья рвет капилляры, как придавленные статической нагрузкой трещат кости и натягиваются сухожилия, с какой натугой бьется сердце и как разгоняемая до предельных скоростей кровь выбивает на барабанных перепонках дробь сотен ударных установок. Хотя Арсеньев и использовал возможности энергообмена, человеческую природу за один сеанс он изменить не мог.

Великий Асур не собирался останавливаться, ибо его источник был практически неистощим. Он черпал энергию из придавленных силой тяжести камней арочных перекрытий храма и тектонических разломов, из клубящихся над ареной грозовых облаков и воздушных потоков, из раскаленных недр и магнитного поля планеты. А Туся, как послушный его воле агрегат, все эти потоки принимала и передавала, в ужасе понимая, что помогает доктору Дриведи убивать Командора.

У Арсеньева уже не хватало сил держать купол над ареной, а его собственный щит терял за слоем слой и шел белесоватыми трещинами. Чудовищная нагрузка ломала и корежила облитое потом тело. Удары Великого Асура вбивали ноги едва не по колено в песок. Туся думала, что такое возможно только в сказках. Побелевшие губы судорожно хватали воздух, словно доктор Дриведи выкачал с арены весь кислород. Сердце пропускало за ударом удар, готовое в любой миг остановиться.

— Нет, Саша, тогда останавливай сразу два!

Туся не могла точно сказать, произнесла ли она эти слова или они остались частью ее мыслей. Но в этот миг у нее внутри что-то лопнуло, будто порвались путы, которыми ее вчера связала Нага и которыми ее во время энергообмена привязал к себе доктор Карна.

На застывшей в довольной насмешке морде Великого Асура появилось недоумение: он тщетно пытался нащупать источник энергии и не находил. Туся не теряла времени даром, понимая, что счет идет на мгновения. Она собрала все те мощнейшие потоки, которые пропускал через нее доктор Дриведи, и перенаправила Арсеньеву, вручив ему в руки оружие сокрушительной мощи. Щит стал не только осязаемым, но и видимым, купол сначала накрыл всю арену, а потом превратился в сияющую сеть, захлопнув внутри ловушки доктора Карна.

Великий Асур бесновался, но пробить купол не мог. Арсеньев, почувствовав помощь извне, увеличивал плотность покрова, постепенно превращая ловушку в настоящий энергетический саркофаг.

Командор вновь дышал полной грудью, сердце постепенно восстанавливало ритм, переполненные молочной кислотой надорванные мышцы возвращались к нормальной работе. Туся тоже чувствовала, как измученные руки перестают болеть, грудная клетка свободно расправляется, давая доступ воздуху, насыщенный кислородом мозг обретает ясность.

Сморгнув остатки обморочной мути, она увидела, как неистовствуют обозленные дикари и негодуют пираты, как жрецы безуспешно взывают к силам тьмы, которые сейчас безмолвствуют. Потом в ее поле зрения попала Нага. Великая жрица что-то горячо втолковывала Сааву Шварценбергу, указывая украшенным золотым когтем пальцем то на доктора Дриведи, то на свою пленницу.

В какой-то миг Туся почувствовала опасность и, непроизвольно перехватив один из силовых потоков, превратила его в защитное поле, поглотившее выпущенный пиратом плазменный заряд. Слава Капеэсэс мгновенно вскинул скорчер, но его выстрел тоже пропал втуне, отраженный силовым щитом, мгновенно сгенерированным Нагой. Прикрывая пиратов и Феликса, Великая жрица вместе с ними ускользнула куда-то в глубину подземелий храма, который сейчас вполне мог стать их общей могилой.

Чудовищная сила, запертая в ловушке на арене, пытаясь найти себе выход, сотрясала глубины земли, колебала камни древнего фундамента. В амфитеатре рушились целые сектора, по стенам храма расходились трещины. Дикари, истошно вопя и сбивая друг друга с ног, пытались выбраться с трибун. По арене метались монстры. Ныряя в недра лабиринта, они выносили оттуда детенышей и убегали прочь в дебри травяных лесов и болот.

Покончив с пиратами, барсы перемещались над амфитеатром на двух или трех вместительных антигравах, эвакуируя перепуганных дикарей, которым обрушившиеся проходы и нагромождения камней отрезали пути к спасению. Петрович и Клод с Наташей пытались подобраться к Тусиным цепям, но накрывший арену купол их не пускал.

Впрочем, Туся понимала, что и сама не покинет это место до тех пор, пока поединок не закончится победой Командора. А если этого не произойдет, возможно, и уходить никуда не придется. Находясь в эпицентре событий, она всем телом ощущала вибрацию и низкочастотный, переходящий в инфразвук гул. Цепи громыхали и лязгали, грозя оборваться, камни балюстрады угрожающе раскачивались и падали на арену, где купол ловушки закручивался то ли энергетическим вихрем, то ли ядерным грибом, у основания которого Туся уже не могла различить доктора Дриведи.

Арсеньев, даже получив подпитку извне, едва сдерживал натиск рвущегося на свободу Великого Асура. Генерируя и распределяя энергию, питающую купол ловушки, в отличии от Туси, Командор не имел права остановиться и не мог отвлечься даже на толику секунды. Между тем, Туся это почему-то знала, как раз ничтожного зазора ему не хватало, чтобы нанести решающий удар. Всего миг отделял его от победы, но он же мог сделаться источником полного поражения.

Осознав, что, если она не добудет ему этот миг, на свете не останется не только их двоих, но и весь мир изменится непонятно в какую сторону, Туся нащупала питающие купол потоки и замкнула их на себе. Сделалось страшно и больно, словно в сердце вонзили огненную иглу. Впрочем, это была не ее боль. Это корчился, умирая под куполом, доктор Дриведи. Его тело пронзило черное копье, напоминающее то ли осиновый кол, то ли графитовый стержень, которым в старину замедляли и останавливали первые ядерные реакторы.

Откуда у Командора взялось это странное приспособление, сделанное едва ли не из антивещества, если бы оно в соприкосновении с материей не аннигилировалось, Туся не знала. Она только видела, как от Великого Асура остается лишь камень, а потом и вовсе один летучий прах. Она успела разорвать связь, а потом цепи лопнули от непосильной нагрузки, и она, теряя сознание от боли в вывернутых руках, упала в объятия Арсеньева.

Следующие несколько часов или суток терялись во мраке, слипались в единый бесформенный ком. Туся помнила платформу антиграва, спикировавшую едва ли не под развалины рушащегося храма, струи дождя приятно освежавшие стянутую, словно покрытую глиной, сухую кожу, мягкое тепло пледа и губы Командора, покрывавшие поцелуями лицо. Как же хотелось ответить или хотя бы обнять. Но рот закрывала кислородная маска, а руки повисли плетьми и не хотели подниматься.