— Ты хотел меня убить? — шокированно выдохнула Одри.

— Я промахнулся? — не менее шокированно выдал я.

— Ты хотел меня убить! — она сжала кулаки, с ненавистью глядя на меня. — Сволочь!

— Ты не можешь ее убить, — сообщил мне просветленный. В глазах старика мелькнула улыбка. — Или причинить вред. Или отказать в важной просьбе. А ее боль почувствуешь. Это награда за ее слабость.

— Да? А что я получу, интересно? — прошипел сквозь зубы.

— Ну-у, — несколько смутился монах, — она будет заботиться о тебе. И не сможет тебе отказать…

— Я могу просто укусить любого из вас, и вы тоже не сможете мне отказать! — заорал я. Одри округлила глаза. Не знала, когда просила ее укусить? Видимо, нет. Подышал, успокаиваясь и включая голову. — Этот брак незаконен в Империи, насколько я понимаю, и не имеет никакой силы. А эта странная связь… Поверьте, я найду способ от нее избавиться.

Выдернул свой нож, развернулся и пошел к выходу, спиной ощущая множество взглядов. Одри появилась во внутреннем дворике, когда я почти закончил вычерчивать на земле фигуру перехода. Девчонка обхватила себя руками, дрожа на холодном ветру.

— Что ты собираешься делать?

— Слушай, Одри, детка, ты не хочешь провалиться к демонам? А?

— Пытаешься выставить меня виноватой?

— Я просто пытаюсь тебя выставить. Ты мне свет закрываешь, — нацарапал руну и выпрямился. — И надеюсь, ты не тешишь себя глупой надеждой, что весь этот бред хоть что-то значит. А теперь уйди, я занят.

Она тоже выпрямилась, постояла, нахмурившись. А потом протянула с насмешкой.

— Я не тешу себя надеждами. Я просто получила то, что хотела, Лекс. Ты не сможешь меня убить, причинить вред и поможешь найти Дориана. Маленькие гарантии при нечестной игре. С тобой ведь игра не может быть честной, правда, Лекс? Ты ведь не собирался мне помогать?

Очень медленно я развернулся и шагнул к ней. Девчонка попятилась.

— Вот даже как, — задумчиво протянул я. — Значит, ты знала? — она вжалась спиной в каменную кладку монастыря. — Любопытно…

— Я слышала о таких местах… и их силе…

— Сдается мне, ты слишком о многом слышала, крошка Одри, — я провел рукой по ее волосам, улыбаясь.

— Не трогай меня, — прошипела она, пытаясь отстраниться.

— Отчего же, дорогая… м-м-м… жена? Ты ведь хотела гарантий? — прижал ее к камню. — Так почему бы не закрепить результат? Должен же я опробовать тебя в новом качестве? Хотя, что я там еще не попробовал…

— Лекс, не смей!

Я склонился, лизнул ей щеку. На языке остался вкус ее кожи. Опустил ладонь, нарочито медленно задирая ей платье и обнажая ноги.

— Знаешь, моя ненаглядная, на нас сейчас смотрят из всех окон, — обрадовал я. — У местных монахов давно не было такого насыщенного и интересного дня. И они слишком давно не видели голых женщин. Я просто не могу отказать им в этом удовольствии. — Мои руки уже сжимали ей бедра, поглаживали.

— Лекс, прекрати! Ты просто ужасен!

— Ну что ты, милая, может, тебе понравится. А если и нет, ты ведь теперь не можешь мне отказать, верно? — я оставил подол и принялся расстегивать пуговички возле ее горла. Потянул, обнажая плечи и ключицы, еще ниже, открывая грудь. Медленно и почти получая от происходящего удовольствие.

— Если я не могу тебя придушить, дорогая, я найду другие способы, даже не сомневайся. Очень много других способов. И ни один из них тебе не понравится. Обещаю. — Платье уже на талии, дернул пояс, развязывая.

— Лекс, я прошу тебя, не надо! — В ее глазах стояли слезы.

— Что, не нравится? Ты же добровольно предоставила мне свое тело в обмен на… как это? Гарантии? Всю себя в мое полное распоряжение, желая получить возможность мною командовать! Вот и расплачивайся, крошка.

— Я просто хочу, чтобы ты выполнил свои обещания!

— Фу, это звучит так, словно мы действительно женаты. Отвратительно. — Скривился и рывком сдернул ее платье. Солнце садится, надо поторапливаться.

— Ты за это ответишь.

О, девчонка, кажется, разозлилась. Даже спину выпрямила, больше не пытаясь прикрыться, и голову подняла, только лицо красное то ли от ярости, то ли стыда. Я приподнял девушку, переставил и ногой закинул упавшее на землю платье в свой круг. Хлопнул девчонку по ягодицам.

— Нечестные игры не слишком красивы, да, Одри? — окинул ее взглядом и отпустил. Под платьем на ней ничего не было, конечно. Все, что там было раньше, пришло в негодность после наших забав. — Скажи спасибо, что я всего лишь тебя раздел. Не скучай, крошка, скоро вернусь. — И шагнул в центр пентаграммы, помахал монахам в окнах и отвернулся, сосредотачиваясь. С таким количеством силы и злости мне даже не нужна жертва, обойдусь и без нее. Линии вспыхнули, пространство поплыло, меняясь. И я упал на колени, придавленный силой портала.

Я уже говорил, что злость тоже источник силы? Темной и разрушительной, хотя кратковременной и трудноуправляемой. Мой говнюк учитель всегда говорил, что у меня с этим проблемы — с управлением злостью. Хотя он много чего обо мне говорил, и при этом ничего хорошего. Но сейчас порядочная доза злости мне весьма пригодилась, портал открылся там, где я хотел — за стенами Лаора. Испуганная торговка взвизгнула и уронила корзину с яблоками, увидев меня, а потом подобрала юбки и метнулась в сторону. Я несильно приложил ее силой, чтобы не орала. Торговка сползла по стене и затихла.

Встал и осмотрелся довольно. Тихий, темный проулок где-то на задворках городишки, ни стражей, ни ловцов, лишь низкие дома с покосившимися крышами и наглухо закрытыми ставнями, через которые не пробивался свет. Подобрал с земли яблоко, вытер о свой балахон и пошел в сторону богатых кварталов. Меня вела моя кровь, что осталась на одежде толстяка Фирда. Кровь вообще штука занятная. Свою я почую даже на ткани, выстиранной прачкой с щелоком и высушенной на полуденном солнце. Конечно, след был слабый, но для меня достаточный. Словно запах он вел меня мимо пустых торговых рядов, мимо площади, на которой красовался столб для казни, мимо ряда трактиров и вывел к двухэтажному белокаменному дому. Я даже присвистнул — толстяк Фирд устроился совсем неплохо.

Я отступил в тень и задумался. Магическую защиту я чувствовал даже на расстоянии, и это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что означает отсутствие отведи-камня. Плохо, потому что говорит о том, что придется постараться, чтобы попасть внутрь. А попасть я хотел тихо и незаметно, не привлекая внимания городской стражи. Я обошел дом, ища лазейку. Остановившись возле угла, присел на корточки, всматриваясь в знаки, и хмыкнул. Сразу видно, что светлый обучался в Академии. Это вообще проблема большинства ловцов — образование. Все арканы у них четкие, сплетенные по одной схеме, заклинания отточенные и предсказуемые. Вот не хватает светлым фантазии и полета, все по писанному делают. Потому и проигрывают.

Фирд оказался не исключением. Углы дома обложил самыми сильными рунами, тоже из разряда разрешенных, конечно. Тонкие серебристые линии — невидимые тем, в ком нет сильного магического дара, тянулись и на земле, вдоль всей стены. Хорошая защита, я оценил. Даже очень хорошая. Прикасаться не стал — защитный рисунок пересекался маленькими завитками — ловушками. Такая затянет в силовую клетку, стоит только попытаться снять. И секрет здесь в том, что снаружи такая штучка опасна, а вот изнутри ее можно просто стереть. Если знать, как и где, конечно.

Я прикрыл глаза и начал сплетать аркан призыва. Ловец допустил ошибку, не избавившись от одежды, в которой бил меня. Опытный чернокнижник никогда такого не допустит, но светлых магии крови не обучают, это знания тайные и запрещенные. Я же говорю — академические глупцы.

Но такая ненадежная кровавая привязка быстро исчезает, потому я и решил вернуться этой ночью. Уже завтра подобный трюк мне бы не удался.

Ждать пришлось недолго. Фантом, одетый в свежевыстиранные штаны и рубашку, на которых осталась моя кровь, появился в окне и вывалился наружу. Я порадовался, что ему не попалась по дороге какая-нибудь визгливая служанка, способная воплем разбудить весь дом. Послал дергающейся одежде приказ стереть линию защиты, и штаны с рубахой свернулись в клубок и прокатились по земле с легким шипением. Все же серебристая руна почуяла темную кровь, но ее было слишком мало, чтобы сработала ловушка. Однако достаточно для образования разрыва. Нарушенная линия норовила заново слиться, прервалась лишь на миг, но мне этого хватило, чтобы нарисовать в разрыве знак. Словно поставил ногу в приоткрытую дверь. И выдохнул, усмехнувшись. Дальше уже было просто: если линия разорвана, то и убрать защиту несложно. Я лишь образовал дыру, достаточную для прохода, и укрепил, чтобы не закрылась. Скользнул внутрь, зажигая заклинанием на своей груди руну темноты. Она у меня самая первая, еще мальчишкой нанес, гордился необыкновенно. Тяжелая, но полезная — позволяет ненадолго стать тенью, частью ночной тьмы. Раствориться во мраке, проползти по темным углам и втянуться в щели. Питается силой и злостью, но, как я уже говорил, и того, и другого у меня сегодня было достаточно, стоило лишь подумать о поводке, на который меня посадила малышка Одри. Ничего, и с ней разберусь… не своими руками, так чужими.