— Поздороваемся? — я протянул свободную руку однокласснице и, секунду поколебавшись, она ответила мне. Мы отбили свое фирменное приветствие.

Холодный прием. Видимо до сих пор чувствует себя неловко после того случая, когда ненароком предложила мне пожениться. Ох уж эти девочки. Нужно показать, что я уже обо всем забыл.

— Клаус, мне надо с тобой поговорить, — я вздернул подбородок, указав на наши места. — Пойдем присядем, пока не начался урок.

— Что случилось? — спросила взволнованно Жанна, когда мы оказались за своей партой.

— Видел сейчас в коридоре нашего старого друга.

— Парфенова? — догадалась она.

— Ага, — я кивнул. — Хочу попросить тебя, чтобы ты была осторожна. От него можно ожидать чего угодно. Попроси отца привозить тебя и забирать из школы некоторое время.

— Какая забота, — хмыкнула аристократка. — Я вполне могу о себе…

— Клаус! — прервал я ее, бросив серьезный взгляд. — Я серьезно. У него шарики за ролики заехали. Просто пообещай, что поговоришь с отцом.

— Ну хорошо, — выдохнула она. — Это не сложно.

Я достал учебники по Созерцанию и приготовился к уроку. Уже прозвенел звонок, но Ксения Вадимовна все не приходила. Яблоньский тоже задерживается. Я снова повернулся к Клаус.

— Ты знала, что герб рода можно выиграть в лотерею?

— Русское лото? Не смеши меня, Ракицкий, — улыбнулась она. — Лотерея — это пустая трата денег. Да, какие-то простолюдины периодически срывают джек-пот и получают право открывать бизнес и другие привилегии аристократов, но шанс один на миллионы, понимаешь?

— Значит надо сходить в библиотеку и узнать больше способов. Потом решать, как лучше поступить, — я откинулся на спинку стула и прикусил колпачок о ручки.

— Я уже была в библиотеке, — Клаус достала из портфеля ярко раскрашенную тетрадь с заметками. — И выписала некоторые зарегистрированные случаи получения герба рода. Не благодари.

— Серьезно? — встрепенулся я.

— Ты же рассказал мне о своих далеко идущих планах. Я подумала, что могу помочь.

Жанна положила тетрадь передо мной. Я открыл заметки и побежал по ним глазами. Благо почерк у аристократки был разборчивый и красивый.

Прочитав случаи, после которых люди в Российской Империи обзаводились собственными гербами, у меня поднялось настроение. Даже несмотря на возвращение Кипятка. Потому что я вычитал множество примеров, когда аристократами становились ученые. Люди, внесшие вклад в развитие. А что может быть проще для меня — человека из будущего? Осталось только понять какое изобретение из двадцать первого века я могу создать тут. Чтобы это было не так сложно и в тоже время сделало из меня мальчика-вундеркинда.

Учительница по Созерцанию никак не приходила. По обыкновению, все дети в классе сошли с ума и галдели. А я, погрузившись в мысли, пытался вспомнить, что такого изобрели примерно в это время в моем мире. Чтобы и технологии позволяли, и я смог это перенести.

Первыми в голову полезли социальные сети. Русскоязычный Вконтакте вполне может стать моим проводником в мир аристократов. Если говорить о высоких технологиях, то я точно не в силах изобрести что-то. Никогда не интересовался этим в своем мире. А вот какие-то фишки, улучшающие жизнь, типа втулки от туалетной бумаги, которая растворяется в воде — почему нет? Но посчитается ли это хорошим вкладом в развитие? Ха!

— Еще император щедро награждает за подвиги. Вот, например, некий Савинцев получил герб за то, что спас двух детей из горящей квартиры, а Лапухова за то, что выдала местоположение одного темного, — моя одноклассница рассматривала заметки в другой тетради и теперь показала мне их.

— Хм, — отреагировал я и взглядом устремился на исписанный лист.

И то, и другое я могу использовать. Только Островский знает способ скрывать свой дар, а о том, что я спасаю людей после комендантского часа рассказывать нельзя. Меня упекут за применение магических способностей в несовершеннолетнем возрасте вне стен школы. Хотя… Есть один вариант!

Меня вдруг осенило, что я уже сделал все необходимое, чтобы заполучить признание. Мне захотелось тут же сорваться и побежать получать заветный трофей, однако я тут же осадил себя. Нужно досидеть до конца уроков. Больничный закончился.

— Странно, что Ксения Вадимовна еще не пришла. И ни директор, ни завуч ее не заменяют, — сказала Клаус, глядя в окно. — Может что-то случилось?

Я посмотрел на свободное место за соседней партой. Яблоньского все еще нет. Либо у него несварение желудка, либо действительно что-то произошло.

— Я посмотрю, — отвечаю Клаус и встаю из-за парты.

Выхожу в коридор. Оглядываюсь. Пусто. Двери в некоторые кабинеты открыты. Оттуда доносятся голоса учителей. На том месте, где я встретился с Кипятком сейчас никого нет.

Прохожу по коридору, спускаюсь на второй этаж и заглядываю в туалет. Никого. Яблоньского и след простыл. Куда мог подеваться аристократ?

С улицы слышны сирены. Я опираюсь на подоконник и подпрыгиваю, чтобы выглянуть в окно. К школе подъезжают пожарная машина, машина скорой помощи и полиции. Опускаю взгляд. На заснеженном асфальте лежит тело мальчика. Рядом с ним Ксения Вадимовна, директор и завуч. У меня отвисает челюсть.

Я срываюсь с места и бегу на первый этаж, выпинываю входную дверь и вылетаю на улицу. Глеб Ростиславович хватает меня и прижимает к себе.

— Тебе сюда нельзя, Костя! — говорит он и заставляет уткнуться головой в него, чтобы не видеть тела.

Но я вырываюсь. Подбегаю к мальчишке. Падаю на колени. На окровавленном лице с открытыми глазами очень просто узнать…

— Антропов? — роняю я и сзади тут же кто-то хватает меня и начинает оттаскивать.

Это директор. Он уводит меня обратно в школу.

Я не сопротивляюсь. Пытаюсь все осознать. Смотрю, как люди в белых халатах подбегают к мальчику. Проверяют жив ли он. Но это всего лишь процедура. По одному замерзшему взгляду аристократа понятно, что он мертв.

— Кирилл выбросился из окна, — зло произносит глава лицея, едва мы оказываемся внутри. — Поднимайся наверх. И только попробуй ослушаться!

— Это Парфенов! — выпаливаю я, указывая в сторону тела. — Это его рук дело!

— Поговорим позже, — отвечает Глеб Ростиславович. — Сейчас мне нужно быть там.

Я остаюсь стоять в пустом коридоре один. Из гардероба доносятся возгласы тети Фаи. Гардеробщица уже успела кому-то позвонить и рассказывает о том, что произошло. Охает и ахает.

Но я не спешу уходить. Если это дело рук Кипятка — а только у него был мотив отомстить Антропову, потому что именно он передал мне ту кассету, — значит пропавший Яблоньский на подходе.

— Тетя Фая! — я залетаю в гардероб. — Всеволод не выходил?

— Он на моих глазах рухнул, Зоя! — причитает гардеробщица, держа одной рукой трубку, а второй закрывая лицо. — Я теперь спать не смогу…

— Тетя Фая! — я хватаю ту за плечо и встаю напротив, заглядывая прямо в глаза.

— Подожди минуточку, Зоя… — говорит она в трубку, закрывает микрофон и глядит на меня. — Чего тебе, Костик?

— Всеволода не видели?

— Яблоньского? — хмурится она. — После того, как вы пришли?

— Да.

— Недавно. Он вроде в столовую прошел.

Я перепрыгиваю через калитку гардероба и бегу в столовую.

Пробегаю по длинному коридору, сбивая ведро с водой Есении Олеговны. Уборщица орет отборным матом мне вслед. Но сейчас это все мелочи. Торможу прямо перед тетей Людой. Повариха шла по залу и сейчас еле удерживает поднос со стаканами чая.

— Господи боже мой! — взвизгивает она, напугавшись. — Костя! Ты чего меня с ума сводишь?

— Всеволода Яблоньского не видели? Тетя Люда? — спрашиваю я.

— Да вон он. В углу сидит, — повариха отходит в сторону. — Даже не поздоровался, засранец…

Я не стал дослушивать, чем закончится брань и подбежал к сидящему за столом аристократу. Сел напротив. Огляделся.

Все спокойно. Тетя Люда выставляет стаканы на стол. Там, где обычно сидят дежурные — никого нет. Только портфели и пиджак.