— Хватит! — не выдержала я. — Я хочу сама выбрать мужа!

— Но ты уже выбрала! — закричал Гудрет. — Меня!

— Я… — начала и осеклась.

Рагнвальд смотрел на меня, повернувшись спиной к гостю из Варисфольда. Обнаженный, все еще с кровью на волосах, злой. Смотрел в упор, словно ждал чего-то.

Но что я могла ему сказать?

— Я сама выберу свою судьбу, — упрямо повторила я. — И лучше уйду к вельдам, чем позволю решать за меня!

— К девам-воительницам? — изумился Гудрет. — Ты лишилась в этом диком Карнохельме разума? Да это ужасная судьба!

Я вздохнула. Похоже, наши с пекарем взгляды на жизнь мало совпадают. Или, может, он просто лучше знает фьорды?

Рагнвальд прищурился.

— Чтобы стать вёльдой, надо сражаться за свою свободу, — сказал он.

— Значит, я сражусь!

Я кинулась к двери, желая оказаться как можно дальше от обоих ильхов. Рагнвальд преградил мне путь. Дышал он уже спокойно, но глаза оставались темными, а тело — покрытым узором стужи.

— Оденься, — хрипло приказал он. — Ночь холодная.

Забрал свою набедренную повязку и пошел к двери. Гудрет, помявшись, вышел следом.

А я некоторое время ошалело пыталась переварить произошедшее, но ничего не выходило. Только кровь стучала в ушах барабанами. Платье я натягивала дрожащими руками, путаясь в веревках. Раненые ладони опухли, так что оделась я с трудом, а на завязки просто плюнула. Спряталась в меховой плащ и вздохнула свободнее. На миг прислонилась к стене, переводя дыхание. А потом решительно двинулась к двери.

Когда я вышла, Рагнвальд кивнул в сторону башни. Правда, это было приглашение лишь для меня, не для Гудрета. Я окинула пекаря взглядом, отметив, что за прошедшие дни и он изменился. Румяные щеки побледнели, лицо осунулось, а вместо муки на простой одежде парня была дорожная пыль. Темные волосы не ложились на плечи мягкими волнами, как в день нашей встречи, а были связаны за спиной. И взгляд стал жестче, словно парень принял какое-то важное для себя решение.

Рагнвальд насмешливо глянул на топор в руке Гудрета.

— Благодари за свою жизнь деву.

— Мне надо с ней поговорить…

— Убирайся, — отрезал риар. — Даю тебе время до утра, не уйдешь сам — пожалеешь.

Я снова хотела вмешаться, но глянула на мрачного Рагнвальда и промолчала. Хватит и того, что Гудрет жив. Что-то подсказывало — это серьезная уступка со стороны риара Карнохельма.

— Не переживай за меня, лирин, — добавил масла в огонь пекарь. — За эти дни я привык спать под открытым небом! Ради тебя я готов на все!

— Тебе лучше уйти, — тихо произнесла я.

— Ты не понимаешь, что говоришь, Энни… Это все Зов!

Рагнвальд зло прищурился, и я умоляюще глянула на гостя из Варисфольда.

— Уходи, — прошептала я.

Повернулась и направилась к башне.

Город все еще праздновал, со стороны площади неслись крики, музыка, песни и удары по щитам. Пахло жареным мясом. Я сглотнула, вспомнив, что сегодня только завтракала. Покосилась на своего молчаливого спутника. Рагнвальд шел рядом, но о чем он думал, я не знала.

К моему удивлению, в башне риар потянул меня на второй этаж и открыл тяжелую дверь, обитую железными ободами. В просторной комнате пол устилали ткани и шкуры, а центральное место занимала широкая кровать под навесом. Я сглотнула, уставившись на нее.

— Спать будешь здесь, — пресек ильх мои возражения. — Я принесу еды.

И, развернувшись, ушел. Вернулся быстро, держа тарелку, наполненную кусками мяса, печеным топинамбуром и сыром. Пока Рагнвальда не было, я обошла покои, рассматривая тяжелую мебель, сундуки и вышитые занавеси. За одной из них обнаружилась вторая дверь.

— Это комнаты риара? — спросила я, поворачиваясь к Рагнвальду.

Он кивнул, поставил тарелку на стол в углу. И, приблизившись, начал разматывать тряпицы на моих руках.

— Надо промыть и перевязать чистой тканью, — сказал он.

— Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — прошептала я.

Ильх поднял голову. И снова внутри все перевернулось от его взгляда…

— Что делаю? — спокойно спросил он. — Забочусь о тебе? Так поступает мужчина со своей лирин.

— Я не твоя лирин… Ты меня не выбирал. И я тебя — тоже.

Он медленно кивнул.

— Но я позвал сегодня именно тебя, — тихо сказал Рагнвальд. — А ты пошла.

Я вспомнила все, что случилось совсем недавно в чужом доме, и жарко покраснела. Ильх улыбнулся, заметив мое смущение.

— Насколько я знаю, для жителей фьордов такая близость ничего не значит.

— А для тебя? — спросил Рагнвальд.

Я хотела бы сказать то же самое, но промолчала. Пожалуй, хватит на сегодня слов. Ильх отбросил тряпки и развернул меня.

— Руки надо промыть холодной водой, — увидев, что я все еще стою, хмыкнул: — Или тебе помочь раздеться?

Фыркнув, я бросилась за дверь. За ней вилась каменная лестница, которая привела меня прямиком в купальню риара. Здесь я стянула платье — снова! И опустила руки в воду. Плавать, конечно, не стала, лишь быстро освежилась. Подумав, натянула нижнее платье, прихватила остальную одежду и вернулась в комнату. Рагнвальд сидел на лавке, привалившись к стене и закрыв глаза. И сейчас я видела, какое уставшее у него лицо. Когда он спал последний раз? Или ел? Ладони ильха были раскрыты, и на них темнели глубокие порезы. Ритуал на площади дался Рагнвальду непросто… и откуда только взял силы на свой… Зов!

Хотела подойти тихо, но ильх все равно услышал и открыл глаза. И сразу поднялся, взял мою руку, потянулся к чистым тряпицам.

— Тебя самого перевязывать надо, — негромко сказала я. Он пожал плечами, отметая мои слова. Нанес на мои руки густую мазь, быстро и аккуратно забинтовал. Узкие куски ткани ровно и красиво ложились на ладонь, и я замерла, прислушиваясь к ощущениям. Мне было… приятно. И эта забота, и внимание ильха, и его желание… Словно ощутив это, Рагнвальд провел пальцем по моему запястью — там, где бился ток крови.

Закончил, но руки не отпустил. Я подняла голову, и наши взгляды встретились. И снова стало жарко. Он вздохнул и, кажется, хотел что-то сказать, но лишь кивнул на кровать.

— Ложись. До рассвета осталось немного, тебе надо поспать. — Улыбнулся криво и насмешливо. — И мне тоже.

А потом просто развернулся и ушел в купальню. Я потопталась на месте, пытаясь изгнать из своего воображения картину того, что сейчас происходило в каменной чаше. Нет, я не буду об этом думать. Не буду!

Ну и что мне теперь делать? Проявить своеволие и отправиться спать к Тофу? Но кто сказал, что она обрадуется? Может, прислужница и не одна этой ночью, я догадалась, что сегодня мало кто из жителей Карнохельма будет смотреть сны. Большинство займутся совсем другим делом!

А я ужасно устала. Это был очень длинный и насыщенный день.

— Ладно, ничего со мной не случится, — пробормотала я.

Как была — в нижнем платье, так и юркнула под тяжелое меховое покрывало. Широкая кровать риара оказалась просто огромной. От подушки и тюфяка пахло снегом и сухими травами. Я замерла на самом краю. Интересно, Гудрет уже покинул город? Скорее всего. Я ведь ясно дала понять, что не пойду с ним.

И не заметила, как уснула.

…Вокруг была смерть. Ужас. Хаос. Город пылал и в то же время был покрыт ледяной коркой. Крики боли, плач, вой, рычание… я сжимаю в руке нож, я не боюсь… и пусть я слишком мал, но я воин… Воин… Ледяной дракон совсем рядом. Он склонил огромную голову. Я вижу его глаза — голубые кристаллы, что смотрят прямо в мое лицо. Этот хёгг похож на искрящуюся фигурку из старого сундука, только в разы огромнее… Фигурок было четыре — из черного железа, светлого дерева, красной глины и прозрачного камня. Их подарила мать, рассказывая о хёггах. И ему всегда нравилась последняя фигурка… Но не сейчас.

Хёгг рассматривает меня, словно ему интересно, что за глупый червяк стоит на его пути. Я поднимаю свой нож, я не отступлю! Я не позволю ему… Хёгг открывает пасть. И я вижу серый язык… клыки, с которых капает кровь… Чешую, отливающую тусклым серебром в свете факелов… крылья разворачиваются, открывая… деву в когтях зверя. Ее черные косы тоже в крови… И лицо бледное. Слишком бледное… Она не двигается… Она больше не двигается… Почему она так неподвижна? Разве может быть так неподвижна великая воительница Аста? Та, в ком жизнь всегда кипела, словно огонь в Великом Горлохуме?