— И что мне делать?

— Найди целителя. Здесь они есть, кажется. Если не найдешь здесь — поднимись повыше, — Хайо мягко подошел, опустил ладонь на плечо Сергея. — Твой случай вовсе не безнадежен.

— Я не хочу к целителю... Я хочу разобраться сам.

— Сам ты не разберешься никогда, поверь мне. Ты не готов смотреть правде в глаза. Ты не сможешь быть честным с собой. Тебе нужна помощь. Я с тобой работать не могу, извини, у меня свои дела.

— Конечно, проехаться по мозгам ты можешь, а помочь... — обиженно воскликнул Сергей, сбрасывая руку Хайо.

— Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник, — насмешливо процитировал Хайо. — Пойми, я не доктор, я столяр. И я тебя вылечить не смогу. Я рассказал тебе все, что смог. Я дал тебе совет. Ты можешь воспользоваться им, а можешь плюнуть и забыть. Это твоя жизнь, Сергей. Делай с ней, что хочешь.

Парень опять скривился, ссутулился. Он ничего не хотел делать, да и к Хайо шел не за советом, а за моральной поддержкой. Вместо поддержки он получил увесистый удар по голове, и благодарности за это не испытывал. Но было то, о чем он не говорил Хайо — история с Рэни не была первой. Его уже один раз предали — в точности по схеме, обрисованной Хайо. Та история еще болела где-то в глубине души, но Сергей уже мог смотреть на нее отстраненно. Конечно, Хайо сильно преувеличивал, точнее — как-то искажал вещи, пачкал их. Но тогда... да, наверное, так и было. А Рэни не могла быть такой же дрянью. Хайо ее оклеветал, должно быть, из ревности — он же сам к ней подкатывал...

Сергей чувствовал себя бессильным. Если бы Хайо повел его к целителю силой, поволок за шкирку, он бы, пожалуй, сопротивлялся, но так было бы проще: всегда можно было сказать: «я не хотел, меня заставили». Но косоглазый умник не заставлял и не настаивал — он несколько раз подчеркнул, что ему все равно. Конечно, ему было все равно. Он решил занять место Сергея, и у него все получилось. Нужно было встать и ударить по наглой роже — но Сергей боялся, что промахнется и услышит холодный резкий смех Хайо. Одного раза ему хватило — второй раз чувствовать себя ничтожеством он не хотел.

— Ложись спать, — посоветовал из-за спины Хайо. — Если захочешь, мы поговорим утром. Если нет — уйдешь, когда проснешься. А перед сном подумай, совмещается ли легкость, с которой Рэни от тебя отказалась, с понятием дружбы...

Выпустив последнюю отравленную стрелу, Хайо ушел в другую комнату, наскоро разложил постель и постарался заснуть. Уже наступал рассвет, засыпать в это время Смотритель ненавидел, да и сон ему был не слишком нужен, он знал десяток способов отдохнуть и взбодриться, не тратя времени на бессмысленное блуждание по призрачному миру иллюзий. Ему хотелось спуститься вниз, к своей девушке, но тогда он не смог бы вернуться к вечеру. И еще — ему нужно было полностью отключиться от Сергея, страдающей тенью бродившего по кухне. Парня колбасило — он то хватался за сигареты, то шумел чайником, то тихо стонал; Хайо не собирался как-то утешать «бедную невинную жертву предательства», считая свои действия всецело оправданными. Если это было жестоко — то, по крайней мере, это было полезнее, чем вытирание соплей и поддакивание полному скорби рассказу о том, как белобрысого кинули и предали.

Когда Хайо проснулся, Сергея в квартире уже не было. Он только покивал — на иную развязку Смотритель и не рассчитывал. Теперь осталось выполнить только одно маленькое действие, обратное тому, что когда-то привело парня в кафе Рэни и Грега. На ближайшую неделю ему была обеспечена насыщенная жизнь, в которой не находилось ни минуты для возвращения, а если находилась минута, то обстоятельства не позволяли появиться на горизонте. Хайо даже потратил несколько лишних минут на обеспечение двух высоких вероятностей встречи с целителями, хотя и был уверен, что усилия его пропадут даром. А дальше... Хайо надеялся, что через неделю у Сергея не будет никакой возможности найти их с Рэни. В его планы это не входило.

Первый привал Вайль разрешил сделать только через три часа. Полупустыня давно кончилась, сменившись лесостепью, уже дважды пришлось форсировать небольшие речки.

— Воду не пить, — рычал Вайль, идя сбоку и внимательно следя за тем, как семерка идет через воду, подняв над головой рюкзаки. Первым шел Лаан, как самый высокий. — Кто будет пить, из того я всю воду вытряхну на берегу.

Только на берегу он разрешал вымыть лица и руки, прополоскать рот, потом совал каждому фляжку и отсчитывал глотки.

— Кто не хочет дойти — пусть идет и хоть обопьется. Кто со мной — тот терпит. Ясно?

Всем было все ясно, но любви к господину капитану это не прибавляло. Даже Аэль с трудом давила желание нахлебаться воды вдоволь, упасть в воду так, чтобы только нос торчал из нее, раствориться. Горло пересохло давно, она говорила хриплым шепотом. Остальные тоже кашляли. Но пить перед трехчасовым броском было смерти подобно. Аэль подобрала круглый окатыш и засунула в рот, посоветовала остальным сделать то же самое.

И вновь — бег, на этот раз по темному редкому лесу. Теперь требовалось еще и под ноги смотреть, чтобы не упасть и не подвернуть ногу. Ботинки Аэль надежно держали подъем и щиколотку, но она все равно боялась. Отправляясь на Технотрон, она и не представляла себе, что «тест для Вайля» окажется тестом и для нее самой, и на что — на элементарную выносливость!

Лаану было проще — он уставал, конечно, и, точно так же, как и все солдаты, на привале валился на землю, дыша, как загнанная лошадь; но он знал, что сможет подняться и вновь бежать. У него даже хватало сил на неустанное наблюдение за Вайлем. Пока что дорогая покупка держалась вполне сносно. Он довольно удачно использовал и грубость, и шутку, действительно подбадривая подчиненных, а при необходимости и пугая. Девчонке, которая после первого привала отказалась вставать с земли, он отвесил пару тяжелых пощечин, украсив скулы двумя синяками, но она поднялась — только на страхе, на ужасе перед здоровенным командиром, который пообещал переломать ей ноги и оставить валяться.

— Выбирай, что тебе больше нравится, пять секунд на выбор! — говорил он, потряхивая ей, словно куклой. Лаану не слишком нравилась подобная грубость, но при необходимости он сам сделал бы то же самое. За определенной гранью усталости более щадящие методы уже не работали.

Второй привал был Лаану не нужен — он присел, прислонившись спиной к дереву, и понял, что еще пять минут, и сам не поднимется. Поэтому он отправился вперед, на разведку. Уже через километр его насторожила тишина. Вся лесная живность заткнулась и попряталась. Он активировал хамелеонный режим комбинезона, пошел осторожнее.

Голоса разведчик услышал почти сразу. Громкие, не считающие нужным таиться.

— Пусти-ка взвод егерей прочесать лес, что-то у меня поганое предчувствие.

— Да, пожалуй. Сейчас отправлю и слухача с ними пущу, пусть поработает, дармоед...

Лаан быстро, уже не стараясь двигаться совсем неслышно, вернулся на поляну, рассказал Вайлю и Аэль, что услышал.

— Взвод егерей и слухач, по-моему, это безнадега, — не без надежды на то, что больше никуда идти не придется, пожала плечами Аэль.

— Нет. Там метрах в ста пещера. Вы укроетесь там. А я пойду и сниму слухача. Лаан, отдай комбинезон.

— Найдут тело — начнут искать нас.

— Расслабься, — презрительно улыбнулся Вайль. — Все будет... Комбинезон, быстрее. И отведи людей туда.

Ночь, умение двигаться беззвучно и комбинезон были мощными козырями в пользу Вайля. Он представлял себе, что такое слухач — существо из тенников, обладающее не только особо чутким слухом, но и волшебным даром обнаруживать живых по следам мыслей. Вот здесь Вайлю помогало мироощущение, которое так жестоко высмеяла Аэль. Пара минут у него ушла на то, чтобы заткнуть внутренний монолог, вдохнуть всей грудью запах ночного леса и почувствовать себя хищником на охоте.

Он пробирался к краю леса, вынюхивая следы. Пахло людьми — добычей, вкусной, но опасной. У людей было оружие, люди умели причинять боль. Но их плоть была мягкой и сладкой, она стоила риска при охоте. Лес молчал — боялся людей, они были чужими. Шумели, разжигали костры. Стреляли. Лес не хотел людей, он хотел привычного покоя, а потому помогал Вайлю, выводя его на нужный след. Минуты три он крался почти вплотную за группой из трех солдат-людей, охранявших невысокого тенника. Никто его не замечал, ни егеря в камуфляже, старательно приглядывавшие к каждой ветке, ни тенник, сканировавший пространство метров на двести вокруг себя.