— Я рад, что ты с нами, — сообщило синеглазое чудовище, нависая над тенником... и протянуло руку.

Дерран уставился на ладонь человека так, словно доселе не подозревал, что у людей вообще бывают подобные части тела.

Когда-то его звали Денис, но вскоре приятели сократили до Ди — так с тех пор и пошло. В Городе вообще не приживались слишком распространенные имена. Само собой выходило так, что бывших тезок сокращали, переиначивали, давали прозвища, а многие выбирали для себя имена самостоятельно, и это казалось правильным. Имя — слишком личная вещь, чтобы делиться им с кем-то чужим, непохожим на тебя. Так Денис стал Ди, а после первой вылазки на Технотрон — Ди Эммери. Поначалу англоязычное звучание чуть-чуть удивляло, а потом стало родным и естественным.

В Городе вообще было много странных имен, звучащих на самый разный лад. Почему-то каждое было очень легко запомнить, даже имена тенников. Хотя попадались Ди и такие, что правило, нервно вопя, начинало подтверждать себя исключениями.

Ди был новичком. Он редко задумывался об этом, просто часто оказывалось, что другие знают и умеют больше. Они лучше знали карту Города, никогда не путались в переплетениях улиц, всегда знали, как добраться до нужной точки. «Это же само собой получается!» — говорили приятели. У него получалось не всегда. Когда получалось, а когда и совсем наоборот — Ди твердо верил, что знает правильную дорогу, а вместо этого часами плутал по незнакомым районам. Иногда это было весело: новые знакомства, увлекательные приключения, начинавшиеся с какой-то мелочи, со случайного слова, с просьбы о помощи или приглашения выпить. Иногда — страшно. Жизнь слишком напоминала несколько кинопленок, склеенных наобум, причем одни из них были боевиками, другие мистикой, третьи — мелодрамами.

И веселье, и страх были верными спутниками, Ди привык к ним, и стань жизнь размеренной, понятной и предсказуемой — он обиделся бы... ровно так он думал до сегодняшнего утра.

День начался почти привычно: мир вздрогнул и на мгновение стал стеклянно-прозрачным, парень рефлекторно прикрыл глаза, а открыв, обнаружил, что обстановка изменилась. Это не удивило: у некоторых «приходящих» так было. Большинство же просто не замечало момента смены декораций, не озадачивалось тем, что вместо улицы, бассейна или пикника в компании друзей оказывается в собственном доме — вдруг, в долю секунды. Для них жизнь в Городе была непрерывной линией. Ди точку перелома всегда замечал; он отчаянно завидовал «постоянным», тем, для кого бытие не разбивается на ворох эпизодов. Но таких на этой завесе было мало, а на другие он пока пройти не мог.

Больше уже ничего в этот день не было ни привычным, ни нормальным.

Над головой что-то просвистело; по спине пробежал холодок. Ди посмотрел вверх и увидел торчащую из косяка металлическую пластину с зубцами. Он резко развернулся, но на лестнице никого не заметил. Лестничный пролет скалился темной пастью, оттуда тянуло опасностью, тошнотворно близкой и насмешливой.

— Кто тут? — спросил он, понимая всю глупость этого вопроса. — Я... я просто иду...

Стена рядом с ним дрогнула и пошла радужной рябью, от нее повеяло холодом.

— Не ходи никуда, мальчик, — посоветовал голос и издевательски хихикнул. — Целее будешь.

Ди отпрыгнул, хотя стена уже замерла, успокоилась, крашеный бетон обрел свой привычный цвет — серо-зеленый, противный. Парень покосился на пластину, потом вновь на стену. Темный кусок зубчатого металла едва заметно вибрировал. Ди протянул к нему руку, и тут же отдернул пальцы, поднес их ко рту. Пластина ударила током.

— Ну и шуточки у вас, — пробурчал он, отправляясь вниз по лестнице. Лифт не работал, но пятый этаж — не помеха для молодого организма.

Оказалось, что уже наступил вечер. Из-за горизонта торчал только самый краешек громадного багрового солнца, окруженного жирными лохматыми облаками. Солнце походило на гигантскую раскаленную вишню, погруженную в кисель с пенкой. Черные на алом фоне силуэты домов наводили на мысль о щербатом крае стакана, в которую этот кисель налит. Грандиозное зрелище немножко пугало, немножко тревожило, но в первую очередь завораживало. На него хотелось смотреть долго. Ди стоял на углу дома, любуясь закатом, пока не погасли последние отблески света.

Ди любил вечерние прогулки: улицы, освещенные голубоватым светом фонарей, веселое настроение прохожих и случайные разговоры ни о чем. Сейчас же улица, на которой стоял его дом, была пуста, а из фонарей горели лишь два. Откуда-то тянуло дымом, необычным, горьковато-сладким. Запах напоминал о Технотроне, о войне — реве тяжелой техники, пальбе, криках и крови. Находиться на полутемной улице не хотелось, и парень пошел вперед, к бульвару. Там обычно тусовался кто-то из его приятелей.

Вместо этого на бульваре обнаружилась толпа народа не самого приятного вида. Крепкие парни в коже с шипами и заклепками, обвешанные с ног до головы оружием, сосредоточенно слушали вожака такого же вида. Тот взобрался на скамейку и вещал.

— Мы должны очистить Город от нечисти! — разобрал, прислушавшись, Ди. — От подлой нечисти, которая каждый день...

Что именно делает «подлая нечисть», он не разобрал. Толпа взревела, надо понимать, соглашаясь с оратором. Ди остолбенело взирал на митинг. Такого он еще не видел. Поголовно люди — это неудивительно, тенники держатся сами по себе. С оружием — ну что ж, и такое порой встречается. Но вот эта добрая сотня вооруженных мужиков, которая собирается что-то от чего-то очищать... это уже, пожалуй, сюрприз. Притом не самого приятного свойства. Присоединяться к ним ни малейшего желания не возникло. Парень вновь прислушался. Оратор нес непересказуемую ахинею про священное право человека.

— Разве это мы нападаем на мирных жителей? Разве это мы пугаем их? Разве мы считаем себя лучше прочих, разве мы пользуемся своим неоспоримым преимуществом в силе, чтобы нападать на безоружных, убивать тех, кто не может противостоять? Нет! Все это делают они! Они — чужаки, пришельцы, нелюдь, противная самой природе Города, и они же считают себя хозяевами. Это самозванцы! Кто их сюда звал? Не мы! Но кто покажет им их настоящее место? Мы-ы!

Выглядел оратор вполне прилично. Высокий симпатичный парень с правильным чистым лицом, обаятельной улыбкой. Белая майка обтягивала весьма и весьма достойную фигуру, явный плод многолетних трудов на поприще тягания тяжелого железа. Оратору так и хотелось доверять: ну не может же такой приятный человек с такой уверенностью говорить какую-нибудь ерунду, врать, обманывать? Ни в коем случае!

Ди развернулся и отправился по улице в обратную сторону, надеясь выйти на проспект и обогнуть сборище сумасшедших десятой дорогой. Шуточка на лестнице его, конечно, возмутила и он с удовольствием начистил бы юмористу физиономию, но рассуждения про подлую нечисть показались воплощением маразма. «Спятили они, что ли?» — подумал Ди.

Пройдя три квартала по темной улице, он начал подозревать, что спятила окружающая реальность. Все строем сошли с ума, а его предупредить о необходимости подобного действия забыли. Мимо пробежала пара придурков из тех, что недавно собрались на митинг. Бежали они целеустремленно, видимо, по делу. Ди проследил их маршрут и облегченно вздохнул, когда парочка свернула в один из переулков.

Облегчение оказалось преждевременным: через пару минут из переулка послышались вопли, глухие удары и прочие звуки, по которым безошибочно угадывалось, что же творится за углом. Драка. Вульгарная уличная драка. Интересно было только, кто на кого нарвался. Какой-нибудь прохожий на «очистителей», или наоборот. Ди дошел до конца высокого каменного дома и выглянул из-за угла.

Трудно было сказать, кому тут больше не повезло — обоим балбесам или крепкому почти квадратному мужику в камуфляже. Через пару минут стало ясно, что именно нападавшим, и Ди, ехидно улыбнувшись, пошел дальше.