Краст-хёгг некоторое время стоял, рассматривая невиданную деву. Потом перевел взгляд на Шторма, прищурился с пониманием.

Из толпы вновь прибывших воинов выступил один – светловолосый, с льдистыми синими глазами и россыпью алмазов на одежде.

– Я Верес из Аурольхолла. Говоришь, ты одолела в битве Владыку Скорби, дева Миранда? Если ты победила прежнего риара, то имеешь право на его город, это верно. История фьордов знает примеры, когда риаром становился человек без кольца Горлохума. И даже когда им становилась дева. Но чем ты докажешь, что битва была? И что ты смогла одолеть Владыку Скорби? По слухам, его силе не было равных!

Дева, не моргая, смотрела в хрустальные глаза чужака. И тот сглотнул, сжал руку на рукояти меча, сдерживая желание отступить.

– Хочешь доказательств, Верес из Аурольхолла? Оглянись.

– Что я должен увидеть? – Верес нахмурился. – Здесь только туман.

– Туман прячет тех, кто веками хранит этот город. Туман делает их невидимыми. Ты смотришь, но не видишь, Верес из Аурольхолла. Саленгвард впускал многих, но никому не позволил покинуть свои стены.

– О чем ты говоришь?

Черные кружева на руках девы зашевелились, словно водяные струи. Потекли с ладоней и упали каплями с пальцев.

И земля вздрогнула. Площадь у лестницы пошла трещинами.

А из тумана потянулись фигуры. Призрачные силуэты ткались из серого марева, гнилой плоти, костей и лишайников. Они двигались в жутком безмолвии, смотрели пустыми беспощадными глазами. Сквозь их тела проросли бледные поганки и серые мхи, корявые ветки и навеки впаянное в кости оружие. Мертвые ильхи и их неживые девы, полусгнившие собаки и лошади, дохлые волки и грязные вороны. Люди, звери, птицы. Мертвые выходили из древних могильников, выползали из земляных ям и каменных захоронений. Открывали двери домов, спускались по лестницам, слетали с крыш. Они шли отовсюду, окружая живых людей кошмарным молчаливым кольцом.

Мертвые жители Саленгварда пришли на Зов своего нового риара.

Ведь они всегда были здесь – армия Владыки Скорби, вечные не-мертвые, жители погибшего города. Проклятый риар наказал живых, которые клялись ему в верности, а потом предали, открыв ворота Совету Ста Хёггов.

Они всегда таились в тумане, а Шторм всегда их чувствовал. Ощущал нутром, хотя и не видел. Но каждый раз, входя в Саленгвард, он знал, что за ним наблюдают сотни неживых глаз. Те, кто, как и Вёльхон, сторожили покой хозяина и ждали того, кто откликнется на мертвый Зов.

Они были ужасны.

И не было им числа.

Мертвый беркут опустился на плечо девы. Мертвый волк сел у ее ног.

Возле беловолосого Вереса зашевелился мертвец, сраженный в битве. Медленно поднял голову, посмотрел пустым взглядом. И встал, пошатываясь. Верес не сдержался и все-таки выхватил меч, ударил. Сталь застряла в плоти, но мертвец продолжал двигаться.

Вторым – поднялся павший воин у ног Краст-хёгга. А потом все погибшие в бою встали и присоединились к вечной армии Саленгварда.

Дева захохотала.

Живые ильхи шарахнулись в сторону, ощетинились мечами и копьями, но в глазах каждого храбреца возник откровенный ужас.

– Вот тебе мои доказательства, Верес из Аурольхолла! – с насмешкой протянула Миранда. – Так ты признаешь мое право на этот город? Так готов оставить мои земли или хочешь присоединиться к моему мертвому легиону? Нравятся тебе мои воины, Верес?

Ильх сжал рукоять меча и затравленно оглянулся. Краст-хёгг нахмурился, но, к его чести, испуганным не выглядел. Скорее – задумчивым.

– По закону фьордов у риара должна быть хоть одна десятина защитников, – выплюнул Верес. – И это должны быть живые люди, дева! Покажи свою десятину, и мы признаем твое право на владение Саленгвардом.

Дева моргнула слегка растерянно.

И тут шагнул вперед тот, кого называли Шторм-хёгг и Ярл-Кровавое-Лезвие.

Встал на колени и четко произнес:

– Встаю под руку твою, Миранда. Склоняю перед тобой голову, отдаю свою жизнь, силу и меч во власть твою и знаю, что ты не воспользуешься ими бесчестно.

Эйтри хмыкнул. Почесал грязную белую макушку. Пробормотал какое-то замысловатое ругательство. Посмотрел на Вереса из Аурольхолла. Тот ответил тяжелым взглядом. А потом Эйтри весело усмехнулся и тоже опустился на колени.

– Встаю под руку твою, риар, – буркнул он так, словно сам не верил в то, что делает, а дева в венце черных звезд насмешливо улыбнулась.

Рядом тяжело упали Торферд и раненая Нана, потом плюющий кровью Ирган, тяжело дышащий Бирон-Стервятник и двое молчаливых ильхов Последнего Берега, имен которых Миранда не знала. И они тоже произнесли клятву.

Увы, больше от защитников города никого не осталось…

– Восемь из десяти, дева, – процедил Верес. – Есть еще желающие встать под руку нового риара?

Толпа живых отхлынула в сторону. Мертвецы угрожающе заворочались. Белые молнии прошили сухую темноту неба.

– Есть! Есть! – завопил из темноты старик Дюккаль. За ним ковылял Вегард-Без-Крыши, на его голове сидела кошка. И оба, кряхтя, опустились на колени у подножия лестницы.

– Встаем под руку твою, риар!

– Думаю, нам здесь больше нечего делать, – громко сказал Краст-хёгг. – Новый риар получил власть по закону и сам… сама позаботится о Саленгварде. Возвращаемся на хёггкары!

И, спустившись с лестницы, пошел прочь.

Армия мертвых молча расступилась, выпуская риара Дьярвеншила. Его люди потянулись следом.

Верес из Аурольхолла яростно сверкнул хрустальными глазами, но потом медленно кивнул, тоже развернулся и пошел прочь.

А потом, торопясь и перешептываясь, ушли и другие. Все, кто намеревался уничтожить Саленгвард.

Разгорающийся рассвет позолотил силуэты быстро удаляющихся хёггкаров.

Дева в венце черных звезд посмотрела на небо и вздохнула так, словно делала первый в жизни настоящий вдох.

– Новый рассвет, – прошептала она. – Он все-таки наступил. Неужели мы победили? И выжили? Шторм, мы выжили?

Словно все еще не веря, она обернулась к ильху. И увидела черные незнакомые глаза, почти такие же пустые, как у мертвецов, поднятых ею.

– Ярл! – простонал рядом Эйтри.– Что, раздери тебя пекло, ты сделал?

Двадцать девятый рассвет… Раньше я не придавала им значения, а теперь считаю каждый. В открытое окно моей комнаты в башне риара видно крыши домов, море и кусок площади – все еще искорёженной и вспученной после того, что случилось в ночь моего возвращения. Ржавые мечи у подножия лестницы рассыпались прахом, когда я победила Харгора. Кровь, к счастью, смыло дождем, и теперь ступени снова сияют белым мрамором.

Мертвецов я отправила в недра горы, закрыв им выход. Они останутся там навечно, а я надеюсь, что мне никогда не придется повторять свой призыв мертвых. Не уверена, что заставляя двигаться давно истлевшие останки, я остаюсь собой. Или хотя бы – человеком.

Иногда я смотрю в кусок льдистого стекла, считая изменения. В моих волосах появились седые пряди. В мое тело навечно впечаталась драконья кровь. Руки она покрывает сплошной чернотой – от пальцев до локтей. На плечах и груди напоминает узоры. На живот и бедра стекает скорбными дорожками. И даже лицо украшает черная капля у левого века.

Мои глаза заполнила потусторонняя малахитовая зелень.

И если я захочу, то смогу позвать любого мертвеца в Саленгварде. Поднять из могилы и заставить мне служить.

Таково наследие Владыки Скорби.

В безвременье я получила часть его воспоминаний и думаю, мне понадобятся годы, чтобы научиться не вздрагивать от ужаса, когда мне снятся кровавые ритуалы проклятого риара. Харгор утратил милосердие и перестал видеть разницу между живым и мертвым. И то и другое стало лишь средством для достижения его целей.

Души живых он разрывал на части и запирал в своих железных творениях, надеясь создать идеальное вечное существо. В темных лабиринтах под Саленгвардом и сейчас ждут своего часа ряды железных чудовищ, до которых не сумел добраться Совет Ста Хёггов. Однажды я наберусь храбрости, чтобы спуститься в недра скал и увидеть их своими глазами.