— А-а-а, теперь понятно, чего это ты такой радостный, — хмыкнул я.

— Как там Лиза?

— Лиза? А вот это уже положительная тенденция. Работает твоя Лиза. Никуда не делась. Но никто не знает, что я тебя нашел. Поэтому, я думаю, она будет немного удивлена, когда увидит тебя.

— Никто не знает, что я жив?

— Что ты жив знают твои мать и брат. Но только все считают их сумасшедшими. А мы докажем обратное, — улыбнулся я.

— Костя! Помоги-ка мне! — Георгий Вольфович стоял у вольера Зевса с железными мисками в руках и пытался закрыть калитку.

— Здравствуйте, учитель! — я подбежал и помог сторожу. — Дима сказал, что его можно выписывать.

— Можно, — буркнул коллекционер. — Только помогите мне дров наколоть и валите на все четыре стороны!

— Эти? — я указал в сторону пенька, где обычно работал топором.

— Эти-эти, — проворчал Георгий Вольфович и вошел в избушку.

— Глобус! — крикнул я и указал рукой на дровяник.

— Кажется старик не хочет тебя отпускать, — сказал я, сняв пальто и закатав рукава рубашки.

— Что? — Выхухлев раскрыл глаза. — Но он сам сказал…

— Нет, — прервал я его и разрубил полено. — Я не в том смысле. Просто, кажется, с тобой Георгию Вольфовичу не было тут так одиноко.

— Да? — тот повернулся и посмотрел в сторону избушки. — Мне тоже будет не хватать древнего.

— Ты уж навещай его иногда, — я передал топор. — Старик хоть и ворчливый, но, если бы не он, ты бы до сих пор на коленях перед Ариадной ползал.

— Буе… — Глобуса передернуло. Он поморщился и разрубил полено. — Та старуха в подметки Лизе не годится.

— А Лиза тебя точно ничем не опаивала? — ухмыльнулся я. — А то ты только по одной вздыхать кончил, как тут же другая нарисовалась.

— Н-е-е-е-т, — протянул панк в стиле Жендоса. — Лизу я люблю. По-настоящему.

Мы рубили дрова еще некоторое время. Затем я посмотрел на часы и понял, что пора сваливать, чтобы успеть еще в парочку мест до начала уроков. Сегодня первый учебный день после карантина.

— Давай закругляться, — сказал я.

— Но у нас же тут еще…

— Смотри.

Я взмахнул рукой и топор вырвался из рук Глобуса. Лезвие воткнулось в бревно, лежащее в снегу. Я вскинул руку и инструмент взлетел в воздух и опустился на пень. Дрова вместе с щепками разлетелись в разные стороны. Магнетический доспех. Что может быть лучше?

Я наколол дров примерно в три раза быстрее, чем это делали бы мы с Глобусом руками. Затем зашли в избушку и панк в последний раз хлебнул вкусного чая коллекционера душ.

Смотреть на то, как они пытаются попрощаться, я не стал. Дождавшись брата Серого у ворот, мы дошли до проезжей части, поймали попутку и поехали к дому Выхухлевых.

— Слышь, мелкий? — Глобус воспользовался паузой, когда болтливый таксист, пытался поймать какую-то волну на радио.

— М?

— Я же тебе так и не сказал спасибо. За то, что ты меня вытащил.

— Я же, в какой-то мере, и сам виноват в том, что ты там оказался. Поэтому, мы в расчете.

— В расчете… — повторил Выхухлев и уставился в окно. Заговорил спустя некоторое время: — Дядя Жора сказал тебе, что к нему приезжали из милиции?

— Приезжали из милиции? — встрепенулся я.

В голове закружился ворох мыслей. Это точно Троицкий. Только ему я рассказывал про репетитора. Но что ему нужно? Если Георгий Вольфович до сих пор в своем доме, значит все в порядке?

Машина завернула во двор. Через лобовое стекло я увидел у подъезда Серого целую толпу людей. С чем это они? С камерами?

— Да не напрягайся ты так! — хохотнул Глобус и ударил мне локтем в плечо.

Не отрывая взгляда от происходящего во дворе, я схватился за руку и растер место, куда пришелся удар.

— Это твой звездный час, мелкий, — не переставал говорить Глобус.

Машина остановилась. К двери снаружи подошел Троицкий и открыл ее.

— Привет, Костя! — сказал он и протянул руку.

— Что происходит? — нахмурился я и пожал его ладонь.

— Мир избежал конца света, но ни один человек в Российской Империи так и не увидел лица истинного героя. Я решил, что ты заслуживаешь этого.

Сперва я подумал, что это плохая идея, но за секунду переосмыслил все. Ведь кто теперь сможет запихнуть героя в детский дом? Черт возьми, даже не имея собственного клана прямо сейчас я обзаведусь народной поддержкой. А что может быть лучше?

— Вы рассказали им, что я имею отношение к делу с теми паразитами?

— Не совсем, — ответил Троицкий. — То дело уже прошло. О нем поговорили и забыли. Прямо сейчас ты опять совершил подвиг. Вернул ребенка с изнанки в семью.

Я посмотрел на Глобуса. Тот улыбнулся и вышел из машины. Я видел, как мать бросилась на шею сыну. Серый подбежал к брату и тоже обнял его. Вспышки фотокамер слепили меня даже через тонированное лобовое стекло бордовой девятки.

— Пора, — полковник Троицкий еще раз пожал мне руку и помог вылезти из машины.

Тут же к нам подбежали журналисты и принялись тыкать в морду микрофонами.

Тут были все центральные и местные каналы. Молодые и не очень девчонки пытались в раз задать мне какие-то вопросы. Но все это сливалось в один непонятный гул.

— По очереди! По очереди! — остановил корреспондентов Троицкий и указал на девушку. — Начнем с вас.

— Меня зовут Сюзанна. ОРТ. Константин, скажите, как вам удалось попасть за завесу и выжить?

— Я…

К такому звездному часу точно невозможно подготовиться. И сейчас у меня есть два пути. Состроить из себя скромника или заявить на всю империю о своих амбициях. Ну раз уж я мечу так высоко, значит надо показать себя с первого появления на телике.

— На городском кладбище существует разрыв, — начал я. — Однажды я прикоснулся к нему и попал за завесу. В место, которое находится по ту сторону Казачьей Заставы. Как вы можете видеть, я выжил. И понял, что радиация не действует на меня.

— Теперь вы! — полковник указал на другого журналиста.

— Меня зовут Анна. НТВ. Новости сегодня. Вы говорите, что были по ту сторону Казачьей Заставы. Вы видели мутантов, о которых так часто говорят в вашем городе?

— Видел. И хочу сказать, что там их целые полчища. Вместе со своим другом, — я указал на Серого, который тут же растерянным взглядом нашел камеру, направленную на него. — Вместе с Сергеем мы написали письмо на Казачью Заставу, но не знаем дошло ли оно.

— Клавдия. РТР. Константин. Вы говорите, что видели орду монстров на той стороне. Как вам удалось выжить?

— Это интересный вопрос, — ответил я. — Не знаю. Потому что они просто пронеслись мимо.

— Так, — прервал интервью Троицкий. — Сегодня мы собрались здесь по другому поводу. Давайте вернемся к семье Выхухлевых и их чудесному воссоединению. Которое произошло не без помощи этого мальчика.

— Жанна. Рен ТВ. Константин, скажите. Какие эмоции вы испытываете от того, что император уже распорядился присвоить вам статус аристократа. Вы рады, что у вас появиться герб собственного рода? Как бы отнеслась к этому ваша мать, если бы она была рядом?

Вместо ответа, я широко улыбнулся. Все мои старания не пропали даром. И если Жанна с Рен ТВ говорит правду, то до создания собственного клана мне осталось всего две подписи.

— Я очень рад, Жанна, — прямо ответил я и посмотрел в камеру, потому что знал, что этот репортаж мама и Машка точно будут смотреть. — Более того. Сейчас вы видите перед собой одиннадцатилетнего мальчика, который через пару месяцев создаст собственный клан. Потерпите еще немного и все встанет на свои места.

— Следующий вопрос! — прервал Троицкий и указал на кого-то из журналистов.

Но в этот момент сигнал подъезжающего черного БМВ заставил всех обратить внимание на машину. Я тоже обернулся. Автомобиль подъехал ближе. Остановился. Дверь открылась, а через секунду на улицу вышел Островский. Он демонстративно достал зубочистку изо рта, посмотрел на меня и улыбнулся.

Только не говорите, что этот тип сейчас все испортит.

Вспышки фотокамер заработали еще чаще, когда звезда из столицы направилась в мою сторону. У меня в голове крутилась только одна мысль — как бы не выдать себя на всю империю. Если майор сообщит о том, что я темный, то этим самым перечеркнет все мое будущее. Клан, бизнес, связи — все полетит коту под хвост.